Парни в колготках
Внимание!
четверг, 04 июня 2015
За дротики!
Название: Спокойствие! Только спокойствие
Автор: wandarer
Версия Sherlock BBC
Тип: арт
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Уотсон, Майкрофт Холмс, собака
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание/Предупреждения: нарисовано по мотивам "Собаки Баскервилей"))
Тема задания: Рисунок. Тема — миры Шерлока Холмса.
Размещение: Только после деанона.
Автор: wandarer
Версия Sherlock BBC
Тип: арт
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Уотсон, Майкрофт Холмс, собака
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание/Предупреждения: нарисовано по мотивам "Собаки Баскервилей"))
Тема задания: Рисунок. Тема — миры Шерлока Холмса.
Размещение: Только после деанона.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Дротик", Рисунок
За дротики!
Название: Спящие
Автор: wandarer
Версия Sherlock BBC
Тип: арт
Пейринг/Персонажи: фем!Шерлок / фем!Джон
Категория: фэмслэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание/Предупреждения: нарисовано по мотивам клипа Fem!lock trailer
Тема задания: Рисунок. Тема — миры Шерлока Холмса.
Размещение: Только после деанона.
Автор: wandarer
Версия Sherlock BBC
Тип: арт
Пейринг/Персонажи: фем!Шерлок / фем!Джон
Категория: фэмслэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание/Предупреждения: нарисовано по мотивам клипа Fem!lock trailer
Тема задания: Рисунок. Тема — миры Шерлока Холмса.
Размещение: Только после деанона.
@темы: Бонус, Свободное задание, БИ-5, G - PG-15, команда "Дротик", Рисунок
среда, 03 июня 2015
Парни в колготках
Название: The Grand Cure
Автор: Violsva
Перевод: .Вещь не в себе
Бета: Анонимный доброжелатель Antitheos
Ссылка на оригинал: The Grand Cure
Разрешение на перевод: отправлено
Версия: АКД
Размер: мини, 2952 слова
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Грегори Лестрейд
Категория: джен
Жанр: кейс, драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Людям не нравится думать, что их успех зависит от кого-то другого.
Дисклаймер: За каноны, оставленные в гардеробе, команда ответственности не несет
Тема задания: Детектив/кейс. Викториана
Размещение: Только после деанона
читать дальшеЯ хотел стать полицейским еще мальчишкой. Дядюшка, в честь которого я был назван, посещая Лондон, рассказывал занятные истории о преступниках, пока мама не восклицала: “Пресвятые небеса, Джордж, я ни за что не уложу его сегодня!”.
Но я замечательно засыпал, а во сне ловко защелкивал наручники на злодеях в таинственных переулках.
Десять лет спустя я вступил в ряды защитников правопорядка по протекции дяди. Я и не думал, что окажусь настолько ниже и плотнее всех остальных, пока не попал туда. Первым делом я решил прибить небольшие каблуки на свои сапоги, но ходить в них стало совершенно невозможно — я постоянно чувствовал себя глупо. Так что во время построения я просто вытягивался во весь свой невеликий рост и молился, чтобы другие разглядели во мне прежде всего способности, а не привилегированное положение.
Возможно, я погорячился с выбором дела жизни. Так или иначе, сразу же после приема в академию я отказался от помощи дядюшки и стал полностью полагаться на свои силы. И будь я проклят, если хоть раз схалтурил, будь я проклят, если позволил хоть одному преступнику ускользнуть. Вот так наконец — наконец-то! — меня повысили до сержанта, а после недолго осталось ждать и чина инспектора.
Кто бы что ни говорил, а главное в расследованиях — упрямство. Придерживайся фактов, и остальное придет следом. Просто продолжай опрашивать людей, продолжай наблюдать, заимей ангельское терпение. А если тебе кажется, что доказательств вокруг недостаточно, просто присмотрись повнимательнее, и что-нибудь обязательно подвернется. В моем случае эта тактика сработала как надо.
Меня назначили расследовать дело миссис Фаринтош летом 1880 года. Самое обычное дело с пропавшей тиарой, до крайности огорченной леди, совершенно надежной горничной и горячими уверениями в том, что никто не мог проникнуть в номер. Последнее неизменно опровергалось целым десятком способов, в основном с помощью слуг. Больше всего мне запомнилось, что от миссис Фаринтош не было никакого толку: она недовольно взглянула на нас, стоило только спросить о ее горничной, а потом сделала все возможное, чтобы прекратить допрос.
Я чуть было не решил, что они заодно, но не видел причин для этого. Очевидно, она подозревала свою горничную, но была достаточно привязана к ней, чтобы попытаться защитить от полиции.
Я вернулся на место преступления на следующий день и обнаружил, что миссис Фаринтош наняла частного детектива. Честно признаться, не выношу этих типов, хотя есть один или даже парочка таких, которым доверяют инспекторы. Но когда подозреваемый или жертва нанимают их, они обычно просто отрабатывают свои деньги, «раскрывая» именно то, что от них требуется.
Этот оказался тощим, как жердь, носатым джентльменом. Он окинул меня презрительным взглядом сверху донизу. Вполне достаточно для нас обоих, чтобы составить первое впечатление.
Откуда мне было знать, кто он такой?
Если подумать, меня до сих пор иногда несколько раздражает его участие в моих расследованиях. Он не пытается быть приятным в общении человеком. Но у него есть качества, с лихвой компенсирующие это. Время от времени.
***
Миссис Фаринтош обратилась ко мне летом 1880 года по рекомендации Реджинальда Масгрейва. Подобные связи не всегда очевидны: порой они объединяют людей, не имеющих, на первый взгляд, ни единой точки соприкосновения.
Миссис Фаринтош объяснила свои затруднения с обескураживающей наивностью молодости. Ее тиара пропала, и полиция была склонна винить во всем горничную. Именно поэтому она пришла ко мне. Я бы предпочел отказаться от этого дела, но близился срок оплаты аренды. К тому же не стоило отрицать возможную пользу от ее рекомендаций.
Когда-нибудь у меня будет возможность избегать подобных клиентов. Но покуда Скотланд-Ярд подбрасывает мне время от времени дела, представляющие интерес, перспектива эта призрачна.
— Полиция считает, что это Джанет, — сказала она, имея в виду свою горничную. — Они говорят, что она наверняка причастна, что легко могла впустить кого-то внутрь, но это чепуха, мистер Холмс. Я ведь знаю ее, я не дура.
Слова миссис Фаринтош были не лишены смысла, кроме того, она смогла разумно отобрать полезные факты из сумбура прошлой ночи, хотя необходимая информация без конца перемежалась уверениями в невиновности горничной. После она провела меня в гостиницу, пользуясь авторитетом аристократки. У ее брата был какой-то незначительный титул и этого оказалось достаточно, чтобы провести меня мимо дежурного констебля.
Я взглянул на инспектора, занимающегося расследованием: ниже большинства полисменов, плотный и кривоногий — наверняка получил должность по протекции. Однако находится на ней достаточно долго, что говорит либо о его компетентности, либо об изрядной доли обаяния. Последнее, впрочем, вряд ли.
— Если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов, миссис Фаринтош, — он стал расспрашивать ее о том, что я уже слышал.
— Горничная перешла в этот дом вместе с вами после вашего замужества?
— Да. До этого она служила мне много лет.
— Понятно. Спасибо, мадам, — сказал Лестрейд. — Могу я снова допросить мисс Дюбуа, но наедине?
— Если считаете это необходимым, — бросила она, нахмурившись. — Джанет?
— Да, конечно, — отозвалась горничная. У нее не было французского акцента, а внешний вид скорее намекал на ирландские корни. Но имя вероятнее дань моде, чем обманный маневр.
— Давайте воспользуемся гардеробной, — сказал инспектор.
Он развернулся, чтобы покинуть комнату, и я последовал за ним быстрее, чем он успел возразить. Миссис Фаринтош поджала губы:
— Вы можете сделать это здесь.
— Спасибо, но я всегда провожу допросы наедине. Вам придется извинить меня, мистер Холмс, — добавил он уже у двери, заметив, что я направляюсь вслед за мисс Дюбуа.
— Я пригласила его не просто так, — возразила миссис Фаринтош. Вот почему я предпочитаю, чтобы полиция приглашала меня на места преступления по доброй воле.
Инспектор закатил глаза и пропустил меня и мисс Дюбуа внутрь.
Я прислонился к стене и полностью посвятил себя наблюдению за инспектором. Он казался достаточно компетентным, но был слишком сосредоточен на вытягивании признания из девушки. Увидев ее, я был склонен согласиться с миссис Фаринтош. Она выглядела так, будто ничего не скрывала, не испытывала ни малейшей вины и даже нервозности по поводу самого факта допроса. Стало ясно, что миссис Фаринтош заботилась о ее благополучии исключительно из взаимной привязанности, а не в попытке что-то скрыть. «Пожалуй, дело тут в разделенном одиночестве, которое не исчезло даже после замужества», — решил я.
— Только у мистера и миссис Фаринтош, меня и мистера Барнса, камердинера, — сказала она, имея в виду ключи от сейфа.
— Почему у камердинера был ключ? — спросил я, заслужив недовольный взгляд мистера Лестрейда.
Мисс Дюбуа в растерянности захлопала глазами:
— Я не знаю. Возможно, потому что я новенькая в доме, а он отвечает за все, что в нем происходит.
— А. Продолжайте, инспектор.
— Хм. Что ж, мисс Дюбуа, назовите ваше настоящее имя.
Она посмотрела на него с недоумением:
— Джейн Дюбуа.
— Но ведь вы не француженка.
— Как и вы.*
— Откуда вы? Из Дублина?
Я едва удержался от смеха: ее акцент, хоть он и присутствовал, никак не походил на дублинский.
— Белфаст. Вы спрашивали меня вчера, — губы ее скривились. Он сумел полностью ее оттолкнуть.
— Ваша семья все еще там?
— Нет.
— Тогда у вас, наверное, есть друзья здесь?
— Не в Лондоне.
— Мисс Дюбуа, мы можем легко проверить все это, вы же понимаете.
— Тогда вы узнаете, что я была воспитана надлежащим образом. Я не вру и не имею никакого отношения к краже.
— Возможно, — сказал я, — стоит опросить и других слуг?
— Разве что камердинера, — ответил Лестрейд. — Мисс Дюбуа, вы знаете кого-нибудь из служащих отеля?
— Никого, о ком стоило бы упоминать.
— Ваши комнаты убирает кто-то один или люди постоянно меняются?
— В основном это одна и та же женщина. Ее зовут Ракель или что-то в этом роде. Комнаты мистера Фаринтоша убирает кто-то другой.
— Убирать приходят по утрам?
— Обычно да. Но я постоянно видела их поблизости.
Стоило мне открыть рот, как мистер Лестрейд взглянул на меня и сказал:
— Это все на сегодня, мисс Дюбуа.
— Опросите камердинера, — напомнил я, как только она ушла.
— Я именно это и намеревался сделать, — сухо ответил Лестрейд. — Не из-за вашей просьбы. Откровенно говоря, мне гораздо удобнее работать, когда никто не перебивает. С чего бы камердинеру так поступать? Он работал у мистера Фаринтоша много лет, если он хотел что-то украсть, у него для этого были все возможности.
— Но в таком случае подозрение немедленно пало бы на него. А в Лондоне, при наличии нового слуги, ему нечего опасаться, как вы только что доказали, — я едва удержался от дальнейших комментариев.
Лестрейд нахмурился. Но я видел, как крутятся шестеренки в его голове, и это давало некоторую надежду на благополучный исход.
— Возможно, это бы действительно сработало, — признался он неохотно. — Но нет никаких доказательств.
— Ключи были у четырех человек, — напомнил я. — Кто из них кажется вам наиболее вероятным грабителем?
— Она, — инспектор ткнул пальцем в дверь.
— Она сирота, без близких друзей, кроме хозяйки и, возможно, пары других слуг. Эта должность для нее важнее денег. Пригласите камердинера и хорошенько к нему присмотритесь, уверен, у него найдется куда больше причин для кражи.
— Так вы не знаете наверняка, есть ли у него мотив.
— Я никогда не видел этого человека. Я не знаю, что могло толкнуть его на преступление.
— Но стоит вам на него взглянуть, как тут же определите? — усмехнулся он.
— Возможно. Вы хотите сказать, что вы бы не смогли?
Он свирепо на меня зыркнул. К несчастью, это обычная ситуация: человек, называющий себя следователем, не способен следовать простейшим логическим законам. В сущности, вопрос, который я задал, был вполне резонен. Пусть один взгляд ничего не даст, но встреча вполне может предоставить достаточно информации, на основе которой получится выстроить теорию. Хотя встреча и дольше одного только взгляда.
«Для удачного исхода дела мне необходимо его расположение», — напомнил я себе. Я вздохнул.
— Просто поговорите с ним.
— Поговорю. И буду признателен, если на этот раз вы воздержитесь от комментариев.
Я коротко кивнул, оставив все комментарии при себе.
Пожилой человек, жесткий и выхолощенный, как идеальный слуга из советов по домоводству. Одно из назначений ливреи в том, чтобы скрыть любые следы личности, но это неизменно оборачивается неудачей. Чистые руки, чистый костюм, чистое лицо, не слишком чистые ботинки. А когда он сел, я заметил, что макассарового масла в его волосах слишком мало. Раз он его экономит, значит есть проблемы с деньгами. Грязь на его обуви что-то мне напоминала, осталось только вспомнить, где такая водилась.
— У вас остались какие-то вопросы, джентльмены? — спросил Барнс.
— Не совсем, — ответил Лестрейд, — нам нужно немного больше информации по этому делу. Расскажите, видели ли вы кого-нибудь возле комнат ваших хозяев в их отсутствие?
— Никого, я полагаю, — он продолжал говорить, но, взглянув на его глаза и руки, я понял, что он лжет, и перестал слушать.
— Лошади, — сказал я, наконец припомнив, где видел подобную грязь. И пусть мисс Дюбуа благодарит бога за то, что у него не было времени почистить ботинки как следует.
— Следите за скачками, верно? — небрежно спросил Лестрейд. Все-таки он не такой дурак, каким кажется на первый взгляд.
— Нет, — ответил Барнс, — дурацкая привычка.
— Вы хотите сказать, больше нет?
— Нет, — более нерешительно повторил камердинер.
— Ну, в этом ведь нет ничего дурного, верно?
— Полагаю, что нет, — отозвался камердинер, нервно теребя манжету.
— Порой мужчины спускают целые состояния на скачках.
Барнс не ответил.
— Может, знаете кого-то в такой ситуации? — Лестрейд оставлял паузы, достаточные для ответа, но ничего не добился. — Все сталкивались с такими случаями. Лошади, или карты, или кости. У меня был друг, так проблем у него с этим было больше, чем от выпивки…
— Бога ради! — закричал Барнс.
— Так о чем это я, — продолжил Лестрейд, будто прервался по своей воле. — Продали уже?
— Не понимаю, о чем вы.
— У Томпсона на территории ипподрома удобный притон для укрывания краденого, — сказал я.
Барнс коротко выругался.
— Пожалуй, достаточно, — сказал Лестрейд, вынимая наручники.
— А вы, мистер Холмс, задержитесь, — заявил он некоторое время спустя, когда леди и ее муж все узнали. — У вас есть какие-нибудь идеи насчет местонахождения пропавших опалов?
Мы начали с Томпсона. Камердинера он видел, но тиару, по его словам, взять отказался. Тогда мы проверили все известные притоны у ипподрома. Лестрейд хорошо себя зарекомендовал — для полицейского, так что к вечеру у нас была пригоршня выковырянных из тиары камней и когда-то изысканно украшенная проволока.
Хотя это дело и было до нелепости простым, у меня слегка кружилась голова оттого, как быстро оно завершилось, и мостовая вдруг стала опасно приближаться. Инспектор придержал меня за локоть, возвращая в вертикальное положение. Он нахмурился:
— Кто-нибудь ждет вас сегодня на ужин, мистер Холмс? — спросил он. — Судя по вашему виду, подкрепиться вам бы не помешало.
Я хотел огрызнуться, но меня остановила мысль, что, в конце концов, в этом деле он сыграл важную роль.
— Я найду ресторан, — ответил я, потому что он был прав. — Спокойной ночи.
— Спасибо за вашу помощь, мистер Холмс.
— Мою помощь? Ах да, обращайтесь.
Из внезапной прихоти я дал ему свою визитную карточку, хотя он вполне мог бы отыскать меня через своих коллег.
***
Госпиталь был обустроен не по вкусу мисс Найтингейл. Стены выбелены, всё выглядит очень чистым, но окон в палатах мало и они далеко от моей кровати. Хотя что угодно было лучше, чем перевозка из Кандагара. Сёстры большей частью были суровыми и деловитыми, не прислушивались ни к чему из того, что я говорил о своем ранении, и это, учитывая мое душевное состояние, было, наверное, к лучшему.
Для многих пациентов главная трудность кроме боли — скука, и я не стал исключением. Мне, как офицеру, могли выделить отдельную палату, если бы имелись свободные комнаты, но увы. В течение дня компания других солдат была по-своему приятна: мы разговаривали, а те, кто мог ходить и сидеть за столом, играли в карты.
Ночью у всех нас было по меньшей мере по одному кошмару, и всем нам было больно.
И всё же я был более-менее уверен в собственной способности выздороветь. Рана чистая, и первый жар уже спал. Когда лежать без движения стало совершенно невыносимо, я поправился настолько, что смог заставить себя встать. И тогда подумал, что возвращаюсь к жизни удивительно быстро — хотя всё еще проводил большую часть времени в постели.
Я играл с остальными в бридж, в покер, в шашки, во всё, о чем мы только могли вспомнить. Сёстры, думаю, притворялись, что не знали об этих играх на мелкие деньги. Еще я гулял взад-вперед по веранде, но чаще всего просто сидел. Я говорил себе, что благодарен за этот яркий солнечный свет, и по Англии не скучал.
Я пробыл там меньше месяца, когда кто-то раздобыл лондонскую газету. Мы передавали ее по кругу, перечитывая, пока не запомнили наизусть — беспорядки, кражи драгоценностей, рекламу, некрологи и всё остальное.
Но к моему интересу к новостям из дома примешивался и страх, потому что я не представлял, как долго и настолько успешно будет заживать рана. До сих пор это занимало больше времени, чем я рассчитывал, как я ни бодрился. После лихорадки из-за заражения я был слабее, чем хотелось бы. Я не знал, когда смогу вернуться к своим обязанностям.
И смогу ли я вообще это сделать.
Я знал, что если слабость не пройдет в ближайшее время, она, скорее всего, будет постоянной. Но я говорил себе: разумеется, из-за этого я не потеряю должность! Что мне было делать в Англии? Частная практика меня не привлекала, только не после Индии.
Я подозревал, что мы все это чувствовали, но никогда не признавали — в перерывах между картами и сигаретами. Те, у кого руки и ноги были на месте, могли притворяться, что страха нет, хотя он всегда присутствовал.
Потом один из нас слег с брюшным тифом.
Я никогда раньше не наблюдал тиф на практике. Я и сейчас не особенно в этом преуспел, потому что как только заболел один — заболели все. Сёстры бегали между кроватями — или это мне казалось, что они бегают, — с водой и полотенцами, и сделать, по моим ощущениям, мало что могли. Дни в бреду снова стали короткими, а потом длинными от боли, изнеможения и сознания собственной бесполезности.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Рапира", Перевод или фик. Детектив/кейc
Название: Птицы Британии
Автор: whisky & soda
Бета: Staisy_
Версия "Шерлок" ВВС
Размер: миди, 10 990 слов
Пейринг/Персонажи: мистер РобинСебастьян Моран (под катом спойлер), Антея, оригинальные персонажи, фоном другие канонные персонажи
Категория: джен
Жанр: драма, кейс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Некоторые орланы вьют гнезда в Лондоне, а некоторые отставные... орнитологи — в Нью-Йорке. Хотя трудно сказать, действительно ли мистер Робин вышел в отставку, или он всё ещё в деле?
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: Авторский фанон образа одного из персонажей, некоторое нарушение таймлайна, изменение истории картины Альбрехта Дюрера "Женская баня" (сама история), отсылки к рассказу "Пустой дом". Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
СловарьPrecision Guided Firearms - семейство охотничьих и снайперских винтовок производства частной компании Tracking Point (официальный сайт)
Ласточка (Swallow) - термин, используемый спецслужбами ряда стран для обозначения агента-женщины, которая участвует в разработке объекта для создания компрометирующей его ситуации – так называемой «любовной ловушки». Источник: Рэм Красильников. КГБ против МИ-6. Охотники за шпионами
Послушать пение ласточки (ссылка на ютуб)
Кузены - наименование американской разведки. Источник: Томлинсон Ричард Большой провал. Раскрытые секреты британской разведки МИ-6
Ким Фибли - один из руководителей британской разведки, коммунист, агент советской разведки с 1933 года.
Международный аэропорт им. Джона Кеннеди
Блайнд (англ. Blind) - это "слепая" ставка, которую игрок обязан сделать, до того, как он получит карты. Это так называемая "слепая" ставка, которая обязательна во всех видах покера, в которых используется данный вид розыгрыша (Техасский Холдем, Омаха, Дро-покере, Лоуболл и Бадуги). Иногда Блайндом называют также игрока, который делает эту ставку. Обычно позиция игрока, который делает Блайнд, считается слабой, так как игрок вынужден ходить первым.
«Я — звезда быстрого приготовления, просто добавь воды и размешай» - "I'm an instant star. Just add water and stir". (с)Дэвид Боуи
Тема задания: Перевод/фик. Детектив/кейс. Модерн.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Новая певичка была хороша. В простых джинсах, легких сандалиях и клетчатой рубашке, она сидела на краю сцены, вновь и вновь повторяя слова какой-то джазовой песенки. Кто-то из служащих старательно, как школьник, пытался подобрать мелодию на рояле. Получалось фальшиво. Не обращая на это внимания, певичка сидела и мурлыкала песенку под отстающую тактов на пять мелодию, переругивания между сотрудниками ресторана и уличный гул. Единственный посетитель не мог вспомнить ее названия. Что-то знакомое, жужжащее в голове назойливой пчелой. Это раздражало. Но дамочка определенно была хороша. Лучше, чем на портретах, фото или афишах. И он был бы не прочь поговорить с ней где-нибудь за кулисами, подальше от людских глаз и ушей, или в темном переулке, а быть может, если повезет, в номере какого-нибудь отеля с хорошей звукоизоляцией и старым добрым виски. В афишах, щедро расклеенных по кварталу, рекламировался незабываемый джазовый вечер: с новой программой несравненная звезда Бродвея Габриэль Воладон.
— Могу я присесть?
Он немного увлекся мыслями о певичке и не заметил, как молодая женщина в темно-зеленом свободном сарафане оказалась рядом. К тому же незнакомка выбрала верную позицию. Сложно было не оценить этого. Возможно, случайность, но девушка подошла с солнечной стороны — пришлось бы поднести ладонь к глазам и прищуриться, чтобы рассмотреть ее. Он хмыкнул, вспоминая прежние времена, и покосился на свернутую в руке незнакомки газету, махнув в сторону свободного стула. У нее были красивые руки: неброский маникюр с короткими ногтями, ухоженная кожа — вряд ли эта пташка занималась физическим трудом, ничего тяжелее какой-нибудь сумочки она не таскала. Та, большая, холщовая, на вид почти пустая, как раз висела через плечо.
— Доброе утро. — Незнакомка улыбнулась, снимая большие солнечные очки. — Мистер Робин, если я не ошиблась? Верно? — У нее было красивое лицо, из тех, что заполняют бесчисленные модные журналы и могут забыться из-за своей стереотипности. На секунду мистер Робин задумался, путались ли лица типичных викторианских или ренессансных красоток в умах их современников.
— Я ваша поклонница, — выдохнула незнакомка, складывая перед собой руки.
— Повезло вам, — констатировал мистер Робин, хмыкнув.
Он закрыл купленный выпуск «Таймс» и положил газету рядом с чашкой чая. Незнакомка оставила свой экземпляр рядом.
— Так неожиданно встретить вас здесь, далеко от Лондона. Какое-нибудь новое исследование? — Она прищурилась, слегка склонив голову набок.
На девушке была белая шляпа с большими изогнутыми полями.
— Просто отдых. Решил отдохнуть от работы.
Певичка продолжала мурлыкать себе под нос. Трижды повторив предыдущую композицию, она переключилась на что-то новое. Пчелы в голове по-прежнему жужжали старый мотивчик.
— Оу. — Она покачала головой. — Немного неожиданно слышать такое. Погибли два тауэровских ворона. И я думала, что вы, как один из лучших орнитологов, будете в центре событий.
Мистер Робин кивнул, сцепляя пальцы:
— Это было бы логично в действительно чрезвычайной ситуации, но сейчас… — Он внимательно посмотрел на молодую женщину. — Конечно же, мои соболезнования ее величеству. Но произошедшее уже ничто не исправит, а Смотритель, я уверен, уже принял все меры для ликвидации последствий. Мой опыт тут ни к чему.
— И вам ни капельки не любопытно? Почему погибли вороны? Или как там пишут ученые в своих прогнозах: что нужно сделать, чтобы избежать повторения ситуации? Или же исследовать изменения, последовавшие за этим?
— Не мой профиль, — спокойно ответил мистер Робин. — Тут больше шума и шока. Если подумать, то не такая уж это и трагедия. Вороны были слишком молоды, слишком с характером. Не поладили друг с другом, не досмотрели за ними, такое бывает. Но наш земной шарик продолжает кружить вокруг Солнца, популяция воронов не вызывает опасений. Англия справится, как делала это всегда. Смотритель найдет новых птиц, учтет прошлый опыт и приручит их по какой-нибудь только что разработанной методике. Конечно же, им еще сильнее подрежут крылья. И все это произойдет по специальному указу, одобренному ее величеством и парламентом. Быть может, еще и референдум организуют. — Он пожал плечами. — В общем, как я и сказал, не мой профиль.
— И все-таки на вашем месте я бы так просто не отмахивалась от ситуации. В ней есть любопытные моменты. В Лондоне появился белоголовый орлан. Смотритель часто видит его у тауэровской стены.
— Орлан. — Мистер Робин покачал головой. — Орлан в Тауэре. Очаровательно. Вы знаете, природа не терпит пустоты. Это даже забавно, — он улыбнулся, — с точки зрения орнитологии, естественно.
Мисс Воладон замолчала. Теперь она просто сидела на краю сцены, воркуя с персоналом. Кто-то бросил ей яблоко, и она широко улыбнулась, счастливо рассмеявшись на замечание из-за кулис.
— С точки зрения орнитологии, да, я согласна. — Незнакомка провела пальцем по краю газеты. — Но у всего есть последствия. Судя по наблюдениям, орлан не претендует на корм или территорию, он свил гнездо за пределами Лондона. И казалось бы, в Тауэре он появляется не часто. Мало ли, — она пожала плечами и улыбнулась, — городских достопримечательностей. Но неделю назад одному из воронов удалось сбежать. Его нашли: после трагедии к птицам прикрепили маячки.
— Поздравляю, на этот раз Смотритель успел, да? — Мистер Робин подпер подбородок ладонью. — Знаете, мне всегда была любопытна одна деталь в этих играх с легендами и пророчествами. Слепая вера в то, что старые порядки стоит хранить вечно. И при этом мало кто из обывателей может отличить одного ворона от другого. Улетел один, зачем заморачиваться? Всегда есть запасные варианты. Как я сказал, больше шума и суеты от тех, кто не может отличить кубинского от ямайского ворона. Да оно им это и не нужно. Все эти заявления больше для вида.
— Для этого существуем мы, — кивнула молодая женщина. — И поэтому мы должны действовать сейчас, когда люди по-прежнему смущены шумом и, не разбираясь в происходящем, стремятся только к собственному комфорту. Тауэровские вороны — редкий и дорогой ресурс. Как бы это ни звучало с точки зрения орнитологии. В любом случае Смотритель встревожен. Сбежавшего ворона нашли недалеко от гнезда орлана.
Мистер Робин расплылся в улыбке.
— Вороны — умные птицы. Их даже можно научить говорить и получить ответы. Этого научили?
— Вы один из лучших специалистов орнитологической службы…
— Бывший специалист, — поправил мистер Робин.
— Не бывает бывших. Ну, разве только для отчета кадровой службы и выписки бухгалтерии. В общем, вы знаете ответ на свой вопрос.
— Определенно. Думаю, ворон не только спел вам удивительные песенки, раз вы здесь, но и выдал какое-нибудь па. — Мистер Робин наклонился ближе. — Но зачем вы рассказываете мне все это? И ваше имя. Хотя вас, — он перешел на шепот, — сложно забыть.
Мистер Робин с легкостью воскресил в голове ее образ из прошлого: красивая женщина в строгом деловом костюме, разжигающем гораздо больше похотливых фантазий, чем нижнее белье на какой-нибудь модельке. Мистер Робин любил красивых женщин и ценил, когда в них было что-то большее, чем просто смазливое личико. Ему нравились умные собеседники. Он их не забывал. Вот как, например, мисс Воладон, решившую на один вечер сменить сцену Бродвея на ресторан старого друга.
— Антея, просто Антея.
— Действительно. Верная тень Смотрителя. Он приехал в Нью-Йорк вместе с вами?
— Увы, слишком много проблем после смерти воронов.
— Шума, — поправил ее мистер Робин. — Итак, зачем вы здесь? Я в отставке.
— И сейчас это нам на руку. Вы ушли со службы еще до смерти воронов и, по официальным данным, — Антея хитро посмотрела на него, — занялись исследовательской деятельностью, объездили весь мир — по работе вы лет десять провели на Востоке и Индии, должно быть, заскучали, верно? — написали несколько книг. Живете тихо, пропали с радаров. Как раз то, что нужно для небольшого исследовательского проекта. Орлан не знает о вашем существовании.
Мистер Робин хмыкнул, повторив про себя «пропали с радаров». Об этом он решил подумать позднее. Сейчас верх взяло любопытство, приглушившее пчел: с какого испуга Смотритель решил обойти систему и обратиться к нему, еще и подставив свою верную левую руку. Правую ему обрубили. И в том, что Смотритель решил воспользоваться чужой рукой, была своя извращенная ирония. Это смахивало на сумасшедший эксперимент в стиле доктора Франкенштейна, а не на банальную замену протезом.
— Вам нужно, — ровно отметил мистер Робин.
— Верно. Но в этом мире всегда так. Всем что-то нужно. Вы не исключение.
— И у вас есть предмет, который мне интересен?
— Определенно. — Антея склонила голову к плечу, теребя край шляпы. Она задумчиво посмотрела на соседний столик, по которому важно расхаживал голубь. — Орлан — проблема гораздо более масштабная, чем может показаться на первый взгляд. И дело не в гибели воронов. Вы правы, природа не терпит пустоты, и на смену им пришли бы другие. Были бы перемены, приемлемые перемены для английской орнитологии. С орланом такого не будет. Он несет в себе нечто другое. И это мало кому придется по вкусу. Наше сотрудничество будет взаимовыгодным. Смотритель обещал полную неприкосновенность вашего исследования.
— Всегда подозревал этого старого лиса в консерватизме, — хмыкнул мистер Робин.
Смотритель был интересной фигурой: немного загадочной, отчасти мерзкой и потрясающе назойливой в плане воплощения идей. Он, как примерное привидение, частенько возникал у них на пути. И в один прекрасный день мистер Робин не удивился, когда ворон (если придерживаться терминологии Смотрителя, сам он предпочитал термин «деловой партнер»)пришел к нему с предложением. Точнее так: ворон сделал все, чтобы мистер Робин оказался перед ним. Он должен был убить его. Сложная концепция и специфическое чувство юмора. Мистер Робин только посмеялся, осознав ту часть общей картины, которую смог разглядеть. К тому моменту у него не было иллюзий по поводу значимости своей фигуры на игровой доске. Просто в тот момент он оказался ступенькой на пути к Смотрителю.
— Он трезво смотрит на вещи. Обыватели ничего не замечают, они слышат только шум, видят только скандал. Так интересней же. Орнитологи в замешательстве. Их прогнозы с тысячью оговорок крайне осторожны. Некоторые просто ждут.
— И пока игроки не определились со своими ролями, а орлан вальяжен в сложившейся ситуации, можно провернуть это ваше взаимовыгодное сотрудничество.
— Именно. А еще вы потрясающе выглядите в смокинге. — Антея улыбнулась.
— Поразительное совпадение. Вы счастливица, — покачал головой мистер Робин. — Всегда снимал шляпу перед мудростью Смотрителя. Ваше появление скрасило мне утро. — Он отсалютовал чашкой чая.
Певичка ушла со сцены. Из звуков осталось только бездарное бряцание по клавишам да городской шум. Зудящие пчелиным роем мысли, от которых покалывало в пальцах, отступили. На секунду мистер Робин словно окунулся в прошлое, полное наивных романтических представлений о близости к тайнам всего мира. Он хмыкнул.
— Смотритель — прозорливый человек, — кивнула Антея. — Вы не дошли еще до пятого разворота? Я вижу, что не дошли. Спортивная хроника в первую очередь, да? — Она подтолкнула свой экземпляр газеты к мистеру Робину. — Обязательно прочтите пятый разворот. И еще, — Антея вытащила из тряпичной сумки книгу «Птицы Британии», — можно ваш автограф?
Мистер Робин купил небольшую квартирку в Гринвич-Виллидж несколько лет назад. «Дедушкино наследство», — с улыбкой пояснил он бдительной соседке с целым выводком котов.
Мистер Робин жил в этой квартире в перерывах между странствованиями по миру и различными конференциями, посвященными то орнитологии, то экологии, то прочим прогнозам на будущее. Каждый раз, когда мистер Робин возвращался в Нью-Йорк, он неизменно появлялся в местном университетском кампусе, чтобы пропустить несколько чашек коньяка с чаем со старинным другом или же подолгу гулять по улицам района, разговаривая с уличными продавцами и меняя одно кафе на другое, иногда в компании какой-нибудь легкомысленной красавицы.
Каждый свой визит в Нью-Йорк мистер Робин называл маленьким отпуском. Их количество можно было сосчитать по пальцам. Но свою небольшую квартирку в Гринвич-Виллидж он не хотел ни продавать, ни сдавать в аренду, как настойчиво советовала добродетельная соседка. У той был дар, достойный лучшего применения, — способность оказываться в нужном месте в нужное время. Миссис Поридж секунда в секунду появлялась на лестничной площадке у лифта и, поглаживая очередного недовольного кота (всего их у нее было восемь, и ни один кот при сцене случайной встречи не повторялся два раза подряд), беспечно интересовалась, как идут дела.
Мистер Робин мечтал, что когда он уйдет на покой, то будет жить в своей маленькой квартирке в Гринвич-Виллидж, наведываясь в местные кафешки, слушая и рассказывая байки впечатлительным туристам да мелюзге. Мистер Робин не надеялся, что он уйдет на покой не прямиком в могилу. Впрочем, его устроил бы любой вариант. Хотя о последнем он все-таки предпочитал умалчивать. Особенно после возвращения из Лондона, случившегося пять месяцев назад. Нью-Йорк встретил его провонявшим марихуаной такси с жизнерадостным водителем, трепавшимся всю дорогу о городских переменах и серфинге, да парочкой туристических открыток без подписи, успевших запылиться на почте, — из Мадрида, Лилля, Зальцбурга и почему-то из Нови-Сада. Проведя неделю взаперти, не пытаясь привести квартиру в порядок, мистер Робин праздновал свое возвращение к жизни в компании Джека Дэниэлса, Джима Бима и Джеймсона, записей прошедших футбольных матчей и пиццы на заказ. Миссис Поридж была обеспокоена, она утверждала — это депрессия, акклиматизация, усталость или разбитое сердце — что-то на выбор. Мистер Робин не комментировал версии. Он досмотрел отборочные турниры, собрал пустые бутылки с коробками и вынес мусор.
Единственное правило, которого мистер Робин старался придерживаться, — никаких посторонних в квартире. Ради красавиц можно было бы снять номер на ночь, если у красавицы не валялись на дне сумочки ключи от ее жилья. Ради делового партнера — организовать аренду пентхауса. Впрочем, тот редко бывал в Нью-Йорке, предпочитая переменчивый лондонский климат. Однажды кот миссис Поридж юркнул в его жилище, но был пойман почти сразу же. Нос добродетельной соседки так и остался за порогом квартиры.
И мистер Робин был немного благодарен Антее, что та не заявилась на Гринвич-Виллидж. Он не строил иллюзий о тайне своего жилья, как и не воображал, что Антея сделает что-либо из уважения к чужой территории. Ни в его случае, ни с ее профессией и начальником. Вероятней всего, предположил он, засвечивание его квартиры было невыгодно из-за дела. Ее всегда можно было оставить запасным вариантом для встреч. А еще можно было создать иллюзию безопасности. Мистер Робин не раз так поступал, встречаясь на нейтральной территории, успокаивая визави, внушая чувство неприкосновенности его тыла. Чтобы потом появиться в неурочный час — желательно перед этим заглянув в холодильник, бар, библиотеку и полистав семейный фотоальбом на пару с копиями налоговых деклараций — по традиции в темноте в обнимку со светильником или же просто рядом с выключателем.
Мистер Робин не удивился, обнаружив на пятой странице «Таймс» не только краткую сводку дел орлана, но и билет на вечерний сеанс в IFC Center — у них как раз проходила очередная ретроспектива каких-то старых странных фильмов. Антея явилась за пять минут до начала: аккуратно устроилась рядом, обнимая ведерко с попкорном. Она без слов предложила ему, но он отказался. И весь фильм Антея молчала, жадно следя за страданиями абсолютно всех на экране. Пес главного героя тоже мучился — то ли от тоски, творящей вокруг, то ли от животных колик. Больше всего мистер Робин сочувствовал ему. На титрах Антея задумчиво облизала кончики пальцев, потом хихикнула и скрылась в дамской комнате. Мистер Робин не стал дожидаться ее: просто двое случайных соседей в кино, просто мужчина, проводивший взглядом красивую дамочку. Он с наслаждением вздохнул, разминая шею, стряхивая с себя скуку от фильма. Антея могла бы придумать что-нибудь и похуже: совместное кормление уток в ближайшем парке, выгул собак или нечаянно упавшая сумочка, которую бы ему пришлось поднимать, ползая на коленках по земле и траве в поисках флешки с информацией. Засунув руки в карманы, мистер Робин вышел на 6-ю авеню и скрылся в толпе. Он дал свое согласие, нужно было приступать к работе.
«Решил развлечься со старыми приятелями? Ностальгия или благотворительность?» — задребезжал по стеклянному столику мобильный старого образца: никаких сенсорных экранов и прочих модных штучек.
«Возможно, новое исследование. Стараюсь держать руку на пульсе», — не глядя на кнопки, набрал ответ мистер Робин. Уперев руки в бока, он осмотрел ряд одинаковых черных чехлов с одеждой, которой было не так уж много в этой квартире. В каждый приезд по необходимости мистер Робин предпочитал докупать нужное, а не заниматься изгнанием пыли. Иногда приходилось что-то выкидывать. Но никогда, мистер Робин был уверен, ни у одного постороннего, попади тот сюда, не возникло бы и мысли, что здесь не живут. Просто хозяин частенько колесит по миру. Такие дела.
«Мелкие людишки с их маленькими грязными тайнами. Не твой масштаб». В телефон был забит только один номер. Новенькие гаджеты бились слишком часто: их сенсорные экраны с легкостью трескались, вода замыкала схемы, программы глючили. А эту старую модель, казалось, не способно убить даже время.
«Значит, я закончу работу к выходным. Заскучал в Аду?» С телефоном вышла забавная история. Его преподнесли в бархатной коробке для украшений, преподнесли будто бы это самый важный подарок. «Согласен ли ты продолжать наше дело в богатстве и бедности, в горе и радости, множа мертвецов и банковский счет?» У его делового партнера было своеобразное чувство юмора. С него бы сталось запихать мобильник в десерт или в непромокаемом пакете в бокал пива, если не виски. Но он ограничился стоянием на одном колене у снайперской винтовки и ужином из бутербродов с растворимым кофе на лестничной площадке на крыше дома у Бартса.
«Здесь тоже люди. И Данте все проспойлерил». Мистер Робин выбрал нужный чехол и аккуратно закрыл шкаф. Не то чтобы его одежда отличалась разнообразием: по большей части скучные костюмы с однотипными рубашками или джинсы с футболками и кардиганами, затертыми на локтях, подходящими статусу ученого на вольных хлебах. Но к предстоящей встрече следовало подготовиться посерьезней, чем к выступлению на какой-нибудь конференции.
«Есть такой совет: сделать генеральную уборку или сменить обстановку. Второе ты сделал. Как насчет первого. Не пробовал?» Мистер Робин мог назвать точную дату, когда получил первое сообщение на этот номер. После падения ворона мистер Робин сомневался в том, что телефон пригодится. Их план провалился: смерть в этой игре предназначалась одному, а в результате во время русской рулетки кто-то вполне определенный подложил второй патрон в револьвер. Мистер Робин терпеть не мог специфическое чувство юмора своего делового партнера. Пришлось импровизировать.
«Уже вызвал специалиста из клининговой компании. Как думаешь, за сколько управится?» Прочитав сообщение, мистер Робин усмехнулся. Он помнил свое удивление от простого «Все таскаешься вслед за заповедником с тиграми?». Не то чтобы мистер Робин верил в загробную жизнь, воскрешение, и пора было бы привыкнуть к внезапным поступкам делового партнера. Мирился же он как-то с чувством юмора, временами философски размышляя, как бы выглядел мир без этого человеческого качества. Просто он мог бы предположить подвох от ворона, его двойную игру. Мистер Робин давно избавился от романтических иллюзий о знаниях мировых тайн, о высшем смысле, недоступном для простых людей. Мир на самом деле был прост и линеен. Мистер Робин знал: вороны организовали свою игру, быть может, соорудили свой карточный домик хаотично, быть может, договорились заранее. Это было неважно. В конце концов, каждый был сам по себе.
«В одиночку? Два-три года».
«Ставка принята».
Миссис Баррет была некрасива: длинные руки, широкие плечи, в резких размашистых движениях и пухлом лице с близко посаженными глазами ни намека на женственность. Мистер Робин минут пять присматривался к ней в очереди на кассу: она стояла через два человека. Ее волосы были неаккуратно убраны в пучок, из которого повылезала большая часть прядей. И вдобавок она горбилась, нервно выбивая какой-то ритм на стойке. У нее были пухлые руки с широкими ладонями и неожиданно длинными и красивыми пальцами. Нелепая женщина, будто бы слепленная ребенком из теста, подумал мистер Робин.
Он прислушался и мысленно тяжело вздохнул: та самая мелодия, что напевала Воладон. Мистер Робин мрачно взглянул на потолок, краем глаза заметив растяжку какой-то рекламы, обещавшей то ли машину, то ли красотку, раскинувшуюся на ее капоте, как светлое будущее и новую жизнь. Он свистнул, усмехнулся и фальшиво повторил взятую ноту, протянув ее чуть дольше, чем следовало бы, превратив ее в почти что шипение и добавив к ней парочку таких же нескладных нот. Мистер Робин подумал, что у них отлично получается нервировать очередь. Дамочка впереди него содрогнулась, резко обернулась вполоборота и принялась что-то искать в сумочке — через пару секунду она с наслаждением вытащила наушники. Подросток, флегматично рассматривающий журналы, посмотрел на них тем самым взглядом, которым обычно награждают родителей, отжигающих на вечеринке собственных детей. И только толстяк позади продолжал монотонно и несколько обреченно повторять в телефон «Да, дорогая».
Миссис Баррет перестала горбиться, и мистер Робин мог поспорить на свои любимые игрушки: она улыбается. Кассир наконец-то справился со своим аппаратом, и со вздохом облегчения очередь продвинулась на одного человека.
— Вы обронили, — запыхавшись, произнес мистер Робин.
Он бросил свои покупки — сигареты, печенье и кофе — на кассе и вылетел вслед за миссис Баррет. Сгорбившись, упираясь рукой в колено, мистер Робин протянул неуклюже поворачивающейся женщине мятую купюру с Улиссом Грантом. Мистер Робин тяжело дышал: в конце концов, он ученый, а не спринтер, пусть и в хорошей физической форме.
— О, — растерянно выдохнула миссис Баррет. В ее руках были слишком тяжелые сумки. Она мялась на месте, не зная: принять купюру от незнакомца или проверить кошелек. Миссис Баррет моргнула и, нервно улыбнувшись, кивнула:
— Спасибо. Дурная привычка носить с собой наличность.
Приглаживая волосы, мистер Робин выпрямился. Купюра по-прежнему была у него.
— Никогда не знаешь, что может случиться с этой электроникой.
— Ты, придурок! — заорали сзади. — Оплати покупку! Этот идиот не знает, как отменить операцию! Гребаный день!
— О, — повторила миссис Баррет, хихикнув, и кивнула в сторону магазина: — Вас ждут. — Она покраснела. — Спасибо.
Некоторым просто нужно внимание. Не любовники, дорогие подарки, но малая толика доброты и значимости. В идеале, размышлял мистер Робин, для таких бы устроить раздачу щенков, котов, аквариумных рыбок, ящериц, лошадей — для тех, кто богаче. Вернувшись к магазину, Миссис Баррет ждала его, разглядывая через стеклянные двери, как он неловко извиняется перед людьми. В конце концов, мистер Робин был вежливым человеком. Такой не мог не понравиться доброй женщине.
— Наверное, мне следует угостить вас кофе? — спросила она, когда мистер Робин, потирая шею, вышел на улицу.
— Я бы не отказался, — улыбнулся он, — из-за компании.
— Долго работали в одиночку?
— Не совсем. На прошлой неделе я завершил проект-презентацию одной древней птицы. Лекции, слайды, макеты и все такое. Быть может, вы слышали об останках, найденных в Аргентине в прошлом году? Фороракасовая птичка. Большая и страшная. К счастью людей и горю ученых, вымершая.
— И теперь хотите переключиться на воробьев? — широко улыбнулась миссис Баррет.
— Я хотел сказать, скворцов, — подмигнул мистер Робин.
Они неспешно шли вдоль улицы.
— Получается, вы палеонтолог? — нахмурилась миссис Баррет. — Археолог?
— Орнитолог по большей части.
— Тогда я должна буду познакомить вас с моей дочерью. Она обожает животных, просто помешана на этом. Кажется, она просто не способна думать ни о чем другом. — Миссис Баррет покачала головой.
— Будущий ученый?
— Нет. Хлоя мечтает организовать комплекс для ухода за животными с ветеринарной клиникой, аптекой и всем, что еще может быть. Недавно поругалась с отцом. Настаивала на ветеринарном образовании, а муж пытался намекнуть об административной карьере.
— М?
— Мой муж — практик. Он не против ее карьеры, посвященной заботе о животных. Хотя часто смеется, что не думал, чем обернется его разрешение подобрать котенка с улицы, когда Хлое было пять лет. Просто муж понимает, что ее задумка, весь этот проект — это дело административного порядка. Шла бы речь о простой работе ветеринаром в какой-нибудь клинике, был бы другой разговор. А так Хлое нужны управленческие знания.
— Логично. Ваша дочь обиделась на это замечание?
— Хлоя несовершеннолетняя. Мы никогда и ни в чем ей не отказывали, она разумная девочка, всегда знала, что можно, что нет. Но все-таки деньги для учебы находятся под нашим с мужем контролем. И, я подозреваю, это непривычная ситуация для нее — сомневаться в наших намерениях.
— Значит, вы хотите, чтобы я, ученый и человек со стороны, выступил в качестве эксперта? — Мистер Робин усмехнулся. — Доверяете незнакомцу, не спросив диплом или хотя бы права?
— У меня хорошая интуиция. — Миссис Баррет одарила его задумчивым взглядом. — Я почти никогда не ошибаюсь в людях.
Они завернули на стоянку и подошли к неприметному «Форду». С довольным вздохом миссис Баррет запихала сумки в багажник.
— Моя визитка. — Нахмурившись, она похлопала себя по карманам. — Ах да, — и поспешила открыть дверцу машины. Миссис Баррет неуклюже забралась в салон и выудила из стопки бумаг в бардачке карточку кремового цвета: — Оливия Баррет. Приходите к нам завтра, в пять.
— Мистер Робин.
— Просто мистер Робин?
— Привычка с детства. Очень любил Кристофера Робина и Робин Гуда. Считал их отличной компанией.
Миссис Баррет улыбнулась:
— Тогда до встречи, мистер Робин.
Барреты в жили в частном доме, построенном, быть может, в колониальные времена, когда Статен-Айленд еще не входил в состав Нью-Йорка. Он был старым, без современной любви к стеклу и чему-то неуловимому, что делает здания блестящими однотипными коробками. Мистер Робин замер на пороге, оглядывая сооружение, автоматически отмечая количество окон, комнат, расстояние до ближайшего здания. Открытость площадки и невозможность подойти дому незамеченным — это интересовало мистера Робина намного больше, чем история постройки. Разве что недавние события, произошедшие в этих стенах, интересовали его намного больше. Отчего Смотрителю доступ сюда был заказан?
Дверь открыла хозяйка. Как и прежде, без косметики, в легкой и удобной одежде, оставаясь все такой же показательно некрасивой, она выглядела по-домашнему уютно.
— Добро пожаловать, — улыбнулась миссис Баррет. — Хорошо добрались?
— Да, мне редко приходится бывать на острове, так что не скучал по дороге.
Мистер Робин прошел вслед за хозяйкой в просторную гостиную. Планировка у дома была стандартная: двухэтажное строение со спальнями наверху и общей частью внизу. Мистер Робин сразу отметил: стены были построены на совесть, крепкие и толстые — такие вряд ли пропустят крики или звон бьющейся посуды. По поводу пистолетных выстрелов можно было поспорить — все зависит от оружия.
— Добрый вечер. — Отложив газету, с дивана поднялся статный мужчина. Он был немного выше мистера Робина и шире в плечах. Типичный военный, присвистнул про себя мистер Робин, оценив выправку и манеру держаться, выработанную годами ношения оружия. С тяжелой нижней челюстью, высоким лбом и правильными чертами лица, хозяин дома словно сошел с плакатов, демонстрирующих внешность идеального арийца. Впечатление смазывали разве что домашние тапочки, потертые джинсы и тот самый тип джемпера, который тут же навешивает на человека ярлык «преподаватель».
— Это мой муж, Джеймс Баррет. — Оливия Баррет улыбнулась и взмахнула рукой. В отточенности ее движения в равной степени смешалась доведенная до автоматизма привычка представлять людей друг другу и тренировки перед зеркалом. — Мистер Робин, добрый самаритянин.
— Добро пожаловать. — Мистер Баррет протянул руку. Его рукопожатие было сильным и крепким, но взгляд оставался оценивающим. Пробормотав что-то про сервировку, миссис Баррет, вышла из комнаты.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся мистер Робин.
— Аналогично. Оливия рассказала, вы ученый. — Мистер Баррет заложил руки за спину. Он выглядел обманчиво расслабленным, как и любой хищник, запустивший на свою территорию потенциального соперника. Мистер Робин кивнул:
— Именно так. Чаще всего я путешествую по миру, пишу статьи, есть пара изданных книг. Преподаю реже. Преподавание для меня — хобби и возможность поделиться знаниями с юными умами, еще не закостеневшими в своих представлениях. Но иногда, — он усмехнулся, сделал паузу, раздумывая над уместностью личных признаний и маленьких секретов, — я чувствую желание перевестись в какую-нибудь младшую школу, где мои истории будут слушать с открытыми ртами, не пытаясь найти опровержение в интернете.
— Вы курите? Мы могли бы спрятаться в саду, пока Оливия делает последние приготовления. Ее вырастили итальянцы, — он возвел глаза к потолку, — куча родственников, множество гостей и выжженный в подсознании инстинкт накормить всех. Наверное, было бы хуже, будь она гречанкой. — Он посмотрел в упор на мистера Робина, и тот понял: эти фразы тоже были отточены временем и множеством домашних приемов. — Я бы застрелился на свадьбе.
И мистер Робин улыбнулся, едва хохотнув, — того требовала фраза. Хозяин дома остался доволен.
— Боюсь, я не курю. Пытаюсь бросить. Какой из меня исследователь, если от меня за версту будет вонять сигаретами? — печально и несколько обреченно произнес он. — Но я не против подышать воздухом. У вас красивый дом. Вы давно сюда переехали?
— Им владел еще мой прадед, достопочтенный фон Хердер. Выиграл у какого-то англичанина в карты и так ни разу сюда и не явился. Первым, кто сюда заселился, была моя бабка, сбежавшая от бомбежек в Лондоне. Она вышла замуж за англичанина и сменила фамилию. Они и привели дом в порядок. Благо его построили на совесть.
Они вышли на задний двор, и мистер Баррет довольно потянулся, хрустнув суставами пальцев.
— А вы, — он прищурился, оглядывая мистера Робина, — итальянец?
Задний двор был небольшим: огороженный низким забором, он так же находился на открытой местности. Мистер Робин отметил: забраться на второй этаж по лестнице (иных способов не было) и остаться незамеченным — сложное дело. Как минимум нужно позаботиться о хозяевах квартиры. Вывод напрашивался сам собой: нужно заходить в дом с парадной двери и быть знакомым для соседей, чтобы не вызвать подозрений.
— Нет, англичанин. Хотя моя дорогая матушка забралась аж в сердце Индии под конец беременности.
Мистер Баррет кивнул своим мыслям и закурил.
— Забавно, как складывается судьба. Вот мои дети, никто из них впервые за семейную историю не унаследует дело. Быть может, внукам достанутся мои знания. Быть может, каким-нибудь историческим музеям, — задумчиво произнес он.
— А чем вы занимаетесь?
— Делаю игрушки, хорошие, единичные, достойные какой-нибудь коллекции.
— Игрушки? — эхом повторил мистер Робин, догадывающийся, о чем идет речь.
— Оружие, но не массового производства. Все в частном порядке и по воле фантазии. На совесть, с поистине немецким качеством. Духовое ружье моего прадеда фон Хердера до сих пор может отлично стрелять без осечек, пусть и лежит музейным экспонатом. Славные времена изобретений и ручной работы.
— Да, но вы верно заметили, что это были единичные экземпляры, в то время как история требовала конвейерного производства.
— Все и всегда портят люди. Дурное качество. Впрочем, если говорить про эффективность и своеобразную безболезненность для жертв, то прогресс пошел на пользу оружию. Сейчас можно убить с хирургической аккуратностью — одним выстрелом точно в цель, и жертва не поймет, что произошло. Это не мушкеты и ядра с развороченными трупами. Но все равно сомнительное превосходство.
— Да-а-а, — задумчиво протянул мистер Робин, — милосердная атомная бомба. Абстрактно милосердная, конечно же. Чистая работа в эпицентре. Но оружие для этого и создавали. Для убийств.
— Как я и сказал, люди. — Мистер Баррет сделал затяжку. — Еще мой прапрадед вбивал в голову прадеду: оружие создается для защиты и красоты. Это истина, въевшаяся в нашу кровь. Собственно, именно поэтому моя бабка сбежала из Берлина. Ее, как наследницу фон Хердеров, пытались заставить отдать чертежи семейных пистолетов. У них были «Зауэры», «Вальтеры», «Браунинги» и кое-что из старых запасов, но им было мало. Фрау Эльза подделала паспорт в обмен на семейное ожерелье, купила билет за допотопный «Штейр», хранящийся с Первой мировой, и сбежала, прихватив чертежи. В ее крови тоже жила любовь к холодной красоте. А вот в моих детях этого нет.
— Зато ваша дочь ценит жизнь, как я понял.
— И еще как. Иногда мне кажется, что животных она любит больше людей. Не скажу, что она не права.
Мистер Робин улыбнулся. Все получалось просто: естественно, дело в каких-нибудь чертежах, к которым этот упрямец не подпустит и на пушечный выстрел ни одно правительство. Мистер Баррет был из тех изобретателей, которые создавали ради самого процесса, ради изучения предмета и его эволюции. Он бы не допустил конвейерного производства, сколько бы ему ни предлагали. Это было ясно с первого взгляда. Оставался один вопрос: какое двойное дно приготовил для этой истории Смотритель. Он не дал никаких сведений о Барретах, представив их как закрытую семью, которая важна для национальной безопасности. Его приказ был однозначен: вычислить источник утечки информации и ничего с ним не делать, передав в руки Антеи. Мистер Робин задумчиво осмотрел низкий заборчик. Сомневаться не приходилось — у Смотрителя были большие планы на «брешь» в этом семейном гнездышке.
— Вы точно не маньяк? — шмыгнул Дилан, запустив руки глубоко в карманы. — Или там сумасшедший поклонник? Бывший муж? Точно проблем не будет? — Он клацнул зубами, перекатывая зубочистку из одного уголка рта в другой.
Мистер Робин познакомился с Диланом банально: поймал на краже в магазине. Не то чтобы мистер Робин был сторонником справедливости, но пацана он в тот раз пожалел — вытащил за шкирку из магазина и хорошенько потряс, расспрашивая о делах. Под конец хотел всунуть пару купюр с наставлениями — никакого криминала в его жизни не было, только бушующие гормоны, — но пацан оказался гордый. От жалости отказался и решительно вознамерился воспользоваться знакомством и подработать. Мистер Робин был не прочь.
— Не волнуйся. Я старый знакомый и просто хочу сделать сюрприз, — добродушно улыбнулся мистер Робин.
— Ну да, на любовника ее вы не тянете. — Пацан осмотрел его с ног до головы. — А вот маньяки, я смотрел телевизор, как раз такими и бывают.
— Какими?
— Совершенно обычными, — со знанием дела, отдающим самодовольством, ответил Дилан. — Вы очень скучный. Только и поручаете присматривать за скучными людьми.
— Раз так, тебе не страшно со мной разговаривать? — мистер Робин оперся на спинку скамейки и с удовольствием вытянул ноги. — Тем более здесь, в парке, поздно вечером.
Дилан на секунду застыл, уставившись на него, а потом отрицательно замотал головой:
— Не, вы даже для маньяка слишком скучный. У вас, э-э-э, руки не трясутся. Не, вы не этот.
— Этот? — Разговор забавлял мистера Робина, к тому же у него было время, а в парке было спокойно и безлюдно. Он до сих пор чувствовал приятную тяжесть в желудке после обильного ужина у Барретов. Оливия оказалась чудесной хозяйкой.
— Извращенец. Я с первого раза понял. Иначе ваши просьбы не были бы такой скукотой. — Он зевнул для наглядности.
— Тогда почему бы тебе не рассказать, что ты узнал?
— Деньги вперед.
— Другой разговор. — Мистер Робин вытащил десятку. Он протянул купюру, зажав между двумя пальцами. — Вторая половина в конце рассказа. Итак.
— В общем, ничего такого я не заметил. Охрана так себе, два тупых увальня. Из агентства какого-нибудь, где собираются бывшие вояки и уголовники, — презрительно фыркнул Дилан. — Живет она здесь, — он выудил из кармана скомканный лист, — но это только после второй части оплаты. Ребята за ней пару недель ходили. Не волнуйтесь, каждый раз разные. Мы смотрели Джеймса Бонда, знаем, как надо правильно делать. А Гарри совсем башковитый, рассказал, как правильно уходить от погони, если нас заметят ее громилы. В общем, скучная она. Ни вечеринок, ни тайных встреч. И чего вы не могли ее навестить? Легко ж застать дома. Когда она не выступает и не репетирует, она всегда дома. Правда вот, — он усмехнулся, — есть еще кое-что, но за отдельную плату.
— Что-то значимое? — мистер Робин сцепил руки на животе и глубоко вздохнул.
— Возможно. Только поклянитесь, ну чем-нибудь, что вам дорого. Потому что если вы маньяк или какой-нибудь сумасшедший фанат, то…
— Ты готов отдать ее адрес, но укрыть часть информации. Любопытно. — Мистер Робин покачал головой.
— Сделка есть сделка. Вы платите — вы получаете то, что заказывали. Но клянусь своими конверсами, если вы маньяк, то я тут же пойду в полицию.
Мистер Робин расплылся в улыбке:
— Договорились. Даю слово: у меня и в мыслях не было убивать мисс Воладон. Так что завтра она выйдет на сцену и будет петь своим чудесным голосом, абсолютно живая и здоровая.
— Вы дали слово. — Дилан ткнул в него пальцем. — У меня отец ее любит. Билеты купил. Не хочу огорчать предков. — Он вытащил из кармана смартфон: — Вот.
Фотографий было с десяток. Определенно тот, кто снимал, отменно постарался в надежде на высокое вознаграждение. На всех из них певичка ворковала с каким-то мужчиной, явно молодым, но лощеным, как ботинок после работы сапожника. Воладон танцевала с ним, шла под ручку, на третьем фото страстно смотрела, закусив губу, на последней они целовались у открытого окна. Мистер Робин усмехнулся: фотограф проявил смекалку, пытаясь получить этот снимок. Ему пришлось забираться на дерево.
Мистер Робин вытащил еще пару купюр. Его кошелек начинал пустеть — нехороший признак. Без денег мистер Робин чувствовал себя неуютно и обычно совершал глупости, находя какое-нибудь подпольное казино или легкую подработку. У него были запасы в банке — в золоте, платине и различной валюте. Но то были неприкосновенные вклады. И мистер Робин надеялся, что о них не знает ни одна живая, ни мертвая душа в лице его делового партнера. Мистер Робин понимал, какая это глупость. Все равно что верить в Зубную фею и ее подарки.
— Старина Бенджамин, — довольно улыбнулся Дилан.
— Получите еще столько же. Есть другое дело, — задумчиво произнес мистер Робин. — Очередные, как ты говоришь, скучные люди.
Барреты были самой обычной семьей, дружелюбной, но в тоже время закрытой, хранящей свои секреты за стенами старого дома. На третий приезд в гости мистер Робин застал Хлою. С Александром он познакомился раньше. Тот был младше сестры года на два, но серьезности в нем было на уровне пятилетки. В Александре бушевали гормоны: его штормило из стороны в сторону, он влюблялся едва ли не ежедневно, находя симпатию и внимание в случайно брошенных взглядах. Его сердце разбивалось дважды в неделю, и один день в месяц он оставлял для страданий по ушедшим возможностям.
Какое-то время мистер Робин думал, что Александр мог стать объектом шантажа. Наломать дров ему ничего не стоило, связаться с какой-нибудь бандой, случайно, проходя мимо, вляпаться в ограбление и помочь донести сумку с деньгами. В равной степени он был способен к добрым и злым делам. Роль играл случай. Но затем мистер Робин понял: шантажировать Александра бесполезно. Став жертвой вымогательств, юный Баррет бы тут же забрался на табурет, стол или барную стойку и начал страдать, наградив себя ореолом мученика. Любой разумный человек поостерегся бы с ним связываться.
Хлоя Баррет, напротив, не видела ничего, кроме дела всей своей жизни. Ее рвению и отношению, посчитал мистер Робин, обзавидовался бы любой самый ярый гринписовец. Животные и забота о них были культом для красавицы Баррет. И мистер Робин получал удовольствие от общения со столь увлеченной особой. Он рассказал ей про птиц, про далекие земли. Вместе они, словно играясь в конструктор, соорудили бизнес-план городка для животных. Джеймс Баррет был счастлив: дочь согласилась с ним. Но мистер Робин так и не понял, на чем Хлою можно было бы подловить, чем шантажировать. Вся ее жизнь как на ладони. А любая угроза близкому пробуждала в ней жажду немедленной мести. Тут дети Баррета были похожи. Просто один постоянно фонтанировал, как гейзер, а в другом затаился вулкан. Хлоя скорее выцарапала бы глаза обидчику, отколотила первым попавшимся в руки предметом, еще и пнула напоследок, чем поддалась бы шантажу. Ее пришлось бы вытаскивать из тюрьмы, а не из лап вымогателя.
К тому же, отметил мистер Робин, дети любили родителей. Барреты были хорошей семьей, следовавшей букве традиций и той самой заветной фразе «В горе и в радости». Оставались родители. Со взрослыми всегда тяжелее.
Он вздохнул, флегматично рассматривая пасьянс из документов, газетных статей и коротких записок, разложенных перед ним. Этим вечером мистер Робин остался дома. Он по-турецки сидел посреди спальни и размышлял. Схема вырисовывалась простая. С одной стороны, Орлан и его шантаж. С другой стороны, Джеймс Баррет и чертеж винтовки. Но что-то упорно не складывалось. Мистеру Робину не хватало мотивов и дополнительных фигур. Орлан запустил свои когти через океан. Он влиятелен, конечно, но тут, скорее всего, размышлял мистер Робин, у него есть посредник. У Барретов были заокеанские связи, но это слишком длинные нити — их можно оборвать. Точно, есть посредник. И вот он — неизвестная фигура. Значит, у Смотрителя и Антеи также нет достоверной информации о его личности. Возможно, подозрения. Но не более. И тут такая удача. Мистер Робин хмыкнул.
«Никогда не слышал, как поют ласточки», — тренькнул старый телефон пришедшим сообщением. Мистер Робин повертел аппарат в руках.
«Думал, в Аду найдутся экземпляры поинтересней».
Он подождал несколько минут, ответа не было. «Куплю тебе пару дисков. Видел их в продаже», — набрал мистер Робин и отложил телефон.
Итак, Барреты, продолжал размышлять он. В дверь позвонили.
— Мистер Робин, как же так, вы снова питаетесь пиццей, я принесла немного моей фирменной запеканки, — ворчала под дверью миссис Поридж.
Мистер Робин обреченно вздохнул.
— А это Джордж Тайлер, старый плут и наш сосед через дорогу, — представил Джеймс Баррет одного из игроков, небольшого старичка с широкой белоснежной бородой.
— Сынок, меня все зовут Сантой, — тот крепко сжал руку мистера Робина, — не стесняйся, — и подмигнул.
— А это Томас Гайт, тоже давний знакомый по работе. — Джеймс подвел мистера Робина к очередному знакомому. Они улыбнулись друг другу и пожали руки. — И на этом все. Кое-кто запаздывает, познакомлю вас позже.
— Эх, молодость, — прокряхтел Джордж Тайлер, усаживаясь за покерный стол, — любовь, опоздания, ветер в голове, никакой ответственности. Счастливые дни!
— Как будто тебе мешает возраст, — хмыкнул Джордж Свот, представленный Джеймсом как Джордж Первый. — Сколько той юной красотке лет?
— Двадцать семь, — расплылся в довольной улыбке Санта, — и на этот раз я точно женюсь! — Он потряс кулаком в воздухе.
Все рассмеялись, мистер Робин улыбнулся.
Джеймс Баррет впервые пригласил его на собрание собственного клуба, шутливо названного «Королевские шуты». Почетные члены и гости собирались каждую третью среду месяца у одного из них дома (дело решало обычное расписание) и всю ночь играли в покер.
— Ждем еще пять минут и начинаем, — объявил Джеймс. — А за опоздание сидеть нашему дорогому мистеру Адеру в слепой зоне.
— Да! Блайнд! Блайнд! — проскандировали игроки. Мистер Робин закашлялся, скрывая улыбку. «Королевских шутов» сложно было назвать серьезным клубом, хотя, по словам Джеймса Баррета, они приглашали к себе не всякого.
— У нас так всегда, — хохотнул Джордж Первый, — привыкай, — и хлопнул мистер Робина по спине.
— Джеймс, ты еще не передумал? — перекрикивания жужжание других игроков, обсуждавших прошедший бейсбольный матч, гаркнул Санта.
— Американцы, — проворчал над ухом Фрэнк Свот, не брат, но однофамилец Джорджа Первого.
— И тогда он размахнется, и пода-а-а-а-ча! — ликовал в углу Патрик Харрис.
— Ненавижу сейфы, старина. Ты не заставишь меня заказать эту игрушку, — смеясь, отрицательно покачал головой Баррет и тут же пояснил мистер Робину: — Санта — владелец фирмы, штампующей сейфы, как плохой пастор — проповеди. Уговаривает меня воспользоваться каким-то навороченным прототипом.
— Бесплатно, мой друг, заметь!
— И после этого мяч улетает куда-то в небо. — Разочарование с другого конца стола разлилось рекой.
— Вы не любите сейфы? — удивленно спросил мистер Робин.
— Такое пренебрежение к моим деткам, — застонал Санта.
— Я не верю, что они способны защитить, — покачал головой Джеймс. — Поэтому довольствуюсь старой моделью. Между прочим, Тайлер-пройдоха, твоей компании.
— Да, но той уже пять лет. Прогресс шагнул далеко вперед. Чертов традиционалист! — фыркнул Санта.
Джеймс Баррет рассмеялся.
— Но если вы не доверяете сейфу, то храните важные документы и ценности в банке? — пожал плечами мистер Робин.
— Ну почему же, — хитро улыбнулся Джеймс, — я доверяю сейфу самое важное. — Он сделал паузу, наклоняясь к уху мистера Робина: — Я храню там свои детские письма к Санте, — шепнул он.
Запыхавшись в комнату, влетел молодой мужчина. На вид ему от силы можно было дать лет двадцать пять — двадцать семь. Светлые, зализанные назад волосы, правильные черты лица и губами, придающие какую-то неуловимую детскость выражению лица, добротный костюм, словно мистер Адер прибыл к ним прямиком с какой-нибудь пафосной встречи в ресторане.
Игроки загудели.
— Я прошу прощения. Пробка, — извиняющее улыбаясь, приложив руку к сердцу, произнес он.
Джордж Первый свистнул, изображая недовольного фаната. Откинувшись на спинку стула, Санта мечтательно вздохнул что-то о молодежи. А Джеймс встал, чтобы поприветствовать гостя.
Мистер Робин узнал его. Это был любовник Габриэль Воладон.
Проникнуть в дом Барретов не составляло труда: он знал комбинацию кода сигнализации и примелькался соседям. Мистер Робин аккуратно закрыл за собой дверь и осмотрелся: квартира была пуста, вся семья, как и полагалось, сейчас получала удовольствие от пения мисс Воладон. Он поднялся на второй этаж и сразу прошел в кабинет хозяина дома.
Интуиция говорила мистеру Робину: сегодня тот самый день. У вора была тысяча возможностей, ведь он жил в этом доме. Но мистер Робин чувствовал, тому нужна сцена, показательность ограбления. Барреты шумно собирались на концерт: выловили Александра, выхватив его на вечер из любовной лихорадки, нашли замену Хлое в приюте и долго предвкушали событие. Годовщина свадьбы —хороший повод.
— Добрый вечер, миссис Баррет, — спокойно поприветствовал мистер Робин, когда дверь в кабинет открылась.
Откинувшись на спинку хозяйского кресла, он сидел со скрещенными руками и старался размеренно дышать — одно из главных правил сидения в засаде. Потому что дыхание, подобно шагам и любому другому неосторожному шороху, способно спугнуть жертву. Поразительно, отметил про себя мистер Робин, насколько бесшумно зашла Оливия Баррет. Ей не было нужды скрываться, она знала, что дома никого не будет. И все же подсознательно, задержав дыхание, шла на цыпочках.
— Мистер Робин, — неожиданно спокойно и холодно произнесла она.
Он потянулся и включил настольную лампу. Оливия Баррет замерла, сделав пару шагов вглубь комнаты.
— Что вы здесь делаете?
— Я могу задать вам такой же вопрос, миссис Баррет, — мистер Робин с интересом посмотрел на нее. На секунду ему стало любопытно, какое алиби она приготовила для себя. Ведь вся эта игра с тайным проникновением — Оливия в любой день могла спокойно открыть сейф и достать необходимое — была нужна для постороннего человека.
— Могу предположить, — не дожидаясь ответа, продолжил он, — что все дело в той снайперской чудо-винтовке, в чертежах. Каков был ваш план? Разыграть ограбление, а потом во всеуслышание объявить о пропаже важных чертежей? Рискованно втягивать в это всю семью, поэтому вы прибегли к самому простому плану: вскрыть сейф, когда никого не будет дома. Быть может, вы пошли и дальше, приготовили улики против кого-нибудь, кто часто бывал здесь? О, миссис Баррет, я ведь для этого отличный кандидат — неблагодарный незнакомец с улицы.
— А вы хорошо изучили нас, — миссис Баррет вышла из тени и замерла напротив стола, — но не до конца. — Она покачала головой. — Кто вы, мистер Робин? Вы… — запнулась она, — вы тот, кто требует чертежи? Сами пришли проконтролировать? И все это время вы следили за нами, за мной? — Она сжала кулаки и судорожно вздохнула
— Я орнитолог, а не идиот. Шантажируй я вас, зачем мне так поступать? Тем более какова вероятность того, что я мог рассчитывать на знакомство с вами из-за случайной встречи в магазине? Насколько реально просчитать действия в таком случае?
— Но тогда кто вы?
— Ммм, третья сторона? Давайте назовем это так.
— Вы хотите помочь нам? — ошарашенно произнесла Оливия.
— Нет, буду честен. — Мистер Робин улыбнулся.
— Так и знала. Добрый самаритянин. — Она усмехнулась и покачала головой. — Вам тоже нужны чертежи?
— Ну, мне было бы любопытно на них взглянуть Сейчас столько разговоров про Precision Guided Firearm, эту компьютеризированную игрушку, что хочется посмотреть на разработки вашего мужа. Он гений в оружейном вопросе, как и его предки. И мне нравится его взгляд на оружие, как симбиоз техники и человека, а не какие-то там компьютерные системы, которые позволят даже среднему стрелку стать снайпером, — хмыкнул мистер Робин, мрачно отметив про себя: с такими возможностями начнется тот еще хаос. — Но я здесь для того чтобы узнать, кому вы передадите чертежи. Меня не интересует, что сделали вы или кто-то из вашей семьи: переехали хомяка, изменили друг другу, употребляли наркотики или разбили любимую кружку, а потом подсунули точно такую же. Кто заказчик, миссис Баррет?
— Вы из какой-нибудь конкурирующей компании? Что это? Промышленный шпионаж, погоня за технологиями?
— Как я и сказал, я третья сторона. — Мистер Робин развел руками.
— Я… — Оливия осеклась, замерла и аккуратно присела на край стула для гостей. — Если вам нужен тот человек, что вы с ним сделаете? Вы прекратите это?
Мистер Робин молчал.
— Я не знаю, кто он, — Оливия обреченно покачала головой, ее плечи поникли, — не знаю. Просто однажды пришел конверт с документами, а потом начались звонки.
— В какое время вам звонили, кто был рядом?
— Иногда Хлоя, иногда Александр, иногда они вместе.
— А ваш муж?
— Нет, — вскинулась миссис Баррет. — Нет-нет, даже не смейте намекать, что он…
— Оливия, — мягко сказал мистер Робин, чертыхаясь про себя от непонятно откуда взявшегося сочувствия, — каково финансовое положение вашей семьи?
— Как и всегда, ничего не менялось. — Миссис Баррет нахмурилась. — Мы никогда не были богачами, но и жили выше среднего. Мой муж не мог бы организовать все это. Нет-нет. Понимаете, — она выставила руку ладонью вперед, не давая мистеру Робину заговорить, — когда я получила тот конверт, а потом начались звонки, я пошла к мужу. Я все рассказала Джеймсу. И вы бы видели его, как он был огорчен поступком. Он плохой актер, мистер Робин, и если вы намекаете на то, что все это устроил мой муж, то у него бы не получилось сыграть… разочарование. Я всей кожей чувствовала, как он разочарован во мне. — Миссис Баррет судорожно вздохнула. — Да и для чего ему было бы красть собственные чертежи?
— Может быть, чтобы оправдать свой поступок. Ваш муж потерял крупную сумму денег из-за провала сделки с одним из поставщиков. Рискованное вложение. И чтобы не ставить под удар семью, он вполне мог решиться на отчаянный шаг — продажу своего чертежа. Но он не хотел признаваться в этом перед семьей, возможно, даже перед собой.
— Он не такой, Джеймс не мог бы. В конце концов, он бы рассказал мне, как я рассказала ему, — тихо произнесла миссис Баррет.
— Значит, если вы все рассказали своему мужу, то… — мистер Робин склонил голову плечу и усмехнулся.
— Это все игра. Как бы ни был сильно разочарован во мне Джеймс, он любит меня, и я люблю его. И мы сделаем все, чтобы сохранить нашу семью, — слабо улыбнулась миссис Баррет. — Знаете, Джеймс, — ее голос зазвучал мягче, — вчера сказал, что он долго думал и рад, что все вскрылось, что больше нет никаких тайн из прошлого и постыдных поступков. Он сказал, что всегда предпочитал знать правду. — Миссис Баррет сделала глубокий вдох, ее голос зазвучал тверже: — Кто бы ни шантажировал меня, он знал наше расписание, привычки. Мы решили не показывать, что его давление на меня больше не имеет значения. И устроить показательное ограбление.
— И отдать чертежи? Думаете, это единственная просьба? Талант вашего мужа не ограничивается одним проектом.
Миссис Баррет встала, подошла к детскому рисунку, аккуратно повешенному на стене, и провела пальцем по раме.
— Я действительно хотела подставить вас, мистер Робин. — К ней вернулось ее спокойствие и хладнокровие. — Но рассказав все мужу, я передумала. Джеймс тоже, как и вы, сказал, что этими чертежами дело не ограничится. И у нас появился план. — Она сняла картину и аккуратно поставила ее на пол. За ней, и об этом было несложно догадаться, находился встроенный в стену сейф. — Мы решили сделать все так, как требует этот мерзавец. Решили инсценировать ограбление. Понимаете, мистер Робин, тот, кто стоит за всем этим, не знает нас. Он не знает несерьезного отношения моего мужа к сейфам, не знает, что в нем хранятся его детские письма к Санта-Клаусу. У него типичное мышление: если в доме есть сейф, то именно там лежит все важное. Думаю, он не знает, насколько мой муж гениален. — Миссис Баррет открыла тяжелую дверцу и вытащила стопку писем и флешку.
— Вы решили опорочить своего мужа и показать некомпетентность шантажиста? — мистер Робин покачал головой.
— Да, подсунуть неправильные чертежи. Сконструированная по ним винтовка будет давать осечку, процент точных выстрелов чуть выше, чем у первых винтовок. Но выяснится это либо на стадии моделирования, либо при изготовлении. Оба варианта потребуют денег.
— И это приведет к подозрениям. Либо ваш муж ошибся, что бывает со всеми изобретателями, либо ваш шантажист подтасовал информацию, перепродав чертежи на черном рынке, или же он некомпетентен в оружейном вопросе. Неплохо придумано. Остается один вопрос: кто слил информацию о наличии подобных чертежей?
— Думаю, кто-то из лаборатории мужа. — Закрыв сейф, Оливия вернула картину на место.
— У вас есть списки или фотографии? Что-нибудь? — Мистер Робин задумчиво потер подбородок.
— Да, посмотрите в нижнем ящике стола. — Миссис Баррет замерла рядом, следя за его движениями. — Так что вы будете делать с шантажистом?
— Не моя компетенция, — покачал головой мистер Робин, рассматривая в свете ламп стопку фотографий с какого-то празднования.
— Это был юбилей лаборатории. Десять лет совместной работы. Муж как раз к тому времени завершил проект.
— Хм. — Мистер Робин поднес один из многочисленных снимков к свету. Ничего особенного, момент шутки над кем-то: хохочущий Джеймс, держащийся за живот, смущенно улыбающаяся красивая лаборантка с выведенной ручкой на лбу формулой эквивалентности массы и энергии, коллеги, корчащие рожицы и показывающие языки, и фотограф, чье отражение можно было рассмотреть в затемненной дверце шкафа. — Я могу сказать только одно, — мистер Робин с облегчением откинулся на спинку стула, — не знаю, что станет с вашим шантажистом, но больше вас он тревожить не будет.
Миссис Баррет неверяще посмотрела на него. Она приоткрыла рот, но ничего не произнесла. И словно в замедленной съемке, мистер Робин наблюдал, как удивление на ее лице сменилось благодарностью и счастьем от облегчения. В этот момент мистер Робин внезапно подумал, что Оливия Баррет — красивая женщина.
Автор: whisky & soda
Бета: Staisy_
Версия "Шерлок" ВВС
Размер: миди, 10 990 слов
Пейринг/Персонажи: мистер РобинСебастьян Моран (под катом спойлер), Антея, оригинальные персонажи, фоном другие канонные персонажи
Категория: джен
Жанр: драма, кейс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Некоторые орланы вьют гнезда в Лондоне, а некоторые отставные... орнитологи — в Нью-Йорке. Хотя трудно сказать, действительно ли мистер Робин вышел в отставку, или он всё ещё в деле?
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: Авторский фанон образа одного из персонажей, некоторое нарушение таймлайна, изменение истории картины Альбрехта Дюрера "Женская баня" (сама история), отсылки к рассказу "Пустой дом". Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
СловарьPrecision Guided Firearms - семейство охотничьих и снайперских винтовок производства частной компании Tracking Point (официальный сайт)
Ласточка (Swallow) - термин, используемый спецслужбами ряда стран для обозначения агента-женщины, которая участвует в разработке объекта для создания компрометирующей его ситуации – так называемой «любовной ловушки». Источник: Рэм Красильников. КГБ против МИ-6. Охотники за шпионами
Послушать пение ласточки (ссылка на ютуб)
Кузены - наименование американской разведки. Источник: Томлинсон Ричард Большой провал. Раскрытые секреты британской разведки МИ-6
Ким Фибли - один из руководителей британской разведки, коммунист, агент советской разведки с 1933 года.
Международный аэропорт им. Джона Кеннеди
Блайнд (англ. Blind) - это "слепая" ставка, которую игрок обязан сделать, до того, как он получит карты. Это так называемая "слепая" ставка, которая обязательна во всех видах покера, в которых используется данный вид розыгрыша (Техасский Холдем, Омаха, Дро-покере, Лоуболл и Бадуги). Иногда Блайндом называют также игрока, который делает эту ставку. Обычно позиция игрока, который делает Блайнд, считается слабой, так как игрок вынужден ходить первым.
«Я — звезда быстрого приготовления, просто добавь воды и размешай» - "I'm an instant star. Just add water and stir". (с)Дэвид Боуи
Тема задания: Перевод/фик. Детектив/кейс. Модерн.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Новая певичка была хороша. В простых джинсах, легких сандалиях и клетчатой рубашке, она сидела на краю сцены, вновь и вновь повторяя слова какой-то джазовой песенки. Кто-то из служащих старательно, как школьник, пытался подобрать мелодию на рояле. Получалось фальшиво. Не обращая на это внимания, певичка сидела и мурлыкала песенку под отстающую тактов на пять мелодию, переругивания между сотрудниками ресторана и уличный гул. Единственный посетитель не мог вспомнить ее названия. Что-то знакомое, жужжащее в голове назойливой пчелой. Это раздражало. Но дамочка определенно была хороша. Лучше, чем на портретах, фото или афишах. И он был бы не прочь поговорить с ней где-нибудь за кулисами, подальше от людских глаз и ушей, или в темном переулке, а быть может, если повезет, в номере какого-нибудь отеля с хорошей звукоизоляцией и старым добрым виски. В афишах, щедро расклеенных по кварталу, рекламировался незабываемый джазовый вечер: с новой программой несравненная звезда Бродвея Габриэль Воладон.
— Могу я присесть?
Он немного увлекся мыслями о певичке и не заметил, как молодая женщина в темно-зеленом свободном сарафане оказалась рядом. К тому же незнакомка выбрала верную позицию. Сложно было не оценить этого. Возможно, случайность, но девушка подошла с солнечной стороны — пришлось бы поднести ладонь к глазам и прищуриться, чтобы рассмотреть ее. Он хмыкнул, вспоминая прежние времена, и покосился на свернутую в руке незнакомки газету, махнув в сторону свободного стула. У нее были красивые руки: неброский маникюр с короткими ногтями, ухоженная кожа — вряд ли эта пташка занималась физическим трудом, ничего тяжелее какой-нибудь сумочки она не таскала. Та, большая, холщовая, на вид почти пустая, как раз висела через плечо.
— Доброе утро. — Незнакомка улыбнулась, снимая большие солнечные очки. — Мистер Робин, если я не ошиблась? Верно? — У нее было красивое лицо, из тех, что заполняют бесчисленные модные журналы и могут забыться из-за своей стереотипности. На секунду мистер Робин задумался, путались ли лица типичных викторианских или ренессансных красоток в умах их современников.
— Я ваша поклонница, — выдохнула незнакомка, складывая перед собой руки.
— Повезло вам, — констатировал мистер Робин, хмыкнув.
Он закрыл купленный выпуск «Таймс» и положил газету рядом с чашкой чая. Незнакомка оставила свой экземпляр рядом.
— Так неожиданно встретить вас здесь, далеко от Лондона. Какое-нибудь новое исследование? — Она прищурилась, слегка склонив голову набок.
На девушке была белая шляпа с большими изогнутыми полями.
— Просто отдых. Решил отдохнуть от работы.
Певичка продолжала мурлыкать себе под нос. Трижды повторив предыдущую композицию, она переключилась на что-то новое. Пчелы в голове по-прежнему жужжали старый мотивчик.
— Оу. — Она покачала головой. — Немного неожиданно слышать такое. Погибли два тауэровских ворона. И я думала, что вы, как один из лучших орнитологов, будете в центре событий.
Мистер Робин кивнул, сцепляя пальцы:
— Это было бы логично в действительно чрезвычайной ситуации, но сейчас… — Он внимательно посмотрел на молодую женщину. — Конечно же, мои соболезнования ее величеству. Но произошедшее уже ничто не исправит, а Смотритель, я уверен, уже принял все меры для ликвидации последствий. Мой опыт тут ни к чему.
— И вам ни капельки не любопытно? Почему погибли вороны? Или как там пишут ученые в своих прогнозах: что нужно сделать, чтобы избежать повторения ситуации? Или же исследовать изменения, последовавшие за этим?
— Не мой профиль, — спокойно ответил мистер Робин. — Тут больше шума и шока. Если подумать, то не такая уж это и трагедия. Вороны были слишком молоды, слишком с характером. Не поладили друг с другом, не досмотрели за ними, такое бывает. Но наш земной шарик продолжает кружить вокруг Солнца, популяция воронов не вызывает опасений. Англия справится, как делала это всегда. Смотритель найдет новых птиц, учтет прошлый опыт и приручит их по какой-нибудь только что разработанной методике. Конечно же, им еще сильнее подрежут крылья. И все это произойдет по специальному указу, одобренному ее величеством и парламентом. Быть может, еще и референдум организуют. — Он пожал плечами. — В общем, как я и сказал, не мой профиль.
— И все-таки на вашем месте я бы так просто не отмахивалась от ситуации. В ней есть любопытные моменты. В Лондоне появился белоголовый орлан. Смотритель часто видит его у тауэровской стены.
— Орлан. — Мистер Робин покачал головой. — Орлан в Тауэре. Очаровательно. Вы знаете, природа не терпит пустоты. Это даже забавно, — он улыбнулся, — с точки зрения орнитологии, естественно.
Мисс Воладон замолчала. Теперь она просто сидела на краю сцены, воркуя с персоналом. Кто-то бросил ей яблоко, и она широко улыбнулась, счастливо рассмеявшись на замечание из-за кулис.
— С точки зрения орнитологии, да, я согласна. — Незнакомка провела пальцем по краю газеты. — Но у всего есть последствия. Судя по наблюдениям, орлан не претендует на корм или территорию, он свил гнездо за пределами Лондона. И казалось бы, в Тауэре он появляется не часто. Мало ли, — она пожала плечами и улыбнулась, — городских достопримечательностей. Но неделю назад одному из воронов удалось сбежать. Его нашли: после трагедии к птицам прикрепили маячки.
— Поздравляю, на этот раз Смотритель успел, да? — Мистер Робин подпер подбородок ладонью. — Знаете, мне всегда была любопытна одна деталь в этих играх с легендами и пророчествами. Слепая вера в то, что старые порядки стоит хранить вечно. И при этом мало кто из обывателей может отличить одного ворона от другого. Улетел один, зачем заморачиваться? Всегда есть запасные варианты. Как я сказал, больше шума и суеты от тех, кто не может отличить кубинского от ямайского ворона. Да оно им это и не нужно. Все эти заявления больше для вида.
— Для этого существуем мы, — кивнула молодая женщина. — И поэтому мы должны действовать сейчас, когда люди по-прежнему смущены шумом и, не разбираясь в происходящем, стремятся только к собственному комфорту. Тауэровские вороны — редкий и дорогой ресурс. Как бы это ни звучало с точки зрения орнитологии. В любом случае Смотритель встревожен. Сбежавшего ворона нашли недалеко от гнезда орлана.
Мистер Робин расплылся в улыбке.
— Вороны — умные птицы. Их даже можно научить говорить и получить ответы. Этого научили?
— Вы один из лучших специалистов орнитологической службы…
— Бывший специалист, — поправил мистер Робин.
— Не бывает бывших. Ну, разве только для отчета кадровой службы и выписки бухгалтерии. В общем, вы знаете ответ на свой вопрос.
— Определенно. Думаю, ворон не только спел вам удивительные песенки, раз вы здесь, но и выдал какое-нибудь па. — Мистер Робин наклонился ближе. — Но зачем вы рассказываете мне все это? И ваше имя. Хотя вас, — он перешел на шепот, — сложно забыть.
Мистер Робин с легкостью воскресил в голове ее образ из прошлого: красивая женщина в строгом деловом костюме, разжигающем гораздо больше похотливых фантазий, чем нижнее белье на какой-нибудь модельке. Мистер Робин любил красивых женщин и ценил, когда в них было что-то большее, чем просто смазливое личико. Ему нравились умные собеседники. Он их не забывал. Вот как, например, мисс Воладон, решившую на один вечер сменить сцену Бродвея на ресторан старого друга.
— Антея, просто Антея.
— Действительно. Верная тень Смотрителя. Он приехал в Нью-Йорк вместе с вами?
— Увы, слишком много проблем после смерти воронов.
— Шума, — поправил ее мистер Робин. — Итак, зачем вы здесь? Я в отставке.
— И сейчас это нам на руку. Вы ушли со службы еще до смерти воронов и, по официальным данным, — Антея хитро посмотрела на него, — занялись исследовательской деятельностью, объездили весь мир — по работе вы лет десять провели на Востоке и Индии, должно быть, заскучали, верно? — написали несколько книг. Живете тихо, пропали с радаров. Как раз то, что нужно для небольшого исследовательского проекта. Орлан не знает о вашем существовании.
Мистер Робин хмыкнул, повторив про себя «пропали с радаров». Об этом он решил подумать позднее. Сейчас верх взяло любопытство, приглушившее пчел: с какого испуга Смотритель решил обойти систему и обратиться к нему, еще и подставив свою верную левую руку. Правую ему обрубили. И в том, что Смотритель решил воспользоваться чужой рукой, была своя извращенная ирония. Это смахивало на сумасшедший эксперимент в стиле доктора Франкенштейна, а не на банальную замену протезом.
— Вам нужно, — ровно отметил мистер Робин.
— Верно. Но в этом мире всегда так. Всем что-то нужно. Вы не исключение.
— И у вас есть предмет, который мне интересен?
— Определенно. — Антея склонила голову к плечу, теребя край шляпы. Она задумчиво посмотрела на соседний столик, по которому важно расхаживал голубь. — Орлан — проблема гораздо более масштабная, чем может показаться на первый взгляд. И дело не в гибели воронов. Вы правы, природа не терпит пустоты, и на смену им пришли бы другие. Были бы перемены, приемлемые перемены для английской орнитологии. С орланом такого не будет. Он несет в себе нечто другое. И это мало кому придется по вкусу. Наше сотрудничество будет взаимовыгодным. Смотритель обещал полную неприкосновенность вашего исследования.
— Всегда подозревал этого старого лиса в консерватизме, — хмыкнул мистер Робин.
Смотритель был интересной фигурой: немного загадочной, отчасти мерзкой и потрясающе назойливой в плане воплощения идей. Он, как примерное привидение, частенько возникал у них на пути. И в один прекрасный день мистер Робин не удивился, когда ворон (если придерживаться терминологии Смотрителя, сам он предпочитал термин «деловой партнер»)пришел к нему с предложением. Точнее так: ворон сделал все, чтобы мистер Робин оказался перед ним. Он должен был убить его. Сложная концепция и специфическое чувство юмора. Мистер Робин только посмеялся, осознав ту часть общей картины, которую смог разглядеть. К тому моменту у него не было иллюзий по поводу значимости своей фигуры на игровой доске. Просто в тот момент он оказался ступенькой на пути к Смотрителю.
— Он трезво смотрит на вещи. Обыватели ничего не замечают, они слышат только шум, видят только скандал. Так интересней же. Орнитологи в замешательстве. Их прогнозы с тысячью оговорок крайне осторожны. Некоторые просто ждут.
— И пока игроки не определились со своими ролями, а орлан вальяжен в сложившейся ситуации, можно провернуть это ваше взаимовыгодное сотрудничество.
— Именно. А еще вы потрясающе выглядите в смокинге. — Антея улыбнулась.
— Поразительное совпадение. Вы счастливица, — покачал головой мистер Робин. — Всегда снимал шляпу перед мудростью Смотрителя. Ваше появление скрасило мне утро. — Он отсалютовал чашкой чая.
Певичка ушла со сцены. Из звуков осталось только бездарное бряцание по клавишам да городской шум. Зудящие пчелиным роем мысли, от которых покалывало в пальцах, отступили. На секунду мистер Робин словно окунулся в прошлое, полное наивных романтических представлений о близости к тайнам всего мира. Он хмыкнул.
— Смотритель — прозорливый человек, — кивнула Антея. — Вы не дошли еще до пятого разворота? Я вижу, что не дошли. Спортивная хроника в первую очередь, да? — Она подтолкнула свой экземпляр газеты к мистеру Робину. — Обязательно прочтите пятый разворот. И еще, — Антея вытащила из тряпичной сумки книгу «Птицы Британии», — можно ваш автограф?
Мистер Робин купил небольшую квартирку в Гринвич-Виллидж несколько лет назад. «Дедушкино наследство», — с улыбкой пояснил он бдительной соседке с целым выводком котов.
Мистер Робин жил в этой квартире в перерывах между странствованиями по миру и различными конференциями, посвященными то орнитологии, то экологии, то прочим прогнозам на будущее. Каждый раз, когда мистер Робин возвращался в Нью-Йорк, он неизменно появлялся в местном университетском кампусе, чтобы пропустить несколько чашек коньяка с чаем со старинным другом или же подолгу гулять по улицам района, разговаривая с уличными продавцами и меняя одно кафе на другое, иногда в компании какой-нибудь легкомысленной красавицы.
Каждый свой визит в Нью-Йорк мистер Робин называл маленьким отпуском. Их количество можно было сосчитать по пальцам. Но свою небольшую квартирку в Гринвич-Виллидж он не хотел ни продавать, ни сдавать в аренду, как настойчиво советовала добродетельная соседка. У той был дар, достойный лучшего применения, — способность оказываться в нужном месте в нужное время. Миссис Поридж секунда в секунду появлялась на лестничной площадке у лифта и, поглаживая очередного недовольного кота (всего их у нее было восемь, и ни один кот при сцене случайной встречи не повторялся два раза подряд), беспечно интересовалась, как идут дела.
Мистер Робин мечтал, что когда он уйдет на покой, то будет жить в своей маленькой квартирке в Гринвич-Виллидж, наведываясь в местные кафешки, слушая и рассказывая байки впечатлительным туристам да мелюзге. Мистер Робин не надеялся, что он уйдет на покой не прямиком в могилу. Впрочем, его устроил бы любой вариант. Хотя о последнем он все-таки предпочитал умалчивать. Особенно после возвращения из Лондона, случившегося пять месяцев назад. Нью-Йорк встретил его провонявшим марихуаной такси с жизнерадостным водителем, трепавшимся всю дорогу о городских переменах и серфинге, да парочкой туристических открыток без подписи, успевших запылиться на почте, — из Мадрида, Лилля, Зальцбурга и почему-то из Нови-Сада. Проведя неделю взаперти, не пытаясь привести квартиру в порядок, мистер Робин праздновал свое возвращение к жизни в компании Джека Дэниэлса, Джима Бима и Джеймсона, записей прошедших футбольных матчей и пиццы на заказ. Миссис Поридж была обеспокоена, она утверждала — это депрессия, акклиматизация, усталость или разбитое сердце — что-то на выбор. Мистер Робин не комментировал версии. Он досмотрел отборочные турниры, собрал пустые бутылки с коробками и вынес мусор.
Единственное правило, которого мистер Робин старался придерживаться, — никаких посторонних в квартире. Ради красавиц можно было бы снять номер на ночь, если у красавицы не валялись на дне сумочки ключи от ее жилья. Ради делового партнера — организовать аренду пентхауса. Впрочем, тот редко бывал в Нью-Йорке, предпочитая переменчивый лондонский климат. Однажды кот миссис Поридж юркнул в его жилище, но был пойман почти сразу же. Нос добродетельной соседки так и остался за порогом квартиры.
И мистер Робин был немного благодарен Антее, что та не заявилась на Гринвич-Виллидж. Он не строил иллюзий о тайне своего жилья, как и не воображал, что Антея сделает что-либо из уважения к чужой территории. Ни в его случае, ни с ее профессией и начальником. Вероятней всего, предположил он, засвечивание его квартиры было невыгодно из-за дела. Ее всегда можно было оставить запасным вариантом для встреч. А еще можно было создать иллюзию безопасности. Мистер Робин не раз так поступал, встречаясь на нейтральной территории, успокаивая визави, внушая чувство неприкосновенности его тыла. Чтобы потом появиться в неурочный час — желательно перед этим заглянув в холодильник, бар, библиотеку и полистав семейный фотоальбом на пару с копиями налоговых деклараций — по традиции в темноте в обнимку со светильником или же просто рядом с выключателем.
Мистер Робин не удивился, обнаружив на пятой странице «Таймс» не только краткую сводку дел орлана, но и билет на вечерний сеанс в IFC Center — у них как раз проходила очередная ретроспектива каких-то старых странных фильмов. Антея явилась за пять минут до начала: аккуратно устроилась рядом, обнимая ведерко с попкорном. Она без слов предложила ему, но он отказался. И весь фильм Антея молчала, жадно следя за страданиями абсолютно всех на экране. Пес главного героя тоже мучился — то ли от тоски, творящей вокруг, то ли от животных колик. Больше всего мистер Робин сочувствовал ему. На титрах Антея задумчиво облизала кончики пальцев, потом хихикнула и скрылась в дамской комнате. Мистер Робин не стал дожидаться ее: просто двое случайных соседей в кино, просто мужчина, проводивший взглядом красивую дамочку. Он с наслаждением вздохнул, разминая шею, стряхивая с себя скуку от фильма. Антея могла бы придумать что-нибудь и похуже: совместное кормление уток в ближайшем парке, выгул собак или нечаянно упавшая сумочка, которую бы ему пришлось поднимать, ползая на коленках по земле и траве в поисках флешки с информацией. Засунув руки в карманы, мистер Робин вышел на 6-ю авеню и скрылся в толпе. Он дал свое согласие, нужно было приступать к работе.
«Решил развлечься со старыми приятелями? Ностальгия или благотворительность?» — задребезжал по стеклянному столику мобильный старого образца: никаких сенсорных экранов и прочих модных штучек.
«Возможно, новое исследование. Стараюсь держать руку на пульсе», — не глядя на кнопки, набрал ответ мистер Робин. Уперев руки в бока, он осмотрел ряд одинаковых черных чехлов с одеждой, которой было не так уж много в этой квартире. В каждый приезд по необходимости мистер Робин предпочитал докупать нужное, а не заниматься изгнанием пыли. Иногда приходилось что-то выкидывать. Но никогда, мистер Робин был уверен, ни у одного постороннего, попади тот сюда, не возникло бы и мысли, что здесь не живут. Просто хозяин частенько колесит по миру. Такие дела.
«Мелкие людишки с их маленькими грязными тайнами. Не твой масштаб». В телефон был забит только один номер. Новенькие гаджеты бились слишком часто: их сенсорные экраны с легкостью трескались, вода замыкала схемы, программы глючили. А эту старую модель, казалось, не способно убить даже время.
«Значит, я закончу работу к выходным. Заскучал в Аду?» С телефоном вышла забавная история. Его преподнесли в бархатной коробке для украшений, преподнесли будто бы это самый важный подарок. «Согласен ли ты продолжать наше дело в богатстве и бедности, в горе и радости, множа мертвецов и банковский счет?» У его делового партнера было своеобразное чувство юмора. С него бы сталось запихать мобильник в десерт или в непромокаемом пакете в бокал пива, если не виски. Но он ограничился стоянием на одном колене у снайперской винтовки и ужином из бутербродов с растворимым кофе на лестничной площадке на крыше дома у Бартса.
«Здесь тоже люди. И Данте все проспойлерил». Мистер Робин выбрал нужный чехол и аккуратно закрыл шкаф. Не то чтобы его одежда отличалась разнообразием: по большей части скучные костюмы с однотипными рубашками или джинсы с футболками и кардиганами, затертыми на локтях, подходящими статусу ученого на вольных хлебах. Но к предстоящей встрече следовало подготовиться посерьезней, чем к выступлению на какой-нибудь конференции.
«Есть такой совет: сделать генеральную уборку или сменить обстановку. Второе ты сделал. Как насчет первого. Не пробовал?» Мистер Робин мог назвать точную дату, когда получил первое сообщение на этот номер. После падения ворона мистер Робин сомневался в том, что телефон пригодится. Их план провалился: смерть в этой игре предназначалась одному, а в результате во время русской рулетки кто-то вполне определенный подложил второй патрон в револьвер. Мистер Робин терпеть не мог специфическое чувство юмора своего делового партнера. Пришлось импровизировать.
«Уже вызвал специалиста из клининговой компании. Как думаешь, за сколько управится?» Прочитав сообщение, мистер Робин усмехнулся. Он помнил свое удивление от простого «Все таскаешься вслед за заповедником с тиграми?». Не то чтобы мистер Робин верил в загробную жизнь, воскрешение, и пора было бы привыкнуть к внезапным поступкам делового партнера. Мирился же он как-то с чувством юмора, временами философски размышляя, как бы выглядел мир без этого человеческого качества. Просто он мог бы предположить подвох от ворона, его двойную игру. Мистер Робин давно избавился от романтических иллюзий о знаниях мировых тайн, о высшем смысле, недоступном для простых людей. Мир на самом деле был прост и линеен. Мистер Робин знал: вороны организовали свою игру, быть может, соорудили свой карточный домик хаотично, быть может, договорились заранее. Это было неважно. В конце концов, каждый был сам по себе.
«В одиночку? Два-три года».
«Ставка принята».
Миссис Баррет была некрасива: длинные руки, широкие плечи, в резких размашистых движениях и пухлом лице с близко посаженными глазами ни намека на женственность. Мистер Робин минут пять присматривался к ней в очереди на кассу: она стояла через два человека. Ее волосы были неаккуратно убраны в пучок, из которого повылезала большая часть прядей. И вдобавок она горбилась, нервно выбивая какой-то ритм на стойке. У нее были пухлые руки с широкими ладонями и неожиданно длинными и красивыми пальцами. Нелепая женщина, будто бы слепленная ребенком из теста, подумал мистер Робин.
Он прислушался и мысленно тяжело вздохнул: та самая мелодия, что напевала Воладон. Мистер Робин мрачно взглянул на потолок, краем глаза заметив растяжку какой-то рекламы, обещавшей то ли машину, то ли красотку, раскинувшуюся на ее капоте, как светлое будущее и новую жизнь. Он свистнул, усмехнулся и фальшиво повторил взятую ноту, протянув ее чуть дольше, чем следовало бы, превратив ее в почти что шипение и добавив к ней парочку таких же нескладных нот. Мистер Робин подумал, что у них отлично получается нервировать очередь. Дамочка впереди него содрогнулась, резко обернулась вполоборота и принялась что-то искать в сумочке — через пару секунду она с наслаждением вытащила наушники. Подросток, флегматично рассматривающий журналы, посмотрел на них тем самым взглядом, которым обычно награждают родителей, отжигающих на вечеринке собственных детей. И только толстяк позади продолжал монотонно и несколько обреченно повторять в телефон «Да, дорогая».
Миссис Баррет перестала горбиться, и мистер Робин мог поспорить на свои любимые игрушки: она улыбается. Кассир наконец-то справился со своим аппаратом, и со вздохом облегчения очередь продвинулась на одного человека.
— Вы обронили, — запыхавшись, произнес мистер Робин.
Он бросил свои покупки — сигареты, печенье и кофе — на кассе и вылетел вслед за миссис Баррет. Сгорбившись, упираясь рукой в колено, мистер Робин протянул неуклюже поворачивающейся женщине мятую купюру с Улиссом Грантом. Мистер Робин тяжело дышал: в конце концов, он ученый, а не спринтер, пусть и в хорошей физической форме.
— О, — растерянно выдохнула миссис Баррет. В ее руках были слишком тяжелые сумки. Она мялась на месте, не зная: принять купюру от незнакомца или проверить кошелек. Миссис Баррет моргнула и, нервно улыбнувшись, кивнула:
— Спасибо. Дурная привычка носить с собой наличность.
Приглаживая волосы, мистер Робин выпрямился. Купюра по-прежнему была у него.
— Никогда не знаешь, что может случиться с этой электроникой.
— Ты, придурок! — заорали сзади. — Оплати покупку! Этот идиот не знает, как отменить операцию! Гребаный день!
— О, — повторила миссис Баррет, хихикнув, и кивнула в сторону магазина: — Вас ждут. — Она покраснела. — Спасибо.
Некоторым просто нужно внимание. Не любовники, дорогие подарки, но малая толика доброты и значимости. В идеале, размышлял мистер Робин, для таких бы устроить раздачу щенков, котов, аквариумных рыбок, ящериц, лошадей — для тех, кто богаче. Вернувшись к магазину, Миссис Баррет ждала его, разглядывая через стеклянные двери, как он неловко извиняется перед людьми. В конце концов, мистер Робин был вежливым человеком. Такой не мог не понравиться доброй женщине.
— Наверное, мне следует угостить вас кофе? — спросила она, когда мистер Робин, потирая шею, вышел на улицу.
— Я бы не отказался, — улыбнулся он, — из-за компании.
— Долго работали в одиночку?
— Не совсем. На прошлой неделе я завершил проект-презентацию одной древней птицы. Лекции, слайды, макеты и все такое. Быть может, вы слышали об останках, найденных в Аргентине в прошлом году? Фороракасовая птичка. Большая и страшная. К счастью людей и горю ученых, вымершая.
— И теперь хотите переключиться на воробьев? — широко улыбнулась миссис Баррет.
— Я хотел сказать, скворцов, — подмигнул мистер Робин.
Они неспешно шли вдоль улицы.
— Получается, вы палеонтолог? — нахмурилась миссис Баррет. — Археолог?
— Орнитолог по большей части.
— Тогда я должна буду познакомить вас с моей дочерью. Она обожает животных, просто помешана на этом. Кажется, она просто не способна думать ни о чем другом. — Миссис Баррет покачала головой.
— Будущий ученый?
— Нет. Хлоя мечтает организовать комплекс для ухода за животными с ветеринарной клиникой, аптекой и всем, что еще может быть. Недавно поругалась с отцом. Настаивала на ветеринарном образовании, а муж пытался намекнуть об административной карьере.
— М?
— Мой муж — практик. Он не против ее карьеры, посвященной заботе о животных. Хотя часто смеется, что не думал, чем обернется его разрешение подобрать котенка с улицы, когда Хлое было пять лет. Просто муж понимает, что ее задумка, весь этот проект — это дело административного порядка. Шла бы речь о простой работе ветеринаром в какой-нибудь клинике, был бы другой разговор. А так Хлое нужны управленческие знания.
— Логично. Ваша дочь обиделась на это замечание?
— Хлоя несовершеннолетняя. Мы никогда и ни в чем ей не отказывали, она разумная девочка, всегда знала, что можно, что нет. Но все-таки деньги для учебы находятся под нашим с мужем контролем. И, я подозреваю, это непривычная ситуация для нее — сомневаться в наших намерениях.
— Значит, вы хотите, чтобы я, ученый и человек со стороны, выступил в качестве эксперта? — Мистер Робин усмехнулся. — Доверяете незнакомцу, не спросив диплом или хотя бы права?
— У меня хорошая интуиция. — Миссис Баррет одарила его задумчивым взглядом. — Я почти никогда не ошибаюсь в людях.
Они завернули на стоянку и подошли к неприметному «Форду». С довольным вздохом миссис Баррет запихала сумки в багажник.
— Моя визитка. — Нахмурившись, она похлопала себя по карманам. — Ах да, — и поспешила открыть дверцу машины. Миссис Баррет неуклюже забралась в салон и выудила из стопки бумаг в бардачке карточку кремового цвета: — Оливия Баррет. Приходите к нам завтра, в пять.
— Мистер Робин.
— Просто мистер Робин?
— Привычка с детства. Очень любил Кристофера Робина и Робин Гуда. Считал их отличной компанией.
Миссис Баррет улыбнулась:
— Тогда до встречи, мистер Робин.
Барреты в жили в частном доме, построенном, быть может, в колониальные времена, когда Статен-Айленд еще не входил в состав Нью-Йорка. Он был старым, без современной любви к стеклу и чему-то неуловимому, что делает здания блестящими однотипными коробками. Мистер Робин замер на пороге, оглядывая сооружение, автоматически отмечая количество окон, комнат, расстояние до ближайшего здания. Открытость площадки и невозможность подойти дому незамеченным — это интересовало мистера Робина намного больше, чем история постройки. Разве что недавние события, произошедшие в этих стенах, интересовали его намного больше. Отчего Смотрителю доступ сюда был заказан?
Дверь открыла хозяйка. Как и прежде, без косметики, в легкой и удобной одежде, оставаясь все такой же показательно некрасивой, она выглядела по-домашнему уютно.
— Добро пожаловать, — улыбнулась миссис Баррет. — Хорошо добрались?
— Да, мне редко приходится бывать на острове, так что не скучал по дороге.
Мистер Робин прошел вслед за хозяйкой в просторную гостиную. Планировка у дома была стандартная: двухэтажное строение со спальнями наверху и общей частью внизу. Мистер Робин сразу отметил: стены были построены на совесть, крепкие и толстые — такие вряд ли пропустят крики или звон бьющейся посуды. По поводу пистолетных выстрелов можно было поспорить — все зависит от оружия.
— Добрый вечер. — Отложив газету, с дивана поднялся статный мужчина. Он был немного выше мистера Робина и шире в плечах. Типичный военный, присвистнул про себя мистер Робин, оценив выправку и манеру держаться, выработанную годами ношения оружия. С тяжелой нижней челюстью, высоким лбом и правильными чертами лица, хозяин дома словно сошел с плакатов, демонстрирующих внешность идеального арийца. Впечатление смазывали разве что домашние тапочки, потертые джинсы и тот самый тип джемпера, который тут же навешивает на человека ярлык «преподаватель».
— Это мой муж, Джеймс Баррет. — Оливия Баррет улыбнулась и взмахнула рукой. В отточенности ее движения в равной степени смешалась доведенная до автоматизма привычка представлять людей друг другу и тренировки перед зеркалом. — Мистер Робин, добрый самаритянин.
— Добро пожаловать. — Мистер Баррет протянул руку. Его рукопожатие было сильным и крепким, но взгляд оставался оценивающим. Пробормотав что-то про сервировку, миссис Баррет, вышла из комнаты.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся мистер Робин.
— Аналогично. Оливия рассказала, вы ученый. — Мистер Баррет заложил руки за спину. Он выглядел обманчиво расслабленным, как и любой хищник, запустивший на свою территорию потенциального соперника. Мистер Робин кивнул:
— Именно так. Чаще всего я путешествую по миру, пишу статьи, есть пара изданных книг. Преподаю реже. Преподавание для меня — хобби и возможность поделиться знаниями с юными умами, еще не закостеневшими в своих представлениях. Но иногда, — он усмехнулся, сделал паузу, раздумывая над уместностью личных признаний и маленьких секретов, — я чувствую желание перевестись в какую-нибудь младшую школу, где мои истории будут слушать с открытыми ртами, не пытаясь найти опровержение в интернете.
— Вы курите? Мы могли бы спрятаться в саду, пока Оливия делает последние приготовления. Ее вырастили итальянцы, — он возвел глаза к потолку, — куча родственников, множество гостей и выжженный в подсознании инстинкт накормить всех. Наверное, было бы хуже, будь она гречанкой. — Он посмотрел в упор на мистера Робина, и тот понял: эти фразы тоже были отточены временем и множеством домашних приемов. — Я бы застрелился на свадьбе.
И мистер Робин улыбнулся, едва хохотнув, — того требовала фраза. Хозяин дома остался доволен.
— Боюсь, я не курю. Пытаюсь бросить. Какой из меня исследователь, если от меня за версту будет вонять сигаретами? — печально и несколько обреченно произнес он. — Но я не против подышать воздухом. У вас красивый дом. Вы давно сюда переехали?
— Им владел еще мой прадед, достопочтенный фон Хердер. Выиграл у какого-то англичанина в карты и так ни разу сюда и не явился. Первым, кто сюда заселился, была моя бабка, сбежавшая от бомбежек в Лондоне. Она вышла замуж за англичанина и сменила фамилию. Они и привели дом в порядок. Благо его построили на совесть.
Они вышли на задний двор, и мистер Баррет довольно потянулся, хрустнув суставами пальцев.
— А вы, — он прищурился, оглядывая мистера Робина, — итальянец?
Задний двор был небольшим: огороженный низким забором, он так же находился на открытой местности. Мистер Робин отметил: забраться на второй этаж по лестнице (иных способов не было) и остаться незамеченным — сложное дело. Как минимум нужно позаботиться о хозяевах квартиры. Вывод напрашивался сам собой: нужно заходить в дом с парадной двери и быть знакомым для соседей, чтобы не вызвать подозрений.
— Нет, англичанин. Хотя моя дорогая матушка забралась аж в сердце Индии под конец беременности.
Мистер Баррет кивнул своим мыслям и закурил.
— Забавно, как складывается судьба. Вот мои дети, никто из них впервые за семейную историю не унаследует дело. Быть может, внукам достанутся мои знания. Быть может, каким-нибудь историческим музеям, — задумчиво произнес он.
— А чем вы занимаетесь?
— Делаю игрушки, хорошие, единичные, достойные какой-нибудь коллекции.
— Игрушки? — эхом повторил мистер Робин, догадывающийся, о чем идет речь.
— Оружие, но не массового производства. Все в частном порядке и по воле фантазии. На совесть, с поистине немецким качеством. Духовое ружье моего прадеда фон Хердера до сих пор может отлично стрелять без осечек, пусть и лежит музейным экспонатом. Славные времена изобретений и ручной работы.
— Да, но вы верно заметили, что это были единичные экземпляры, в то время как история требовала конвейерного производства.
— Все и всегда портят люди. Дурное качество. Впрочем, если говорить про эффективность и своеобразную безболезненность для жертв, то прогресс пошел на пользу оружию. Сейчас можно убить с хирургической аккуратностью — одним выстрелом точно в цель, и жертва не поймет, что произошло. Это не мушкеты и ядра с развороченными трупами. Но все равно сомнительное превосходство.
— Да-а-а, — задумчиво протянул мистер Робин, — милосердная атомная бомба. Абстрактно милосердная, конечно же. Чистая работа в эпицентре. Но оружие для этого и создавали. Для убийств.
— Как я и сказал, люди. — Мистер Баррет сделал затяжку. — Еще мой прапрадед вбивал в голову прадеду: оружие создается для защиты и красоты. Это истина, въевшаяся в нашу кровь. Собственно, именно поэтому моя бабка сбежала из Берлина. Ее, как наследницу фон Хердеров, пытались заставить отдать чертежи семейных пистолетов. У них были «Зауэры», «Вальтеры», «Браунинги» и кое-что из старых запасов, но им было мало. Фрау Эльза подделала паспорт в обмен на семейное ожерелье, купила билет за допотопный «Штейр», хранящийся с Первой мировой, и сбежала, прихватив чертежи. В ее крови тоже жила любовь к холодной красоте. А вот в моих детях этого нет.
— Зато ваша дочь ценит жизнь, как я понял.
— И еще как. Иногда мне кажется, что животных она любит больше людей. Не скажу, что она не права.
Мистер Робин улыбнулся. Все получалось просто: естественно, дело в каких-нибудь чертежах, к которым этот упрямец не подпустит и на пушечный выстрел ни одно правительство. Мистер Баррет был из тех изобретателей, которые создавали ради самого процесса, ради изучения предмета и его эволюции. Он бы не допустил конвейерного производства, сколько бы ему ни предлагали. Это было ясно с первого взгляда. Оставался один вопрос: какое двойное дно приготовил для этой истории Смотритель. Он не дал никаких сведений о Барретах, представив их как закрытую семью, которая важна для национальной безопасности. Его приказ был однозначен: вычислить источник утечки информации и ничего с ним не делать, передав в руки Антеи. Мистер Робин задумчиво осмотрел низкий заборчик. Сомневаться не приходилось — у Смотрителя были большие планы на «брешь» в этом семейном гнездышке.
— Вы точно не маньяк? — шмыгнул Дилан, запустив руки глубоко в карманы. — Или там сумасшедший поклонник? Бывший муж? Точно проблем не будет? — Он клацнул зубами, перекатывая зубочистку из одного уголка рта в другой.
Мистер Робин познакомился с Диланом банально: поймал на краже в магазине. Не то чтобы мистер Робин был сторонником справедливости, но пацана он в тот раз пожалел — вытащил за шкирку из магазина и хорошенько потряс, расспрашивая о делах. Под конец хотел всунуть пару купюр с наставлениями — никакого криминала в его жизни не было, только бушующие гормоны, — но пацан оказался гордый. От жалости отказался и решительно вознамерился воспользоваться знакомством и подработать. Мистер Робин был не прочь.
— Не волнуйся. Я старый знакомый и просто хочу сделать сюрприз, — добродушно улыбнулся мистер Робин.
— Ну да, на любовника ее вы не тянете. — Пацан осмотрел его с ног до головы. — А вот маньяки, я смотрел телевизор, как раз такими и бывают.
— Какими?
— Совершенно обычными, — со знанием дела, отдающим самодовольством, ответил Дилан. — Вы очень скучный. Только и поручаете присматривать за скучными людьми.
— Раз так, тебе не страшно со мной разговаривать? — мистер Робин оперся на спинку скамейки и с удовольствием вытянул ноги. — Тем более здесь, в парке, поздно вечером.
Дилан на секунду застыл, уставившись на него, а потом отрицательно замотал головой:
— Не, вы даже для маньяка слишком скучный. У вас, э-э-э, руки не трясутся. Не, вы не этот.
— Этот? — Разговор забавлял мистера Робина, к тому же у него было время, а в парке было спокойно и безлюдно. Он до сих пор чувствовал приятную тяжесть в желудке после обильного ужина у Барретов. Оливия оказалась чудесной хозяйкой.
— Извращенец. Я с первого раза понял. Иначе ваши просьбы не были бы такой скукотой. — Он зевнул для наглядности.
— Тогда почему бы тебе не рассказать, что ты узнал?
— Деньги вперед.
— Другой разговор. — Мистер Робин вытащил десятку. Он протянул купюру, зажав между двумя пальцами. — Вторая половина в конце рассказа. Итак.
— В общем, ничего такого я не заметил. Охрана так себе, два тупых увальня. Из агентства какого-нибудь, где собираются бывшие вояки и уголовники, — презрительно фыркнул Дилан. — Живет она здесь, — он выудил из кармана скомканный лист, — но это только после второй части оплаты. Ребята за ней пару недель ходили. Не волнуйтесь, каждый раз разные. Мы смотрели Джеймса Бонда, знаем, как надо правильно делать. А Гарри совсем башковитый, рассказал, как правильно уходить от погони, если нас заметят ее громилы. В общем, скучная она. Ни вечеринок, ни тайных встреч. И чего вы не могли ее навестить? Легко ж застать дома. Когда она не выступает и не репетирует, она всегда дома. Правда вот, — он усмехнулся, — есть еще кое-что, но за отдельную плату.
— Что-то значимое? — мистер Робин сцепил руки на животе и глубоко вздохнул.
— Возможно. Только поклянитесь, ну чем-нибудь, что вам дорого. Потому что если вы маньяк или какой-нибудь сумасшедший фанат, то…
— Ты готов отдать ее адрес, но укрыть часть информации. Любопытно. — Мистер Робин покачал головой.
— Сделка есть сделка. Вы платите — вы получаете то, что заказывали. Но клянусь своими конверсами, если вы маньяк, то я тут же пойду в полицию.
Мистер Робин расплылся в улыбке:
— Договорились. Даю слово: у меня и в мыслях не было убивать мисс Воладон. Так что завтра она выйдет на сцену и будет петь своим чудесным голосом, абсолютно живая и здоровая.
— Вы дали слово. — Дилан ткнул в него пальцем. — У меня отец ее любит. Билеты купил. Не хочу огорчать предков. — Он вытащил из кармана смартфон: — Вот.
Фотографий было с десяток. Определенно тот, кто снимал, отменно постарался в надежде на высокое вознаграждение. На всех из них певичка ворковала с каким-то мужчиной, явно молодым, но лощеным, как ботинок после работы сапожника. Воладон танцевала с ним, шла под ручку, на третьем фото страстно смотрела, закусив губу, на последней они целовались у открытого окна. Мистер Робин усмехнулся: фотограф проявил смекалку, пытаясь получить этот снимок. Ему пришлось забираться на дерево.
Мистер Робин вытащил еще пару купюр. Его кошелек начинал пустеть — нехороший признак. Без денег мистер Робин чувствовал себя неуютно и обычно совершал глупости, находя какое-нибудь подпольное казино или легкую подработку. У него были запасы в банке — в золоте, платине и различной валюте. Но то были неприкосновенные вклады. И мистер Робин надеялся, что о них не знает ни одна живая, ни мертвая душа в лице его делового партнера. Мистер Робин понимал, какая это глупость. Все равно что верить в Зубную фею и ее подарки.
— Старина Бенджамин, — довольно улыбнулся Дилан.
— Получите еще столько же. Есть другое дело, — задумчиво произнес мистер Робин. — Очередные, как ты говоришь, скучные люди.
Барреты были самой обычной семьей, дружелюбной, но в тоже время закрытой, хранящей свои секреты за стенами старого дома. На третий приезд в гости мистер Робин застал Хлою. С Александром он познакомился раньше. Тот был младше сестры года на два, но серьезности в нем было на уровне пятилетки. В Александре бушевали гормоны: его штормило из стороны в сторону, он влюблялся едва ли не ежедневно, находя симпатию и внимание в случайно брошенных взглядах. Его сердце разбивалось дважды в неделю, и один день в месяц он оставлял для страданий по ушедшим возможностям.
Какое-то время мистер Робин думал, что Александр мог стать объектом шантажа. Наломать дров ему ничего не стоило, связаться с какой-нибудь бандой, случайно, проходя мимо, вляпаться в ограбление и помочь донести сумку с деньгами. В равной степени он был способен к добрым и злым делам. Роль играл случай. Но затем мистер Робин понял: шантажировать Александра бесполезно. Став жертвой вымогательств, юный Баррет бы тут же забрался на табурет, стол или барную стойку и начал страдать, наградив себя ореолом мученика. Любой разумный человек поостерегся бы с ним связываться.
Хлоя Баррет, напротив, не видела ничего, кроме дела всей своей жизни. Ее рвению и отношению, посчитал мистер Робин, обзавидовался бы любой самый ярый гринписовец. Животные и забота о них были культом для красавицы Баррет. И мистер Робин получал удовольствие от общения со столь увлеченной особой. Он рассказал ей про птиц, про далекие земли. Вместе они, словно играясь в конструктор, соорудили бизнес-план городка для животных. Джеймс Баррет был счастлив: дочь согласилась с ним. Но мистер Робин так и не понял, на чем Хлою можно было бы подловить, чем шантажировать. Вся ее жизнь как на ладони. А любая угроза близкому пробуждала в ней жажду немедленной мести. Тут дети Баррета были похожи. Просто один постоянно фонтанировал, как гейзер, а в другом затаился вулкан. Хлоя скорее выцарапала бы глаза обидчику, отколотила первым попавшимся в руки предметом, еще и пнула напоследок, чем поддалась бы шантажу. Ее пришлось бы вытаскивать из тюрьмы, а не из лап вымогателя.
К тому же, отметил мистер Робин, дети любили родителей. Барреты были хорошей семьей, следовавшей букве традиций и той самой заветной фразе «В горе и в радости». Оставались родители. Со взрослыми всегда тяжелее.
Он вздохнул, флегматично рассматривая пасьянс из документов, газетных статей и коротких записок, разложенных перед ним. Этим вечером мистер Робин остался дома. Он по-турецки сидел посреди спальни и размышлял. Схема вырисовывалась простая. С одной стороны, Орлан и его шантаж. С другой стороны, Джеймс Баррет и чертеж винтовки. Но что-то упорно не складывалось. Мистеру Робину не хватало мотивов и дополнительных фигур. Орлан запустил свои когти через океан. Он влиятелен, конечно, но тут, скорее всего, размышлял мистер Робин, у него есть посредник. У Барретов были заокеанские связи, но это слишком длинные нити — их можно оборвать. Точно, есть посредник. И вот он — неизвестная фигура. Значит, у Смотрителя и Антеи также нет достоверной информации о его личности. Возможно, подозрения. Но не более. И тут такая удача. Мистер Робин хмыкнул.
«Никогда не слышал, как поют ласточки», — тренькнул старый телефон пришедшим сообщением. Мистер Робин повертел аппарат в руках.
«Думал, в Аду найдутся экземпляры поинтересней».
Он подождал несколько минут, ответа не было. «Куплю тебе пару дисков. Видел их в продаже», — набрал мистер Робин и отложил телефон.
Итак, Барреты, продолжал размышлять он. В дверь позвонили.
— Мистер Робин, как же так, вы снова питаетесь пиццей, я принесла немного моей фирменной запеканки, — ворчала под дверью миссис Поридж.
Мистер Робин обреченно вздохнул.
— А это Джордж Тайлер, старый плут и наш сосед через дорогу, — представил Джеймс Баррет одного из игроков, небольшого старичка с широкой белоснежной бородой.
— Сынок, меня все зовут Сантой, — тот крепко сжал руку мистера Робина, — не стесняйся, — и подмигнул.
— А это Томас Гайт, тоже давний знакомый по работе. — Джеймс подвел мистера Робина к очередному знакомому. Они улыбнулись друг другу и пожали руки. — И на этом все. Кое-кто запаздывает, познакомлю вас позже.
— Эх, молодость, — прокряхтел Джордж Тайлер, усаживаясь за покерный стол, — любовь, опоздания, ветер в голове, никакой ответственности. Счастливые дни!
— Как будто тебе мешает возраст, — хмыкнул Джордж Свот, представленный Джеймсом как Джордж Первый. — Сколько той юной красотке лет?
— Двадцать семь, — расплылся в довольной улыбке Санта, — и на этот раз я точно женюсь! — Он потряс кулаком в воздухе.
Все рассмеялись, мистер Робин улыбнулся.
Джеймс Баррет впервые пригласил его на собрание собственного клуба, шутливо названного «Королевские шуты». Почетные члены и гости собирались каждую третью среду месяца у одного из них дома (дело решало обычное расписание) и всю ночь играли в покер.
— Ждем еще пять минут и начинаем, — объявил Джеймс. — А за опоздание сидеть нашему дорогому мистеру Адеру в слепой зоне.
— Да! Блайнд! Блайнд! — проскандировали игроки. Мистер Робин закашлялся, скрывая улыбку. «Королевских шутов» сложно было назвать серьезным клубом, хотя, по словам Джеймса Баррета, они приглашали к себе не всякого.
— У нас так всегда, — хохотнул Джордж Первый, — привыкай, — и хлопнул мистер Робина по спине.
— Джеймс, ты еще не передумал? — перекрикивания жужжание других игроков, обсуждавших прошедший бейсбольный матч, гаркнул Санта.
— Американцы, — проворчал над ухом Фрэнк Свот, не брат, но однофамилец Джорджа Первого.
— И тогда он размахнется, и пода-а-а-а-ча! — ликовал в углу Патрик Харрис.
— Ненавижу сейфы, старина. Ты не заставишь меня заказать эту игрушку, — смеясь, отрицательно покачал головой Баррет и тут же пояснил мистер Робину: — Санта — владелец фирмы, штампующей сейфы, как плохой пастор — проповеди. Уговаривает меня воспользоваться каким-то навороченным прототипом.
— Бесплатно, мой друг, заметь!
— И после этого мяч улетает куда-то в небо. — Разочарование с другого конца стола разлилось рекой.
— Вы не любите сейфы? — удивленно спросил мистер Робин.
— Такое пренебрежение к моим деткам, — застонал Санта.
— Я не верю, что они способны защитить, — покачал головой Джеймс. — Поэтому довольствуюсь старой моделью. Между прочим, Тайлер-пройдоха, твоей компании.
— Да, но той уже пять лет. Прогресс шагнул далеко вперед. Чертов традиционалист! — фыркнул Санта.
Джеймс Баррет рассмеялся.
— Но если вы не доверяете сейфу, то храните важные документы и ценности в банке? — пожал плечами мистер Робин.
— Ну почему же, — хитро улыбнулся Джеймс, — я доверяю сейфу самое важное. — Он сделал паузу, наклоняясь к уху мистера Робина: — Я храню там свои детские письма к Санте, — шепнул он.
Запыхавшись в комнату, влетел молодой мужчина. На вид ему от силы можно было дать лет двадцать пять — двадцать семь. Светлые, зализанные назад волосы, правильные черты лица и губами, придающие какую-то неуловимую детскость выражению лица, добротный костюм, словно мистер Адер прибыл к ним прямиком с какой-нибудь пафосной встречи в ресторане.
Игроки загудели.
— Я прошу прощения. Пробка, — извиняющее улыбаясь, приложив руку к сердцу, произнес он.
Джордж Первый свистнул, изображая недовольного фаната. Откинувшись на спинку стула, Санта мечтательно вздохнул что-то о молодежи. А Джеймс встал, чтобы поприветствовать гостя.
Мистер Робин узнал его. Это был любовник Габриэль Воладон.
Проникнуть в дом Барретов не составляло труда: он знал комбинацию кода сигнализации и примелькался соседям. Мистер Робин аккуратно закрыл за собой дверь и осмотрелся: квартира была пуста, вся семья, как и полагалось, сейчас получала удовольствие от пения мисс Воладон. Он поднялся на второй этаж и сразу прошел в кабинет хозяина дома.
Интуиция говорила мистеру Робину: сегодня тот самый день. У вора была тысяча возможностей, ведь он жил в этом доме. Но мистер Робин чувствовал, тому нужна сцена, показательность ограбления. Барреты шумно собирались на концерт: выловили Александра, выхватив его на вечер из любовной лихорадки, нашли замену Хлое в приюте и долго предвкушали событие. Годовщина свадьбы —хороший повод.
— Добрый вечер, миссис Баррет, — спокойно поприветствовал мистер Робин, когда дверь в кабинет открылась.
Откинувшись на спинку хозяйского кресла, он сидел со скрещенными руками и старался размеренно дышать — одно из главных правил сидения в засаде. Потому что дыхание, подобно шагам и любому другому неосторожному шороху, способно спугнуть жертву. Поразительно, отметил про себя мистер Робин, насколько бесшумно зашла Оливия Баррет. Ей не было нужды скрываться, она знала, что дома никого не будет. И все же подсознательно, задержав дыхание, шла на цыпочках.
— Мистер Робин, — неожиданно спокойно и холодно произнесла она.
Он потянулся и включил настольную лампу. Оливия Баррет замерла, сделав пару шагов вглубь комнаты.
— Что вы здесь делаете?
— Я могу задать вам такой же вопрос, миссис Баррет, — мистер Робин с интересом посмотрел на нее. На секунду ему стало любопытно, какое алиби она приготовила для себя. Ведь вся эта игра с тайным проникновением — Оливия в любой день могла спокойно открыть сейф и достать необходимое — была нужна для постороннего человека.
— Могу предположить, — не дожидаясь ответа, продолжил он, — что все дело в той снайперской чудо-винтовке, в чертежах. Каков был ваш план? Разыграть ограбление, а потом во всеуслышание объявить о пропаже важных чертежей? Рискованно втягивать в это всю семью, поэтому вы прибегли к самому простому плану: вскрыть сейф, когда никого не будет дома. Быть может, вы пошли и дальше, приготовили улики против кого-нибудь, кто часто бывал здесь? О, миссис Баррет, я ведь для этого отличный кандидат — неблагодарный незнакомец с улицы.
— А вы хорошо изучили нас, — миссис Баррет вышла из тени и замерла напротив стола, — но не до конца. — Она покачала головой. — Кто вы, мистер Робин? Вы… — запнулась она, — вы тот, кто требует чертежи? Сами пришли проконтролировать? И все это время вы следили за нами, за мной? — Она сжала кулаки и судорожно вздохнула
— Я орнитолог, а не идиот. Шантажируй я вас, зачем мне так поступать? Тем более какова вероятность того, что я мог рассчитывать на знакомство с вами из-за случайной встречи в магазине? Насколько реально просчитать действия в таком случае?
— Но тогда кто вы?
— Ммм, третья сторона? Давайте назовем это так.
— Вы хотите помочь нам? — ошарашенно произнесла Оливия.
— Нет, буду честен. — Мистер Робин улыбнулся.
— Так и знала. Добрый самаритянин. — Она усмехнулась и покачала головой. — Вам тоже нужны чертежи?
— Ну, мне было бы любопытно на них взглянуть Сейчас столько разговоров про Precision Guided Firearm, эту компьютеризированную игрушку, что хочется посмотреть на разработки вашего мужа. Он гений в оружейном вопросе, как и его предки. И мне нравится его взгляд на оружие, как симбиоз техники и человека, а не какие-то там компьютерные системы, которые позволят даже среднему стрелку стать снайпером, — хмыкнул мистер Робин, мрачно отметив про себя: с такими возможностями начнется тот еще хаос. — Но я здесь для того чтобы узнать, кому вы передадите чертежи. Меня не интересует, что сделали вы или кто-то из вашей семьи: переехали хомяка, изменили друг другу, употребляли наркотики или разбили любимую кружку, а потом подсунули точно такую же. Кто заказчик, миссис Баррет?
— Вы из какой-нибудь конкурирующей компании? Что это? Промышленный шпионаж, погоня за технологиями?
— Как я и сказал, я третья сторона. — Мистер Робин развел руками.
— Я… — Оливия осеклась, замерла и аккуратно присела на край стула для гостей. — Если вам нужен тот человек, что вы с ним сделаете? Вы прекратите это?
Мистер Робин молчал.
— Я не знаю, кто он, — Оливия обреченно покачала головой, ее плечи поникли, — не знаю. Просто однажды пришел конверт с документами, а потом начались звонки.
— В какое время вам звонили, кто был рядом?
— Иногда Хлоя, иногда Александр, иногда они вместе.
— А ваш муж?
— Нет, — вскинулась миссис Баррет. — Нет-нет, даже не смейте намекать, что он…
— Оливия, — мягко сказал мистер Робин, чертыхаясь про себя от непонятно откуда взявшегося сочувствия, — каково финансовое положение вашей семьи?
— Как и всегда, ничего не менялось. — Миссис Баррет нахмурилась. — Мы никогда не были богачами, но и жили выше среднего. Мой муж не мог бы организовать все это. Нет-нет. Понимаете, — она выставила руку ладонью вперед, не давая мистеру Робину заговорить, — когда я получила тот конверт, а потом начались звонки, я пошла к мужу. Я все рассказала Джеймсу. И вы бы видели его, как он был огорчен поступком. Он плохой актер, мистер Робин, и если вы намекаете на то, что все это устроил мой муж, то у него бы не получилось сыграть… разочарование. Я всей кожей чувствовала, как он разочарован во мне. — Миссис Баррет судорожно вздохнула. — Да и для чего ему было бы красть собственные чертежи?
— Может быть, чтобы оправдать свой поступок. Ваш муж потерял крупную сумму денег из-за провала сделки с одним из поставщиков. Рискованное вложение. И чтобы не ставить под удар семью, он вполне мог решиться на отчаянный шаг — продажу своего чертежа. Но он не хотел признаваться в этом перед семьей, возможно, даже перед собой.
— Он не такой, Джеймс не мог бы. В конце концов, он бы рассказал мне, как я рассказала ему, — тихо произнесла миссис Баррет.
— Значит, если вы все рассказали своему мужу, то… — мистер Робин склонил голову плечу и усмехнулся.
— Это все игра. Как бы ни был сильно разочарован во мне Джеймс, он любит меня, и я люблю его. И мы сделаем все, чтобы сохранить нашу семью, — слабо улыбнулась миссис Баррет. — Знаете, Джеймс, — ее голос зазвучал мягче, — вчера сказал, что он долго думал и рад, что все вскрылось, что больше нет никаких тайн из прошлого и постыдных поступков. Он сказал, что всегда предпочитал знать правду. — Миссис Баррет сделала глубокий вдох, ее голос зазвучал тверже: — Кто бы ни шантажировал меня, он знал наше расписание, привычки. Мы решили не показывать, что его давление на меня больше не имеет значения. И устроить показательное ограбление.
— И отдать чертежи? Думаете, это единственная просьба? Талант вашего мужа не ограничивается одним проектом.
Миссис Баррет встала, подошла к детскому рисунку, аккуратно повешенному на стене, и провела пальцем по раме.
— Я действительно хотела подставить вас, мистер Робин. — К ней вернулось ее спокойствие и хладнокровие. — Но рассказав все мужу, я передумала. Джеймс тоже, как и вы, сказал, что этими чертежами дело не ограничится. И у нас появился план. — Она сняла картину и аккуратно поставила ее на пол. За ней, и об этом было несложно догадаться, находился встроенный в стену сейф. — Мы решили сделать все так, как требует этот мерзавец. Решили инсценировать ограбление. Понимаете, мистер Робин, тот, кто стоит за всем этим, не знает нас. Он не знает несерьезного отношения моего мужа к сейфам, не знает, что в нем хранятся его детские письма к Санта-Клаусу. У него типичное мышление: если в доме есть сейф, то именно там лежит все важное. Думаю, он не знает, насколько мой муж гениален. — Миссис Баррет открыла тяжелую дверцу и вытащила стопку писем и флешку.
— Вы решили опорочить своего мужа и показать некомпетентность шантажиста? — мистер Робин покачал головой.
— Да, подсунуть неправильные чертежи. Сконструированная по ним винтовка будет давать осечку, процент точных выстрелов чуть выше, чем у первых винтовок. Но выяснится это либо на стадии моделирования, либо при изготовлении. Оба варианта потребуют денег.
— И это приведет к подозрениям. Либо ваш муж ошибся, что бывает со всеми изобретателями, либо ваш шантажист подтасовал информацию, перепродав чертежи на черном рынке, или же он некомпетентен в оружейном вопросе. Неплохо придумано. Остается один вопрос: кто слил информацию о наличии подобных чертежей?
— Думаю, кто-то из лаборатории мужа. — Закрыв сейф, Оливия вернула картину на место.
— У вас есть списки или фотографии? Что-нибудь? — Мистер Робин задумчиво потер подбородок.
— Да, посмотрите в нижнем ящике стола. — Миссис Баррет замерла рядом, следя за его движениями. — Так что вы будете делать с шантажистом?
— Не моя компетенция, — покачал головой мистер Робин, рассматривая в свете ламп стопку фотографий с какого-то празднования.
— Это был юбилей лаборатории. Десять лет совместной работы. Муж как раз к тому времени завершил проект.
— Хм. — Мистер Робин поднес один из многочисленных снимков к свету. Ничего особенного, момент шутки над кем-то: хохочущий Джеймс, держащийся за живот, смущенно улыбающаяся красивая лаборантка с выведенной ручкой на лбу формулой эквивалентности массы и энергии, коллеги, корчащие рожицы и показывающие языки, и фотограф, чье отражение можно было рассмотреть в затемненной дверце шкафа. — Я могу сказать только одно, — мистер Робин с облегчением откинулся на спинку стула, — не знаю, что станет с вашим шантажистом, но больше вас он тревожить не будет.
Миссис Баррет неверяще посмотрела на него. Она приоткрыла рот, но ничего не произнесла. И словно в замедленной съемке, мистер Робин наблюдал, как удивление на ее лице сменилось благодарностью и счастьем от облегчения. В этот момент мистер Робин внезапно подумал, что Оливия Баррет — красивая женщина.
@темы: G - PG-15, команда "Опасная бритва", Перевод или фик. Детектив/кейc
вторник, 02 июня 2015
За дротики!
Автор: Antitheos
Беты: Staisy_, Ural Lynx
Версия: ВВС
Размер: мини, 2407 слов
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс/Себастьян Моран, спойлер Джеймс Мориарти , оригинальные персонажи.
Категория: джен со слэшным итогом
Жанр: сюр, кейс, юмор, отголоски романса
Рейтинг: PG-13
Саммари: "Боремся с древним злом, удерживаем мир на грани хаоса".
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание: Работа выполнена командой "Дротики" для Большой Игры-5.
Тема задания: детектив/кейc, перевод или фик. Современность
Размещение: после деанона
Скачать фик с АО3 можно по ссылке
читать дальше
— Я пытался отдохнуть.
Инопланетянин слабо дернулся.
— Пытался отвлечься.
Инопланетянин пошевелил связанными щупальцами. Майкрофт затянул последний узел и устало спросил:
— Вы для своего вторжения не могли выбрать более подходящее время?
А потом медсестра вкатила в палату тележку, и Майкрофт открыл глаза.
— Я вас разбудила? Простите. — Стаканчик с разноцветными таблетками из тележки перекочевал на тумбочку. — Режим, вы же знаете, мистер Бонд. Тут ваша обычная порция.
— Зеленая, желтая и две синих, — не глядя на стаканчик, сказал Майкрофт. Утро в психиатрической больнице "Сосновые сны" начиналось с этого ритуала каждый день недели. На этот раз, правда, расписание сдвинулось из-за проверки. Все экспериментальные процедуры отложили до отъезда комиссии.
О проверке рассказал Себастьян. Он оказался отличным информатором, Майкрофт даже собрался подыскать ему постоянное место, когда вся эта история с инопланетянами закончится, но бывший офицер ОВС только отмахнулся.
— Я же должен исцелять, Джимми, — терпеливо пояснил он, передвинув свою Монашку на несколько клеток вперед. — Где мне быть, как не в больнице. О, гляди-ка, тебе везет.
По документам Майкрофта записали Джеймсом Бондом, и с этим приходилось считаться. Здесь у всех были фальшивые имена. Кроме Себастьяна. Раньше его звали иначе, но теперь это не имело никакого значения. После неудачного расстрела в Ливии он осознал свое истинное призвание и "вспомнил", как был начальником преторианской гвардии при императоре Диоклетиане. Об императоре Себастьян отзывался на удивление хорошо. С уверенностью говорил, что Майкрофт его чем-то напоминает.
Это тревожило. И лечению, похоже, не поддавалось.
Майкрофт поместил карточку Библиотекаря в "Полицейский участок", сухо заметив:
— Абсолютно бесполезное везение. Ктулху проснется через четыре хода.
— Спой ему колыбельную. — Себастьян потерся лбом о сложенные на столе руки. С такого ракурса его породистая бандитская физиономия приобретала вид почти детский и немного мечтательный. — И мне заодно. Жутко спать хочу от колес.
Спать действительно хотелось. Точнее, не хотелось, но было необходимо. Конечности крепились друг к другу разболтанными шарнирами, и Майкрофт уже к семи вечера мечтал о прохладных простынях с запахом лавандового кондиционера.
Он перетасовал колоду карт. Аккуратно вытащил одну, вчитался в текст: "На окраине города появились живые мертвецы". Вздохнул.
— Я ничего не имею против живых мертвецов, у меня даже есть брат — живой мертвец. Но третий раз за игру?
— Они тебя любят, Джимми, — фыркнул Себастьян. — Когда ты любишь труп, это некрофилия, а вот когда труп любит тебя — это как называется?
— Христианство.
— Иисус не зомби.
— Де-юре это к нему вполне применимо.
До семи они так и не успели закрыть порталы. Медперсонал выгнал всех на прогулку, и хотя погода была для начала мая просто божественно теплой, по спине Майкрофта бегали холодные колкие мурашки. Его тянуло обратно, к игре. Где-то там просыпался Ктулху, а он, Майкрофт, абсолютно ничего с этим не делал.
Перепрыгнув небольшую канавку, Себастьян зашелся надрывным кашлем. Эти приступы повторялись на каждой прогулке, но сам бывший преторианец их игнорировал.
— У тебя аллергия, — бросил Майкрофт, не оборачиваясь. — Прими что-нибудь антигистаминное.
— Не-а. У меня нет аллергии на сосны. Сейчас пройдет. Была такая дрянь со мной в Ливии, справился без лишних колес.
Сосны на заповедной территории вокруг больницы очумело цвели.
Наблюдательный пункт N кораблю-базе, ежелунный отчет
Они действительно спятили.
Больше всего Майкрофта беспокоила мысль, что у инопланетян тоже есть психиатрические больницы и весь отосланный на Землю десант состоит из пациентов. Договариваться с психами он умел. Но хаос в высокоразвитом обществе (а оно должно быть высокоразвитым — по сравнению с землянами) физически угнетал.
— Допустим, они как голотурии, морские огурцы. — Майкрофт описал в воздухе рукой задумчивый полуовал, призванный изображать огурец. — Вы знали, доктор, что при нападении или угрозе они выбрасывают через анальное отверстие заднюю часть кишки?
— Инопланетяне выбрасывают? — уточнил человек в белом.
— Да нет. Огурцы, конечно. Отпугивают нападающих. Довольно эффективная тактика. Я бы точно испугался, выброси кто-нибудь передо мной свои кишки. Надо включить этот пункт в список необходимых оборонительных мероприятий. На восстановление внутренних органов понадобится время, но если отработать этот момент заранее... Вам ведь не обязательно выбрасывать собственные кишки. Это могут быть, скажем, муляжи. Это может быть даже пистолет, стреляющий кишками. Доктор, вы меня не слушаете.
Человек в белом убрал пробирку с кровью в специальный контейнер и пожал плечами.
— Мистер Бонд, я всего лишь беру у вас анализы. Я не психотерапевт.
"Нет, этот не замешан, — подумал Майкрофт. — Но кто-то из персонала — определенно. Возможно, надо ставить вопрос иначе и прощупывать в первую очередь резидентов. Контакт был и поддерживается с большинством из них. Кроме Себастьяна. Хотел бы я знать, что он в таком случае тут делает".
Вариант "лечится" Майкрофт отмел сразу как фантастический. Еще в начале карьеры он выработал простое правило, которое работало всегда: если нечто выглядит как утка и крякает как утка, то оно является чем угодно, кроме утки. Обычно это маскирующийся охотник. Просто у него шляпа утиной формы и манок для кряканья.
— Ну вот и все, — сказал человек в белом. — Навещу теперь ваших соседей.
Майкрофт почувствовал, что настала его очередь дудеть в манок.
Корабль-база наблюдательному пункту N
Подробности.
Наблюдательный пункт N кораблю-базе, приложение к ежелунному отчету
См. сопроводительное письмо.
Запрос: прошу предоставить нам новые скафандры, система очистки имеющихся не справляется.
Корабль-база наблюдательному пункту N
В запросе отказано. Держите свои кишки в теле, вы уже не личинки.
Добавлено позднее
Да вам надо гонады поотрывать и в клоаку засунуть! Такой дипломатический конфуз!
Наблюдательный пункт N кораблю-базе
Мы ничего не делали. Не вмешивались. Честно. Мы не знаем, откуда у объектов сведения. Предлагаете вмешаться?
Соседом Майкрофта справа был Себастьян. Слева — русский шпион. Дальше по коридору располагались: представитель Моссад, девушка из Интерпола, парочка гиков из ИРА, бывший министр обороны Индии и агенты ЦРУ россыпью. Последние бежали на крохи информации как тараканы и размножались как кролики. Они, наверное, даже унитаз в своей палате пытались завербовать, обклеивая его американскими флажками. Хотя половина из них работала на Британию, а другая половина и сама уже запуталась в предпочтениях.
Это гнездо интернационального разврата скрашивал француз. Девиз родной спецслужбы — "Великие результаты малыми усилиями" — он понимал слишком буквально. Судя по тому, какой малой величины усилия он прилагал, результаты должны были быть грандиозные. Лет через триста.
Француз просто отдыхал. Майкрофт ему завидовал. И даже как-то с опасной прямотой спросил:
— Вас совсем не волнует, что происходит?
Француз затянулся кислородным коктейлем.
— Mon chéri, не знаю, в какую игру вы играете с вашим святым мучеником, но для нервов это вредно, — пробулькал он.
— Настольная игра по книгам известного писателя. "Ужас Аркхема". Боремся с древним злом, удерживаем мир на грани хаоса.
Француз осуждающе потряс лысиной.
— Значит, ничем не отличается от вашей обычной работы, mon cher ami. Так нельзя. Лучшая тактика обращения с древним злом – подождать, пока оно само себя сожрет. А с Себастьяном будьте осторожны. Если здесь и есть по-настоящему больные люди, то это он.
С русским разговор вышел более официальный. Он сразу заявил, что никакого отношения к информационной катастрофе не имеет и вообще крысятничал в установленных пределах.
— Кем установленных, мистер Филби? — спросил Майкрофт, подавив зевок. Зов лавандовых простыней уже манил его. Спать он не хотел. А не спать не мог. Инопланетяне приходили каждую ночь, и еще была надежда с ними договориться, прежде чем все окончательно полетит в хаос.
— Вас интересует другое. Но тут я, увы, не советчик, — с идеальным оксфордским выговором ответил русский. Потом неохотно добавил: — Похоже, кто-то просто перепутал связных. Кинул мяч не в те руки.
— И продолжает кидать на протяжении трех недель? — Майкрофт чувствовал себя декорацией для греческой трагедии. Даже не персонажем. Картонным задником, который абсолютно бессилен что-либо совершить. Учитывая, что декораций и картона в Древней Греции не было, его существование лишалось остатков смысла. — Мистер Филби, я лично проработал все сценарии. И не нашел ни одной зацепки. Что?! Что сломалось в этой треклятой больнице, когда всё так хорошо работало?!
Русский пожал плечами.
— Инопланетяне, мистер Бонд. Вы же знаете старую поговорку: если больше никого не остается…
— ...виноваты инопланетяне. Да. Я знаю. Мне от этого не легче.
Этой ночью морские огурцы щекотали Майкрофта сосочками и мерзко хихикали. А утром Ктулху выиграл очередное сражение. Везучий хтонический засранец. К обеду Майкрофт не только чувствовал себя картоном, но и выглядел как погрызенный мышами задник.
— Зря ты травишься этими колесами, Джимми, — забеспокоился Себастьян. — Я бы тебя и так исцелил. Без них. Ну что ты с собой делаешь, а? Помрешь — ко мне не приходи, я воскрешениями не занимаюсь.
— Понимаю, — хмыкнул Майкрофт. — Я тоже обычно занимаюсь обратным процессом.
Он хотел бы рассказать правду. Но не мог. Всегда оставалась вероятность, что Себастьян и есть инопланетянин. Когда нечто крякает и плавает как утка, надо посмотреть, что у него внутри. А эта процедура, как правило, смертельна. Для утки, охотника или обоих сразу.
Корабль-база наблюдательному пункту N
Вам выдано разрешение на вмешательство третьего уровня.
— Я ведь все проверил.
Инопланетянин трепетал ложнолапками. Они росли прямо по бокам его вытянутого полупрозрачного тельца.
— Персонал, пациентов, процедуры и медикаменты.
Инопланетянину было страшно. Майкрофт не мог себе этого позволить. Поигрывая блестящим мачете, он рассуждал вслух:
— Ваши действия привели к колоссальной путанице на стратегически важном объекте обмена информацией. Как раз в тот момент, когда от этой информации зависят десятки операций. Такое поведение непростительно. В межгалактическом праве наверняка есть пункт о невмешательстве в политику чужой планеты. А если нет, я добьюсь, чтобы он там появился.
Инопланетянин всхлипнул. Или булькнул. А может быть, засмеялся. Майкрофт поудобнее перехватил мачете.
— Думаю, у Себастьяна аллергия на вас, а не на сосны. Итак. Сначала я отрежу тебе амбулакральные ножки на спине...
А потом в него выстрелили кишками, и он проснулся. Мокрый от пота, с бешено колотящимся сердцем и одной-единственной мыслью: у Себастьяна нет аллергии на сосны.
— Я же тебе так сразу и сказал, — буркнул святой мученик, когда Майкрофт тихо ворвался — насколько можно тихо ворваться — в его палату посреди ночи.
— Ты сказал, что это было с тобой в Ливии.
— Ну да. Джимми, я спать хочу…
На кровать приземлилась охапка из штанов и рубашки. Одеяло, напротив, покинуло дислокацию.
— Одевайся, — безапелляционно заявил Майкрофт. — Мы идем на охоту.
— Сла-авно. Кто добыча?
— Африканский стреловидный папоротник.
Себастьян сел. Проморгался. Попытался в темноте разглядеть лицо собеседника.
— Бросал бы ты все-таки эти колеса.
— Как раз перехожу на траву. И ты мне в этом поможешь. Идем!
Наблюдательный пункт N кораблю-базе
Подготовительный этап завершен. Ждем сигнала.
Под цветущими соснами они искали папоротник, и это была поистине волшебная ночь. Конечно, не для дежурного врача, которого пришлось запереть в собственном кабинете. И не для охраны, которую пришлось обездвижить. Себастьян тоже не очень проникся волшебством: сложно чем-то проникнуться, непрерывно кашляя.
— Где-то… кх-х-хе… тут… — с трудом выдавил он. — Тут… кх-х-хе… к-хуже всего.
— Хорошо. — Майкрофт осмотрелся. Примерно в ста футах к северу шелестела скрытая оврагом река. — Оставайся на месте.
Куст стреловидного папоротника нашелся довольно быстро. Вокруг больницы наверняка было раскидано много таких кустов, чтобы пациенты гарантированно надышались пыльцой. Сама по себе она не причиняет вреда, но в сочетании с некоторыми веществами может вызвать кратковременное помутнение сознания или эффект сыворотки правды.
— Шаманы некоторых африканских племен используют эту пыльцу для вхождения в транс, — громко произнес Майкрофт. — Но я очень сомневаюсь, что растение из Африки попало в наши широты естественным путем.
Кто-то рассмеялся.
— Я уж думал, ты не догадаешься, — протянул знакомый голос.
— "На окраине города появились живые мертвецы". — Майкрофт обернулся и встретился взглядом с очень живым, очень довольным Джимом Мориарти. Лучше бы это были инопланетяне. — От ограбления Тауэра до прикладного садоводства? Не узнаю ваш размах, мистер Мориарти. Мельчаете. Я не осуждаю, само собой, это случается с лучшими из нас.
Блики лунного света заплясали на пистолетном стволе. Очень серьезный, очень опасный глок с многокамерным глушителем и, похоже, ночным прицелом. Бессмысленно в данный момент, зато показывает класс оружия. Магазин на шестнадцать патронов. Слишком много.
— С тобой, — глок посмотрел на Майкрофта в упор, — уже не случится.
До прибытия кавалерии оставалось еще добрых десять минут. Слишком долго.
"Ладно, давай сыграем". Майкрофт решил тянуть время и кинул пробную реплику:
— Что тебе нужно?
Глок качнулся из стороны в сторону.
— Хочу кое-что проверить. Кое-кого, если быть точным.
О, Мориарти действительно оказался точным. Хлопок выстрела спугнул пару соек, их недовольные крики слились со звоном в ушах. Толчок под ребра и сверлящая боль — Майкрофта откинуло назад. Но он еще успел заметить, как с небес ударил яркий луч. Пистолет с глухим стуком упал на землю. Мориарти исчез.
Один шок сменился другим.
— Я все-таки сошел с ума? — прохрипел Майкрофт вместо того, чтобы потерять сознание.
Над ним склонилась нежная бандитская рожа.
— Ничего, — заявила она. — Я тебя исцелю.
Наверное, он не должен был ее целовать. Но он хотел как-то выразить признательность за заботу, а говорить было сложно, и — в конце концов! — может умирающий позволить себе абсурдное последнее желание?
"Ты просто раньше боялся", — хлестнула мысль голосом восьмилетнего Шерлока.
Возможно. У смерти есть свои плюсы: ее он, как выяснилось, боялся больше, чем присутствия очередной нерациональности в своей жизни.
Ведь они всегда все портят. Ломают. Любимые чашки, порядок и планы. Они приносят грязь в постель и требуют внимания. Некоторые, правда, умеют выполнять команды при должной дрессировке. Ради их комфорта приходится забывать о своем, но самое ужасное — к ним привыкаешь. Они сперва есть, а потом их нет. Как сейчас не станет Майкрофта.
Люди. Они невыносимы. С их мягкими губами, колючей щетиной на щеках и нимбом над голо... Что?!
— Расслабься, — выдохнуло невыносимое куда-то Майкрофту в скулу. — Я же сказал — исцелю.
Боль схлынула, как приливная волна. Пару минут спустя до Майкрофта дошло, что за нимб он принял яркое пятно света от неопознанной летающей каракатицы.
— Это… что?!
— Это? — Себастьян отодвинулся и помог ему встать. — Друзья, Джимми. Ты не пугайся. Они мирные. Они вообще-то сами испугались, когда ты стал всем на свете рассказывать про расу инопланетных морских огурцов. Не могли взять в толк, как ты узнал. А ты и не знал, да?
Каракатица мигнула разноцветными огнями и завиляла хвостом. Майкрофт посмотрел на свою грудь. Пощупал края разорванной и все еще окровавленной рубашки. Подушечками пальцев постучал по чистой гладкой коже. Медленно сказал:
— То есть ты утверждаешь, что к нам действительно прилетели морские огурцы.
— Они самые, Джимми. Хотят наладить с нами контакт.
— Ты агент инопланетян.
— Верно, Джимми.
— Вообще-то мое имя Майкрофт.
— Как скажешь, Джимми.
— Ты на самом деле святой Себастьян и жил в третьем веке нашей эры?
Бандитская рожа загадочно улыбнулась. Впрочем, ответа Майкрофт и не ждал. Он любезно поприветствовал каракатицу от имени всего земного сообщества и договорился о следующей встрече. В более комфортных для всех условиях.
Когда каракатица унеслась вверх, он прислонился к колючей щеке лбом и полуутвердительно заявил:
— Они ведь не убили Мориарти.
— Да они слова такого не знают, — хмыкнул Себастьян. — Поработают с ним.
— Уверен, он к этому и стремился.
— Объяснят, что так вести себя нехорошо. И отпустят.
— Только не к нам.
— Это ты сам с ними решай, Джимми.
— Майкрофт. Между прочим, я могу все это объяснить, не приплетая инопланетян. Я просто надышался африканским папоротником. Или мне подсунули настоящие таблетки. И ты… ты тоже можешь оказаться плодом моей интоксикации.
Себастьян закатил глаза.
— Иди-ка сюда, не-Джимми. Буду исцелять. От скептицизма.
На заповедной территории вокруг больницы целовались двое мужчин и очумело цвели сосны.
Наблюдательный пункт N кораблю-базе
Первый контакт: операция успешно завершена.
Предложение: видоизменить захваченный объект для лучшего понимания культуры нашего вида. У него всего два сосочка и только один комплект внутренних органов.
Корабль-база наблюдательному пункту N
Предложение одобрено.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Дротик", Перевод или фик. Детектив/кейc
За дротики!
Автор: stardust_made
Перевод: sige_vic
Беты: Ural Lynx, Staisy_
Оригинал: The Bearded Man
Разрешение на перевод: получено
Версия: АКД
Размер: мини, ~3900 слов
Пейринг: Шерлок Холмс/Джон Уотсон
Категория: слэш
Жанр: кейс, романс
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Холмса вызвали на срочное расследование убийства на ярмарке. На обратном пути расследование вдохновляет героев на откровенный разговор о мечтах, желаниях и самопознании.
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание: Работа выполнена командой "Дротики" для Большой игры-5.
Тема задания: детектив/кейс, перевод или фик. Викторианство
Размещение: с разрешения и после деанона
Скачать фик с АО3 можно по ссылке
читать дальшеСтатья, упомянутая в тексте, была опубликована в Британском медицинском журнале пять лет спустя. Автор просит прощения за исторические неточности — у нее не было возможности провести всестороннее исследование вопроса. По желанию автор может поделиться ссылками на онлайн-материалы, которые она изучала во время написания этого текста.
За окном было солнечное утро 1884 года, когда Холмс получил срочную телеграмму от Лестрейда, в которой тот просил его прибыть на большую ярмарку в Суррее. Мы с Холмсом только что вернулись с приятной прогулки, в полной мере насладившись прохладным воздухом раннего утра, так что были готовы покинуть дом незамедлительно.
На ярмарке я не был с тех времен, как отбыл за границу нести военную службу, и поначалу меня слегка ошеломили количество аттракционов и шумная толпа вокруг. По прибытии мы получили инструкции от юного сержанта, и Холмс бросился вперед, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Я с трудом умудрялся не отставать от него, несмотря на то что на каждом шагу отвлекался. Сначала мы миновали две карусели — взрослую и детскую. Яркие цвета, в которые они были покрашены, и окружавшие их смех и оживленное веселье вызвали во мне ощущение приподнятости духа — такое внезапное и сильное, словно я снова стал пятнадцатилетним мальчишкой, попавшим на первый в жизни карнавал. Воздух был наполнен запахами — в основном запахами человеческих тел в этот жаркий влажный день, но также в нем отчетливо чувствовались запахи сахара и пряностей от лавочек, где предлагались еда и напитки для взрослых и сахарная вата с леденцами для детей.
На нашем пути к месту преступления мы миновали несколько палаток, объявления рядом с которыми обещали, что зрители увидят внутри самых шокирующих мужчин и женщин. Я как раз недавно прочел в Британском медицинском журнале статью о физических уродствах, в основном посвященную американской девочке, которая родилась с четырьмя ногами. Вторая пара ног принадлежала близнецу девочки, который не смог полностью развиться в утробе. Здесь подобных экземпляров не было, но я краем глаза заметил бородатую даму, обладательницу весьма женственной фигуры и великолепных золотистых кудрей. Ее светло-каштановая борода — цвета моих усов, но далеко не такая густая, — закрывала нижнюю часть лица и заставила меня подумать о том, как она заодно перекрывает и все шансы бедной девушки на счастье.
Затем нам встретились палатки с карликом и мужчиной, у которого было лицо, похожее на собачью морду, а за ними демонстрировало себя двуполое существо, которое привлекало наибольший интерес публики, — если судить по выстроившейся снаружи палатки очереди. И вновь я умудрился выхватить взглядом этого человека, в результате чего чуть не остановился как вкопанный: одна половина существа была сильным мужчиной с бугрящимися мышцами, практически ни во что не одетым, другая — темноволосой женщиной в кружевном платье под горло.
Холмс, как мне показалось, не заметил ничего из того, что привлекло мое внимание. Он продолжал двигаться вперед, спеша приступить к работе, и я, слегка от него отстав, начал старательно отводить взгляд от всего, что меня отвлекало, и следовать за его элегантной спиной, облаченной в летний пиджак сливочного цвета.
Однако, достигнув толпы, которая окружала место преступления, мы были вынуждены замедлить темп. Только в этот момент я в достаточной степени осознал всю глубину нездорового завороженного интереса, который люди испытывают к природным уродствам, и тут же почувствовал стыд. Меня наполнило отвращение к зрителям, которые ожидали в очереди своей порции развлечения. Я заметил, что они были правдивым отражением всех слоев общества, и не удивился бы, если бы увидел одного из отряда холмсовских уличных мальчишек по соседству с каким-нибудь из его самых богатых и респектабельных клиентов.
Но я позабыл о своих впечатлениях и тяжелом чувстве, которое они вызвали, когда мы наконец вошли в весьма просторную палатку. Несмотря на ее внушительный размер, в ней было достаточно людей, чтобы создать ощущение тесноты: трое молодых полицейских, несколько бледных незнакомцев с вытаращенными глазами (парочка из них при этом рыдала) и полицейский инспектор, который приблизился к нам сразу же, как только увидел.
В следующие десять минут мы выяснили, что убитый был владельцем шоу уродов, мистером Джеффом Томсоном. Его жена обнаружила его задушенным – тело лежало на полу в самом углу палатки, полускрытое за самодельным столом. Миссис Томсон оказалась дородной женщиной за сорок, как минимум вдвое шире своего мужа — тот походил на шестнадцатилетнего юнца, и его аккуратно зачесанные на один бок соломенные волосы только усиливали это впечатление. На щеках жены не было следов слез — быстрый взгляд на Холмса подтвердил, что он тоже отметил для себя этот факт.
Еще трое человек, присутствовавших в палатке, оказались свидетелями, и Холмс некоторое время расспрашивал их с привычным азартным блеском в глазах. Все трое были посетителями ярмарки. Их показания совпадали: они все видели мужчину среднего роста и телосложения в большом черном плаще, который вышел из палатки за две минуты до того, как миссис Томсон обнаружила тело. Вторым свидетелем был десятилетний мальчик, сын первого, но третий свидетель не имел к ним никакого отношения и случайно взглянул на палатку в тот же самый момент с другого места. Он оказался уважаемым членом общества — старший служащий очень известной адвокатской конторы, так что, даже если бы он был единственным свидетелем, его показания посчитали бы достаточно весомыми. С помощью двух других свидетелей портрет убийцы приобрел четкие черты: в дополнение к первичным показаниям, все трое упомянули, что на нем была надвинутая на глаза шляпа, а нижняя часть лица была скрыта короткой черной бородой и усами. «Молодой совсем парень», — услышал я слова служащего, отвечавшего на заданный тихим голосом вопрос Холмса.
Я по просьбе Холмса осмотрел тело, в то время как инспектор Миллинер разорялся на тему невозможности решения поставленной перед ним задачи. Он представился нам с удивительной смесью заносчивости и нервозности. То есть — первое, конечно, не было необычным: несмотря на всю неоценимую помощь Скотленд-Ярду в раскрытии преступлений, Холмса по-прежнему всего лишь неохотно признавали полезным, причем только те, кто вообще его признавал.
Меня возмущало, что гений Холмса воспринимался многими как какая-то причуда и странность, что практически ставило его на одну доску с окружающими нас уродами. Холмс демонстрировал словами и поступками, что ему нет дела до подобной несправедливости, но я знал его достаточно хорошо, чтобы подозревать, что, даже если его гордость не страдает от оценки малознакомых людей, то его тщеславие — совсем другое дело.
Инспектор Миллинер знал Лестрейда и неофициально попросил у него помощи, когда столкнулся с вероятностью, что убийца ускользнет с ярмарки, скрывшись в толпе. Лестрейд же проявил мудрость и связался с Холмсом.
— Даже если он все еще здесь, — гнусавил, обращаясь к Холмсу, инспектор, пока я осматривал руки жертвы, — невозможно будет его найти. Он тут далеко не единственный бородач — и он запросто мог бы избавиться от плаща и шляпы, так что его будет просто не узнать.
— Вопрос в том, зачем ему вообще понадобились плащ и шляпа, — проговорил Холмс, внимательно осматривая палатку. Все остальных вывели из помещения, и мы остались у тела втроем.
— Конечно же, чтобы его не узнали, — ответил Миллинер.
— Но вы сами сказали — практически невозможно обнаружить его в такой толпе. Обычная одежда послужила бы достаточной маскировкой. Я готов признать, что шляпа могла скрывать какую-то особенность внешности. Но зачем закутываться в плащ по такой жаре?
Я как раз приступил к обнюхиванию рта жертвы, когда рядом со мной оказались ботинки Холмса.
— Что-нибудь обнаружили, Уотсон?
Я быстро поднялся на ноги, взбудораженный своим открытием.
— Очень легкий, но безошибочно определяемый запах лауданума.
Глаза Холмса вспыхнули.
— Значит, жертва сначала была одурманена — и уже затем задушена.
Инспектор вытер лысеющий лоб и обратился ко мне:
— Вы в этом уверены? — Взгляд его переместился на тело. — Он слишком тщедушный, чтобы как следует сопротивляться. Зачем использовать наркотическое вещество?
— И в самом деле — зачем? — пробормотал Холмс, прижав палец к губам. Он оставался в таком положении несколько секунд, затем внезапно рухнул на пол, от чего Миллинер аж подскочил. Какое-то мгновение я думал, что Холмс засомневался в моих выводах и решил сам их проверить, — его чувства во время расследований невероятно обострялись. К сожалению, вне работы его обоняние, судя по всему, столь же невероятно притуплялось, от чего мы с нашей верной домовладелицей очень страдали. Это ведь нам приходилось мириться с его чудовищными химическими экспериментами — хотя иногда даже люди на улице переходили на другую сторону, спасаясь от клубов дыма, вылетавших из наших окон.
Холмс и правда понюхал губы жертвы и поднял на меня утвердительный взгляд. Затем его внимание привлекло горло убитого. Холмс стал поворачивать его шею то в одну, то в другую сторону, изучил кожу за ушами и в конце концов извлек лупу и сосредоточился на месте, где пальцы убийцы выдавили из жертвы жизнь. Прошло еще пять секунд, и он снова вскочил на ноги, торжествующе сверкая глазами.
Акробатика Холмса явно не впечатлила инспектора Миллинера, который смотрел на него с очевидным недоверием.
— Дело раскрыто, — известил его Холмс.
Инспектор снова вытер лоб, и на лице у него появилось скептическое выражение.
— Вы хотите сказать, что сможете опознать этого мужчину в толпе?
— Вы задаете неверный вопрос, — в голос Холмса вкрались надменные нотки.
— Что? — Миллинер всплеснул руками. — Он что, бежал? Мы никогда его не найдем!
— Уже нашли. И это не он. Это она.
Инспектор разинул рот.
— Мистер Холмс, вы что, разума лишились? Три человека сказали нам, что…
— Три человека сказали то, что вы должны были услышать, — перебил его Холмс.
У меня в голове забрезжила слабая догадка.
–— Женщина, которой нужно было прикрыть фигуру и длинные волосы. Отсюда шляпа и плащ.
— Да.
— Но, Холмс, как же борода? Наверное, она могла использовать фальшивую, но они ведь все гротескно огромные и густые.
— Отлично, Уотсон. — Как всегда, похвала Холмса согрела мне сердце и чуть не пробралась румянцем на щеки.
— И каково же объяснение? — спросил я.
— Я нахожу его весьма ироничным, — загадочно ответил он, после чего внезапно развернулся и вышел из палатки. Я бросился за ним, Миллинер, раздраженно фыркая, увязался следом.
Я подозревал, что длинные ноги Холмса уже унесли его на значительное расстояние, однако он обнаружился у близлежащей палатки, в гуще толпы. Он подождал нас и молча направил наше внимание на объявление, которое гласило, что внутри находилась мисс Сьюзан Мак-Кормак — «Женщина с наитончайшей бородой в мире».
Теперь наступила моя очередь разевать рот. Холмс резко кивнул сам себе и встретился со мной взглядом.
— Вот в чем ирония: фальшивая борода гротескно густая. Борода у женщины просто гротескна. Это слово интересно мне, Уотсон, напомните когда-нибудь поговорить с вами о нем.
Мисс Сьюзан Мак-Кормак действительно оказалась убийцей мистера Томсона. Как только мы вошли, она едва взглянула на нас и тут же жестом выгнала всех зрителей. Она призналась в том, что использовала черную ваксу, чтобы изменить цвет своей бороды и добавить смуглости коже.
— Я использовала специальный лосьон, чтобы стереть ваксу, — он разработан, чтобы удалять рисунки, которые наносит себе на руки мадам София, — объяснила она мягким и нежным голосом, совсем не сочетавшимся со спокойной обреченностью, затаившейся в ярких каре-зеленых глазах. Она охотно объяснила нам, что мадам София — это цыганская гадалка, которая на самом деле была незаконнорожденной дочерью одного врача из Бата и использовала ваксу, чтобы рисовать на светлой коже татуировки, придававшие ей более экзотический вид. Казалось, что убийце хватало чувства удовлетворения от того, что она совершила, — и теперь мисс Мак-Кормак была открыта и разговорчива. Создавалось такое ощущение, что ее больше не волнует, будет ли она жить или умрет.
Ее история была стара как мир. Она забеременела. Отец ребенка, мистер Томсон, пригрозил, что отошлет ее прочь, если она «не разберется с этой мерзкой проблемой». Она устроила ему сцену и пригрозила рассказать обо всем жене. Он пообещал позаботиться о ней, если она сделает то, о чем он просит; он даже пообещал жениться на ней и завести в будущем ребенка. Она ему поверила и избавилась от беременности — но сегодня утром обнаружила, что мистер Томсон планирует бежать с семнадцатилетней дочерью силача и прихватить с собой заработки всех участников шоу.
Мисс Мак-Кормак увели — на потеху толпе снаружи, которая получила бесплатное зрелище. Что-то во мне воспротивилось этому, хотя я знал, что она поступила действительно чудовищно.
— Ах, ну все понятно, — заметил инспектор Миллинер, провожая глазами маленькую процессию, которая вывела девушку. Видимо, он рассчитывал, что это прозвучит как слова умудренного жизнью, бесстрастного человека, хотя на самом деле его лицо выдавало только одно — отвращение. — Конечно, преступником оказался один из уродов. Я мог бы не волноваться, что нам придется прочесывать толпу.
— Вы действительно могли бы кое-чего не делать, — сказал Холмс с ноткой насмешки в голосе, — но волнение тут ни при чем. И, не давая инспектору откликнуться, он продолжил: — С вашей стороны весьма ошибочно будет и впредь считать внешность человека единственным источником информации о нем. Особенно если вы делаете это не так, как следует: не подмечаете мельчайшие детали и не строите дедукции на основе ваших наблюдений.
Лицо инспектора выражало очевидные недоверие и недоумение. Холмс вновь заговорил невозмутимым тоном — и лишь тонкая складка между бровями выдавала то, что ему приходилось себя сдерживать:
— Если вы хотите продвинуться по карьерной лестнице, инспектор, я советую вам понять, что вас должны интересовать лишь детали внешности, а не ваше ненадежное впечатление, основанное на столь же ненадежных общественных представлениях. Научитесь сосредотачиваться на том, что у дорогой перчатки оторвана пуговица, а не на своем мнении по поводу того, достойна ли рука, облаченная в перчатку, ее носить. Пойдемте, Уотсон!
Холмс энергично повернулся ко мне — и по его лицу я понял, что он уже забыл о существовании инспектора, у которого, в свою очередь, было выражение лица человека, пытающегося уследить взглядом сразу за тремя объектами.
Обратно на станцию мы прибыли в четыре часа пополудни. Нам повезло — поезд, идущий в Лондон, был практически пуст, и в купе, кроме нас, никого не оказалось. Я с трудом сдерживал себя по дороге на станцию и начал расспрашивать Холмса о закрытом деле сразу, как только мы уселись на свои места. Он охотно ответил на все мои вопросы, и я узнал, что в этом расследовании ему помогли три детали. Первое — необходимость использовать лауданум, что говорило о весьма ограниченных физических возможностях убийцы. Второе — плащ и шляпа, которые прятали то, что не могла бы спрятать обычная одежда. И третье — следы на коже убитого, которые говорили о том, что ногти убийцы были длиннее, чем у любого мужчины. Последнее открытие выставило первое и второе в новом свете — и в итоге Холмс пришел к выводу, что убийцей была женщина.
— Затем оказалось совсем просто выяснить, кто она, — сказал мне Холмс. — Она должна была хорошо знать мистера Томсона — иначе откуда возьмется мотив. Описание бороды как короткой и принадлежащей молодому человеку указало мне правильное направление. Вы сами сказали, Уотсон, если бы борода была фальшивая, она была бы огромной и кустистой.
— Потрясающе, — сказал я.
Лицо Холмса оставалось невозмутимым, но губы его растянулись в довольную улыбку. Он откинулся головой на подголовник, повернул лицо к окну и закрыл глаза. Я уткнулся в газету, намереваясь провести за чтением остаток пути.
Однако мне не удавалось сосредоточиться. Я постоянно поднимал взгляд на своего компаньона, чувствуя странное беспокойство и любопытство. На этот раз, однако, любопытство мое было самого глубинного свойства — чувство, которое всегда остается, когда я снимаю все верхние слои, и, как всегда, оно касалось человека, сидящего напротив. Того самого, которого я описал публике как самого примечательного человека из всех моих знакомых, кого я имел честь называть другом — со всей весомостью и благодарностью, которые несло в себе это слово. Того самого, кого я также называл любовью всей своей жизни, хоть и не говорил этого никогда публично — и даже в приватной обстановке. Ни разу в жизни эти слова не срывались с моих губ — и при этом они были более правдивы и весомы, чем любые другие.
— Уотсон, вас беспокоит что-то, чего вы не понимаете? — спросил Холмс, не открывая глаз. — Ваша газета не издает никаких звуков, которые свидетельствовали бы о том, что вы используете ее по назначению. Дыхание ваше, хоть и ритмичное, не было слегка прерывистым, каким оно бывает, когда вы начинаете засыпать. Местность, в которой сейчас проходит наше путешествие, не славится красивыми пейзажами — поэтому я сомневаюсь, что вы смотрите в окно. Это означает, что вы наблюдаете за мной. Так что же вы хотели бы знать?
Я не мог вымолвить ни слова и чувствовал жгучую неловкость, словно то, что меня подловили, когда я смотрел на него, было худшим, в чем меня могли подловить. Затем легкое раздражение и столь же легкое озорство заставили меня сказать:
— Могли быть и другие причины, по которым я смотрю на вас.
В этот момент взгляд ясных серых глаз встретился с моим, хотя голову Холмс так и не повернул.
— В самом деле, — пробормотал он после длительной паузы, все это время глядя на меня. От воцарившейся тишины и столь пристального наблюдения я успел покрыться мурашками, хоть в купе и было жарко. Я не мог отвести от него глаз.
— Однако вы не поэтому на меня смотрели, — тихо продолжил Холмс. — О чем свидетельствует выражение вашего лица сейчас, когда ситуация изменилась. — Он наконец выпрямился, скрестил ноги и обхватил руками колено. — Так что же вы хотели бы знать? — настойчиво переспросил он.
Я задумался, пытаясь вернуться к интересующей меня теме и не зная, как выразить словами свое любопытство.
— Это было необычное дело, Холмс, — сказал я в итоге.
— Не вижу в нем ровным счетом ничего необычного.
— Но обстоятельства… Преступник…
— Уотсон, — прервал меня Холмс без всякого раздражения. — В преступлении Сьюзан Мак-Кормак нет ничего необычного. Ее мотивы были абсолютно банальны. Выбор способа убийства имел очень мало отношения к ее отклонению. Когда мы вернемся домой, я посмотрю в своем архиве…
— О боже, только не это.
— … и найду три дела подобного свойства, в результате чего вы обнаружите, что женщины, которые совершили преступления, были если не красивыми, то совершенно обыкновенными. Я уже упоминал о женщине, которая была повешена за отравление трех детей. Многие считали ее одной из наиболее очаровательных и привлекательных представительниц ее пола. Насколько я помню, художники не единожды писали ее портреты. — Левая бровь Холмса приподнялась, информируя меня о том, что выражение моего лица все еще его не удовлетворяло. — Есть еще что-то, что вас беспокоит, — сказал он.
Я снова не сразу заговорил. Правда заключалась в том, что я был не уверен в источнике своего беспокойства — только знал, что оно есть. И еще я испытывал странное чувство усилившегося уважения к Холмсу — хотя раньше я думал, что не могу уважать его и восхищаться им еще больше. Однако источник этого чувства я тоже не мог определить.
— Наверное, это имеет отношение к странности обстоятельств, — наконец медленно начал я, пытаясь на ходу разобраться со своими мыслями. — Я полагал, что такая женщина, как мисс Сьюзан Мак-Кормак, должна смириться… я не знаю, Холмс.
Он очень заинтересованно меня слушал. Я вздохнул, побежденно свернул газету и положил ее на соседнее сиденье. — Возможно, я просто удивлен, что она оказалась способна на…
— Чувства? Любовь?
Это точно было не то, что я имел в виду.
— Нет-нет, в это я охотно готов поверить. — Я еще несколько секунд провел в задумчивости, поглаживая свои усы. — Полагаю, меня удивило, что она чего-то ожидала. Да, я понимаю, как получилось, что она поддалась натиску мистера Томсона. Но ее вера в то, что он может ответить на ее чувства, что он оставит ради нее свою жену…
— Горечь от предательства, когда она обнаружила, что он действительно бросит свою жену, но ради привлекательной юной девушки, привело мисс Мак-Кормак к убийству, Уотсон. Это должно сказать вам, как сильна была ее вера в то, что он сделает это для нее.
— Именно это я и не понимаю. Каким образом? Она знала, кто она такая.
— Я знаю, кто я такой. Это не помешало мне хотеть того, что я хочу, и не помешало мне верить в то, что это желание взаимно. Ты весьма убедительно доказал, что моя вера не была беспочвенной, Джон.
Я молча на него уставился, и сердце мое колотилось в груди, чуть не перекрывая громкий, быстрый ритм поезда. Холмс крайне редко называл меня по имени — и вообще никогда еще не говорил о тайной стороне наших отношений. Ни до того, как они воплотились в реальность, ни после. Мы делили дом в течение трех лет, молчаливо признавали взаимное притяжение и иногда не столь молчаливо его выражали в течение двух, и спали почти каждую ночь в одной постели в течение полутора. Но сейчас был первый раз, когда он упомянул об этом вслух — и часть меня возрадовалась, словно он только что пылко признался мне в любви; другая же часть запаниковала. Я ощущал совершенно иррациональный страх, что произнесенные вслух слова могут разрушить наше счастье.
Время отсчитывало секунду за секундой, и ничего не менялось. Холмс по-прежнему сидел напротив меня, высокий и худой. Его черные волосы и высокие скулы были все так же невероятно привлекательны — сейчас, возможно, еще сильнее, из-за яркого света, который падал на его лицо из окна. Его высокий лоб и большие сияющие глаза по-прежнему говорили о непревзойденной утонченности ума и духа. И я по-прежнему любил его — единственного мужчину, к которому я почувствовал притяжение и того рода любовь, которую я раньше испытывал только к женщинам. Я никогда не задавался вопросом, почему я люблю его против своей натуры. Я понимал, что именно поэтому он сейчас сказал то, что он сказал: что из нас двоих я был нормальным, а он инвертом, аномалией.
— Аномалии существуют, — пожав плечами, по обыкновению подхватил мой поток мыслей Холмс. — Я из их числа — как и другие, подобные мне. Ненормальность встречается повсюду в природе — и хоть это и не норма, но это и не что-то неестественное. По определению своему это то, что отклоняется от нормы в одном или нескольких аспектах. Вы понимаете, что это означает?
Я задумался над его словами.
— В таком случае меня это тоже делает ненормальным, — сказал я в конце концов.
Холмс закинул голову и несколько долгих секунд хохотал — громко и на удивление музыкально. Когда он снова посмотрел на меня, глаза его были словно факелы, которые я видел сегодня на ярмарке в руках огнеглотателей.
— Ох, Уотсон, — сказал он, все еще улыбаясь.
— Но это правда! — страстно воскликнул я.
— Согласен. Это стало очевидным, как только вы объявили, что остаетесь на Бейкер-стрит, прожив со мной по соседству первый месяц. Но это не то, что я имел в виду. Подумайте о деле. Дама, возможно, отличалась от нормы в одном аспекте — но это не сделало ее совсем не похожей на других. Разве не логично, что люди, ненормальные в каком-то аспекте, в остальных будут обладать теми же признаками, что и другие их соплеменники?
Я зажег сигарету, вдохнул дым и кивнул.
— Вы правы.
Холм кивнул мне в ответ. Он выпрямился в кресле — и я мысленно поставил на то, что сейчас он начнет рассуждать на свою любимую тему.
— Расследование преступлений, — начал он, и я поздравил себя с выигрышем, — требует отсутствия предубежденности. Каждый клиент, каждая жертва и каждый преступник должны быть судимы как можно более объективно, сначала по внутренним качествам, и потом уже по внешним свойствам. Отклонения от нормы — только часть человека, Уотсон.
— Это не то, кто они есть, — тихо добавил я.
Холмс посмотрел на меня, слегка нахмурившись, после чего загадочно пошевелил бровями.
— Верно.
Я молча смотрел на него в течение минуты — он же в ответ провел взглядом от моей сигареты к губам и задержался на них.
— Вы бы изменили себя, если бы могли? — спросил я, зная, что он поймет, что я имею в виду.
Взгляд его резко встретился с моим, и, если бы я не переживал так сильно, что открыл темную комнату, в которую мне не стоило заглядывать, я бы раздулся от гордости, что хоть раз умудрился застать его врасплох.
Холмс склонил голову на бок, задумавшись над моим вопросом. Он вгляделся в мое лицо, остановившись на месте, где моя челка спадала на лоб и волосы естественным образом разделялись на пробор.
— Нет, — сказал он в конце концов, после чего сдержанно хмыкнул. — Я еще и аномально умен. Я — тот, кто я есть.
— И благодарение Богу за это, — улыбнулся я.
@темы: G - PG-15, команда "Дротик", Перевод или фик. Детектив/кейc
Парни в колготках
Название: Принц обмана
Автор: Tinuviel-f
Бета: Только сказки, .Вещь не в себе, sokolovec, Анонимный доброжелатель задорные кудряшки колина ферта
Версия: Шерлок BBC
Размер: макси, около 44 тыс. слов
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс, Шерлок Холмс, Джон Уотсон, Грег Лестрейд, Элизабет Смолвуд, Антея, оригинальные персонажи. Упоминается Майкрофт/ОМП, Майкрофт/Лестрейд
Категория: джен, фоном - слэш
Жанр: детектив, драма, action
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Чуда не случилось: Джим Мориарти не "воскрес", Шерлок отправился в Восточную Европу и там пропал, а место Чарльза Магнуссена пустовало недолго.
Дисклеймер:За каноны, оставленные в гардеробе, команда ответственности не несет
Примечание/Предупреждения: АУ по отношению к концовке 3 сезона. Упоминается смерть второстепенных персонажей. Любые совпадения с реальностью случайны.
Тема задания: Перевод или фик. Современность. Детектив/кейс
Ссылки на скачивание: doc, fb2, epub, pdf
Размещение: Только после деанона
читать дальшеПролог
В уединённой вип-ложе ресторана «The Capital», в противоположность основному залу, царил приятный полумрак. Официанты появлялись и исчезали по первому же знаку и двигались почти бесшумно, не отвлекая леди Смолвуд от работы и мыслей. Утопая в удобном кресле, она цедила единственный за весь вечер бокал вина и пятнадцать минут не могла заставить себя прочесть полученное сообщение. Жёлтый конверт смс навязчиво мигал в правом верхнем углу экрана смартфона, не давая расслабиться, пока у Элизабет не хватало смелости открыть сообщение, хотя она и так могла угадать текст.
Сегодня младший Холмс должен был отправиться в Восточную Европу.
Непосредственно вины Элизабет здесь не было, к тому же с этим агентом, учитывая его заслуги и то, кого он убил, обошлись более, чем мягко. Однако косвенно и леди Смолвуд приложила руку к уничтожению Шерлока Холмса, поэтому на душе у неё было так гадко, словно в голову Магнуссену стреляла она сама.
Вошедший официант неожиданно молча посторонился, пропуская ещё одного человека.
— Я просила никого не пускать ко мне, — произнесла Элизабет, силясь рассмотреть пришедшего гостя.
Из-за контраста мягкого света лестницы и полумрака зала она видела один только силуэт: мужчина был невысок и рядом со стройным официантом казался тщедушным.
— Моя вина, леди Смолвуд, — произнёс он извиняющимся тоном, и Элизабет про себя удивилась мягкости его голоса. О таких обычно говорят «бесцветный» или «невыразительный». Но что было странно — этот мужчина знал её, а она его — нет, хотя такого человека Элизабет запомнила бы, слишком выделялся он из её привычного круга общения.
— У нас с вами назначена встреча на послезавтра, но я случайно узнал, что вы здесь, и решил немного перенести наше знакомство, чтобы встреча прошла более... продуктивно.
Он ещё не показал своего лица, а уже солгал: никто не знал, что после рабочего дня Элизабет заехала в «The Capital», а персонал ресторана никогда не распространялся о посетителях, тем более посетителях вип-ложи. Этот человек следил за ней... а Элизабет даже не поняла этого, куда делась её осторожность? Не слишком ли она расслабилась, узнав, что Магнуссен уже исчез из её жизни?
Гость неожиданно уверенной, хозяйской поступью прошёл в ложу, попав в полосу оранжевого света от свечи, и Элизабет наконец смогла рассмотреть его. Безынтересный по голосу гость оказался таким же непривлекательным внешне: среднего роста, щуплый, с короткими и светлыми, слегка отдающими рыжиной, волосами. Скулы и щёки у него покрывали редкие, но крупные оспины, блёклые серые глаза смотрели вроде бы и бесхитростно, а с другой стороны, невозможно было ничего по ним прочесть. Даже не будь только что этой лжи, Элизабет всё равно ощутила бы укол тревоги, словно ангел-хранитель прозвенел над её головой в колокольчик, предупреждая об опасности.
Когда незнакомец подошёл, Элизабет подала ему руку без особого желания, пытаясь угадать, кто он, чего ждать от него.
— Чехов, — улыбнулся он, в знак почтения приложившись к её руке губами, — Павел Чехов.
— В самом деле? — Элизабет немного помедлила, борясь с желанием вытереть ладонь салфеткой.
Он уже раз солгал, и это надуманное имя не могло быть простым совпадением.
— Конечно нет, — Чехов поднял на неё лучившиеся холодным ликованием глаза. — Ни одной живой душе во всём мире я не называл и не назову своего настоящего имени. Что заставляет вас думать, что вы особенная, леди Смолвуд?
— Возможно, надежда на долгое и доверительное сотрудничество, раз уж у нас была назначена встреча. К тому же не каждый может добиться встречи с заместителем секретаря МИ-6... и не каждый захочет.
Долгое и доверительное сотрудничество с этим типом — последнее, на что бы она согласилась, и то только под угрозой гибели. Чехов выбранному имени ничуть не соответствовал, напротив, Элизабет как будто смотрела на нового Чарльза Магнуссена, только чуть моложе и, на первый взгляд, не представляющего такой серьёзной угрозы. Тот, помедлив, с неприятной торжествующей улыбкой подтвердил её худшие опасения:
— Сотрудничество? Что же, можно назвать это и так. Видите ли, леди Смолвуд, буквально три часа назад завершилась сделка по покупке всех активов ныне покойного Чарльза Магнуссена. Не хватайтесь за телефон: сделка оформлена по закону, вам не удастся ничего опротестовать.
Медленно, под его насмешливым взглядом, Элизабет опустила телефон обратно на столик. Теперь она вспомнила этого человека. Один из помощников Магнуссена — серенький, совершенно незаметный, он реже всех появлялся на публике, и даже агентурных данных на него было минимум. Верней, их не было совсем. Пытаясь нейтрализовать угрозу от Магнуссена, на менее крупных рыбёшек, окружавших смертоносную акулу, не обращали внимания.
— Было... — она постаралась придать больше уверенности своему голосу, — очень любезно с вашей стороны прийти и сообщить об этом. Медиаиндустрия бы многое потеряла, если бы издания мистера Магнуссена прекратили своё существование.
— Они и прекратят, — как нечто само собой разумеющееся, сообщил ей Чехов. — Да что же вы стоите, леди Смолвуд? Присаживайтесь.
Она подчинилась, проклиная себя за то, что не сделала этого раньше. А теперь это только придало Чехову большей уверенности
— Моя вина, совершенно не обратил внимания, что леди слушает мою речь стоя. Так о чём я? Ах да. Я намерен перевести в будущий «British New Media Group» только самых лучших людей, так что медиаиндустрию ждут большие сокращения.
— В нынешних экономических условиях я бы не назвала это политически верным шагом. Людям нужна работа.
Чехов в наигранном лёгком удивлении приподнял брови. Он опустился в кресло напротив, закинул ногу на ногу, подпёр подбородок и фыркнул:
— Вас действительно заботят люди, леди Смолвуд? Я думал, вас должна беспокоить ваша безопасность, я имею в виду — информационная, — он прищурился, из-за чего улыбка вышла ещё более зловещей, и Элизабет пробрала дрожь. Уж не хотел ли этот помощник дьявола сказать, что Шерлок Холмс оплошал, и после Магнуссена остались какие-то документальные архивы, которые он теперь прибрал к рукам. — Равно как и королевской семьи, Парламента, министерств... У вас ведь много грязных тайн, не так ли? Я долго работал на Чарльза, я знаю, что он касался лишь верхушки айсберга: чтобы манипулировать политиками и такими влиятельными людьми, как вы и Майкрофт Холмс, достаточно лишь определённых намёков в определённое время. Чарльз вёл очень опасную игру, не имея никаких козырей в рукаве, поэтому и проиграл. Уверяю, я подобной ошибки не допущу.
Он уже сказал достаточно, чтобы Элизабет поняла, какого монстра породило недавнее устранение Магнуссена. Природа не терпит пустоты, и место убитого тигра-людоеда занял другой, более молодой, более опасный, потому что он видел, что случилось с его предшественником. Чехов дал понять, кто он и что он собирается продолжить дело Магнуссена. Оставалось теперь узнать, что за козырь в рукаве у него был, раз он позволял себе говорить так открыто, не опасаясь своего устранения.
— Вы как-то притихли, — обеспокоенно сказал тот.
— Просто пытаюсь немного прийти в себя. Ваш визит... несколько неожиданный.
— Ну что вы, разве я мог позволить себе оставить даму в неведении относительно своих планов? Тем более я всё-таки, как вы верно заметили, надеюсь на долгое и продолжительное сотрудничество с вашей стороны, — Чехов усмехнулся и развёл руками. — В самом деле, я же не прошу слишком много. Всего лишь время от времени прислушиваться к моему мнению при принятии некоторых решений.
— Даже Магнуссен такого не требовал! Вы отдаёте себе отчёт в том, что собираетесь шантажировать правительство? Считаете себя вправе вмешиваться в государственные дела? — право слово, Элизабет хотела произнести это мягче, но ничем не подкреплённая наглость этого человека не дала ей ни шанса на вежливый ответ. — Если вы были так близки к Чарльзу Магнуссену, неужели его пример вас ничему не научил?
Чехов продолжал улыбаться.
— Я ждал этого, — злорадно сообщил он, вытащив телефон из кармана, и начал быстро-быстро что-то набирать.
Элизабет со смутной, всё нарастающей тревогой следила, как быстро-быстро двигались его пальцы, и пыталась угадать, какую гадость ей сейчас преподнесут. Наконец Чехов с плохо скрываемым триумфом положил телефон на стол перед ней и мягко, почти ласково, сказал:
— Посмотрите, пожалуйста, очень внимательно, леди Смолвуд. Мне бы, например, крайне не хотелось, чтобы вот эта информация стала достоянием общественности. Зачем разрушать такую молодую, такую счастливую семью?
Ещё не глядя на экран, только слушая полные какой-то ядовитой радости слова, Элизабет чувствовала приближающуюся катастрофу. Оставалась ещё надежда, что Чехов блефовал, но едва она опустила взгляд, как никакой надежды не осталось.
«Наследный принц Роберт: я хотел бы выйти замуж, но пришлось жениться».
Элизабет вчитывалась в новостную статью, чувствуя, как волосы у неё за одну секунду встали дыбом, и лицо запылало от прилившей крови. Откуда... Откуда этот человек узнал? Правда о нетрадиционной ориентации наследного принца тщательно скрывалась, даже не все члены королевской семьи были в курсе в целях безопасности. Прошлогодняя женитьба принца и недавнее рождение дочери Виктории для простых британцев стали праздником... символом. Каким же ударом будет известие, что принц живёт не с законной супругой, а со своим любовником, что брак существует лишь на бумаге, чтобы прикрыть постыдную правду, а долгожданная принцесса Виктория родилась с помощью ЭКО?
— Вы блефуете, — прошептала она пересохшими губами. В её воображении уже вовсю разворачивалась катастрофа — правда станет известна всей стране, доверие к монархии будет подорвано, к правительству — тоже, а меньше всего Британии сейчас нужен кризис власти. — Это всего лишь слова, вам никто не поверит.
— Там ниже фотография, — великодушно подсказал ей Чехов, и Элизабет, обнаружив снимок (принц Роберт был запечатлён там как раз в ленивых объятиях своего любовника — гонщика Джерри Льюиса), помертвела и задержала дыхание. — Думаю, этого будет достаточно, чтобы мне поверили. Представьте только, леди Смолвуд, что будет, если, не приведи господь, такая статья увидит свет, а я могу дать ей ход в любой момент, даже сейчас. Королевская семья будет опозорена, спецслужбы, обманывавшие народ, скомпрометированы. Спросите себя, нужно ли вам всё это?
— Как вы получили... э... это?
— Вас это не касается, — жёстко оборвал её Чехов. — Ну, теперь-то вы поняли, что я не шучу? Я не Чарльз, я не держу всё в своей голове, чтобы мне вынес мозги какой-нибудь агент-детектив! И доказательства, как видите, у меня есть. Так что на вашем месте, я бы задался таким вопросом: «Боже мой, этот человек знает, что принц Роберт — гей, что же он тогда знает обо мне?» — передразнив её, Чехов наклонился и, понизив голос, довольно оскалился: — Я очень много знаю, леди Смолвуд, о каждом из вас, у кого есть хотя бы капелька власти. О вашем муже. О незаконнорожденных детях вашего соратника — лорда Алана Бейна, второго лица Директората постановки заданий и…как его там дальше? О двоюродном брате нынешнего главы МИ-5, отбывающим наказание за взятку и мошенничество в особо крупном размере. Об агенте Спенсере Шерринфорде и их совместной с Майкрофтом Холмсом операции в Австралии, на которой тот выдавал его за своего сводного брата, что, впрочем, не помешало их бурному роману. Что там с ним стало, с этим агентом? Подумайте, леди Смолвуд, хорошо подумайте перед тем, как дать ответ. У вас есть время до завтрашнего полудня, — сказал он, поднимаясь, и презрительно добавил: — И надеюсь, что впредь вы будете вести себя осмотрительнее, леди Смолвуд. Желаю вам приятного вечера. Передавайте мистеру Холмсу, что я сожалею о его потере.
Чувствуя, как по коже пробирает морозцем отвращения, Элизабет проводила его взглядом и, лишь оставшись в одиночестве, позволила себе дрожащий вздох. Казалось, будто она только что чудом осталась в живых, попав в яму, кишащую ядовитыми змеями, и до сих пор ощущала прикосновение к себе гладкой чешуйчатой кожи.
— Чудовище, — прошептала она, с трудом сглотнув. В присутствии Чехова ей словно перекрыли кислород. — Третьесортное, низкопробное чудовище.
Которое, кажется, было всего лишь в паре шагов от того, чтобы получить контроль над многими власть имущими в этой стране.
Откуда Чехов знал всё то, что перечислил ей? Кто его информаторы и сколько их? Да, возможно, что-то он слышал от Магнуссена, но у того не было документальных доказательств, где Чехов их откопал, чёрт возьми? Это же должно быть предательство на высочайшем уровне!
И почему она? Почему каждый, кто выбрался из грязи и возомнил себя хозяином этой отдельно взятой страны, считал своим долгом прийти и доложить именно ей? Конечно, это не простое совпадение: Чехов знал о её встрече с Магнуссеном, положившей начало его концу, и посчитал хорошим психологическим ударом аналогичный визит. Увы, он не ошибся. Подрагивающей рукой Элизабет потянула к себе телефон, чтобы сообщить Майкрофту: ещё оставалась робкая-робкая надежда, что он успеет что-либо предпринять.
Увидев опять назойливо мигавший конвертик смс, она поморщилась и решительно нажала на него. Новость о высылке Шерлока Холмса за пределы страны больше не казалась Элизабет настолько неприятной, чтобы можно было тратить время даже на мысли о ней.
Однако Майкрофт Холмс писал другое, после прочтения Элизабет несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, тщетно пытаясь успокоиться.
«У нас новый Магнуссен», — было в сообщении, а ниже, под текстом, с фотографии чуть застенчиво и совершенно неопасно улыбался тот самый человек, который представился Элизабет самым могущественным и опасным врагом за всю её жизнь.
Глава 1. Кто вы, мистер Эдвардс?
Телевизор орал на полную катушку, но Джон старался не обращать внимания: вот-вот должно было закипеть молоко для каши, и он боялся отойти. Батарейки в пульте сели неделю назад, Джон за повседневными заботами всё забывал купить их.
— Ну-ну, потерпи ещё немного, милая, — пробормотал он, услышав протестующее хныканье, — папа сейчас всё исправит.
Джейн издала резкий, негодующий плач, застучала своей ложкой по детскому креслу, и Джон, уже забыв о молоке, метнулся к столу за пультом.
— Ах ты, чёрт! — выругался он, наведя его на телевизор, и даже для верности врезал по нему кулаком, но ведущая новостей — ухоженная брюнетка в безукоризненном светлом костюме, как говорила, так и продолжала говорить. — Забыл же, что батареек нет.
Пришлось подойти к телевизору, но, протянув было руку к кнопке громкости, Джон помедлил и убавил её лишь на чуть-чуть. Речь ведущей, прежде сопровождавшаяся потрескиванием дребезжащих динамиков, стала куда более внятной, и он прислушался к новостям.
— Кажется, твой любимый Эдвардс опять в центре внимания, а, Джейн?
Одно упоминание этого бывшего спецагента, а сейчас — скандальной звезды телевидения, Интернета и прессы, гипнотизировало Джейн, как по мановению волшебной палочки превращая её в самую послушную полуторагодовалую девочку на свете. Колдовство, конечно, тут было ни при чём, просто фотография Питера Эдвардса чаще всего показывалась на весь экран в выпусках новостей. Джейн любила новости, любила жгучих брюнетов и очкариков — всё складывалось один к одному.
А ещё — Джон подметил это совсем недавно — ей очень нравилось наблюдать за людьми в волнении: бегающими, взволнованно взмахивающими руками, бледнеющими, а если человек и вовсе начинал заикаться, Джейн радовалась, будто ей купили новую игрушку. Едва же в новостном блоке BBC проходила информация о новом разоблачении от Питера Эдвардса, как взволнованных людей на телеэкране становилось предостаточно, чтобы Джейн пребывала в приподнятом настроении целый день.
Наверное, это плохо, что она так радовалась чужим проблемам, но ведь дети в таком возрасте ещё мало что понимают. Джон не знал стоит ли волноваться по этому поводу или подождать немного и посмотреть, как малышка будет вести себя дальше. Откровенно говоря, хоть и прошло уже полгода, как они с Джейн остались вдвоём, он до сих пор многого не знал.
— Слышала? — поинтересовался он у притихшей дочери. Можно было даже не оборачиваться, Джейн наверняка с приоткрытым ртом завороженно смотрела на экран. — Мистер Эдвардс опять открывает нам глаза на наше правительство.
— На сайте «Тайное становится явным» опубликована очередная порция секретных документов, на этот раз касающаяся слежки за жителями Великобритании. Из-за утечки в МИ-5 в распоряжении Питера Эдвардса оказался пакет документов, подтверждающий, что спецслужбы страны в течение как минимум последних шести лет ведут постоянное наблюдение за личной жизнью граждан. По-прежнему не называемый Питером Эдвардсом источник сообщил, что для хранения полученной информации задействовано двадцать шесть отдельных серверов, местонахождение и степень защищённости которых остаются неизвестными. Судя по выложенным материалам, спецслужбами использовались не только стандартные камеры полицейской системы видеонаблюдения, но и частные камеры, установленные гражданами самостоятельно, а также камеры мобильных устройств, что само по себе уже является вопиющим вмешательством в частную жизнь.
— Да ладно! — не выдержал Джон, оскаляясь неожиданно зло для самого себя. — Как будто вы ничего об этом не знали!
— Питер Эдвардс объявил, что опубликовал полученные сведения, несмотря на то, что его источник сомневался в необходимости такого шага, в связи с аналогичным скандалом в США на прошлой неделе, — серьёзно и сосредоточенно продолжала ведущая, как будто текст её саму нисколько не волновал. — «Жители Британии, — говорится на главной странице его сайта, — должны знать, что в современном мире они не могут чувствовать себя в безопасности даже в собственной квартире, даже снимая своего сына или дочь на мобильный телефон. Им стоит задуматься, а так ли уж нам нужно правительство, которое видит угрозу в собственных добропорядочных гражданах». Пока что ни представители ведомства, откуда произошла утечка, ни пресс-служба правительства никак не прокомментировали появление в Сети засекреченных документов, однако...
— И не прокомментируют, — мрачно сообщил ей Джон и ещё больше приглушил звук.
Это «разоблачение» от Эдвардса, уже третье по счёту, вызывали у него такую же реакцию, как и у Джейн, только злорадствовал Джон куда осознанней. Да, если мыслить глобально, разоблачения этого спецагента приносили людям куда больше вреда, чем пользы, выбрасывая в Интернет такие материалы. Сколько отставок и скандалов уже было? Только Джона вся страна не интересовала. У него была семья (вернее, то, что от неё осталось), друзья (миссис Хадсон, Грег и Молли — единственные, с кем Джон поддерживал отношения после исчезновения Шерлока), а больше ни о ком другом он не волновался. Хватит уже, за свою молодость и холостяцкую жизнь на Бейкер-стрит Джон и повоевать успел, и помотаться по задворкам криминального Лондона, защищая страну и других людей, а в итоге остался один с маленькой дочкой на руках. Прошло его время, пусть теперь тот же Майкрофт нервничает и дёргается.
За его спиной что-то громко зашипело на плите, и Джон, охнув, рванулся обратно. Поставленное греться молоко сбежало через край кастрюльки и грозно пузырилось, а рядом из джезвы лилось на плиту кофе. Джон моментально выключил обе конфорки, переставил джезву с кастрюлей на раковину, но молоко и кофе, смешавшись, продолжали кипеть, и попытка стереть их кухонной тряпкой привела только к тому, что коричневая плёнка налёта ещё больше размазалась по поверхности плиты.
— Твою же мать.... вот тебе и кофе, и каша.
Руки опускались. Простое каждодневное действие — приготовление завтрака, но Джон ничего не успевал, кидался туда-сюда: кое-как по дому, кое-как на работе, за Джейн нужен был присмотр, потому что Донна, подрабатывавшая у него нянечкой студентка, за такие смешные деньги, какие Джон ей платил, не собиралась просиживать с малышкой все дни и вечера напролёт. Казалось бы, чего ему стоило продолжать греть молоко, следить за кофе и вполуха слушать телевизор? Мэри же как-то умудрялась совмещать, да ещё и собирала Джону обед на работу. А теперь эту проклятую плиту нужно будет оттирать не меньше получаса. Вечером, когда уставший Джон ввалится домой с работы, коричневый налёт засохнет окончательно, и вместо того, чтобы заниматься с Джейн, Джон, как проклятый, будет отдраивать плиту.
С тяжёлым вздохом он прислонился лбом к кухонному шкафчику, едва-едва преодолевая желание побиться об него головой. Невозможно так жить, просто невозможно. Джон привык быть один, привык обходиться без помощи, экономить на всём, но годы знакомства с Шерлоком и целый год счастливой семейной жизни смягчили его, отняли прежнюю броню. К тому же Джон отвечал теперь не только за себя, но и за дочь. Когда пропал Шерлок, оставалась Мэри, и в ней, в их маленькой Джейн, Джон находил своё счастье, ими жил. А вот когда не стало и Мэри...
— Паааа? Пааааа! — вопросительно-недовольный голосок Джейн заставил Джона повернуться к ней, скрывая за улыбкой желание швырнуть что-нибудь: чайник, чашку, кастрюлю с остатками молока — в ненавистный телевизор.
— Тише, золотко, всё хорошо. Сейчас папа сообразит тебе что-нибудь другое на завтрак, а пока посиди с мистером Кенгуру, хорошо?
Джейн вцепилась в игрушку-прихватку, дав Джону тем самым несколько драгоценных минут на то, чтобы что-то ей приготовить. О собственном завтраке уже не могло идти и речи, если он не хотел опоздать на работу, а он не хотел.
Доставая из холодильника баночку яблочного пюре со сливой (вообще он планировал дать её Джейн на десерт после каши, но ничего не поделаешь, каши же уже не будет), Джон не выдержал и вновь обернулся к телевизору. Он надеялся, что экране нет-нет, да и мелькнёт Майкрофт Холмс с перекошенным «от счастья» лицом. В самом деле, трудно Эдвардсу вздёрнуть за грудки ещё и Майкрофта? Ему, этой наверняка купленной каким-нибудь политическим деятелем цепной псине, наверняка же всё равно, кого подставлять. Джон, правда, вовсе не хотел крови, но мести — да, может, от неё бы ему стало чуточку лучше. Разумеется, Майкрофт не смог бы спасти Мэри, угасшую от рака всего за пару месяцев, но он мог хотя бы отстоять Шерлока! Тот не улетел бы в Восточную Европу, не пропал бы без вести (что там говорить, он почти наверняка убит, все с самого начала понимали — это билет в один конец), а пресса бы не заклеймила его государственным изменником, едва не превратив жизнь Джона и Мэри в ад. Шерлок был бы рядом, поддерживал, пусть и своеобразно, в это страшно тяжёлое для Джона время. Миссис Хадсон с Грегом могли только сочувствовать ему, но сделать ничего не могли... равно как, наверное, и Шерлок.
— Будь сегодня хорошенькой девочкой, — наставительно сказал он, когда Джейн наелась, — а не как папа. Видишь, папа подумал плохо о других, его и наказали, — Джон с тоской посмотрел на плиту. Вот не отвлекался бы на Эдвардса, на Майкрофта, и ничего не случилось бы. Поменьше надо думать о других, они же о Джоне не думали. — Постарайся не довести сегодня Донну, хорошо?
В холле зазвучал звонок, три быстрых, коротких трели, и Джон, бросив ложку в раковину, поплёлся открывать.
— Здрасьте, мистер Уотсон, — быстро протараторила Донна, боком пролезая в холл между ним и дверным косяком и вынимая наушники из ушей. — Слышали, чего Эдвардс этот опять сказал? Твиттер разрывается, у меня все друзья в фейсбуке репостнули, стена вообще завалена в хлам, — не особо отвлекаясь на его ответы (нечасто ему удавалось вставить в ее монологи и слово), она прошла прямо в кухню и включила телевизор погромче. — Я теперь не знаю даже, что со смартфоном делать: если за мной через него следят, это же сколько у них компромата-то?
Джейн, увидев гостью, радостно засмеялась и потянулась к ней, и Донна, наклонившись, потрепала малышку по волосам.
— Да нет, не говори ерунды. Мы-то кому нужны? Это пусть пэры, мэры и прочие избранные волнуются, — сказал Джон, ещё раз взглянув на телевизор. Выпуск новостей как раз заканчивался, и Донна напряжённо следила за тем, что происходило на экране, боясь услышать ещё какую-нибудь гадость про свои любимые гаджеты.
Ведущая, напоследок ещё раз упомянув Эдвардса, включила прямой эфир, и на экране возник жутко бледный чиновник, назвавший заявления Эдвардса абсурдными и приносящими вред всей стране, и Джон, вздохнув, мысленно с ним согласился.
Ничего же хорошего в этом не было, что какой-то там бывший агент вываливал на всеобщее обозрение правительственные секреты. Он себя мишенью для всех спецслужб сделал, информатора своего подставил, людей взбаламутил, а в итоге, когда первая волна людского недовольства спадёт, всё останется так, как и было.
— Донна, я ухожу, если что — немедленно звони.
— Окей, мистер Уотсон! — отозвалась та, уже перещёлкивая каналы в поисках каких-нибудь мультиков. Джейн следила за перескакивавшими на экране картинками с восторгом, и на его прощание, не оборачиваясь, бросила только:
— По-ка!
Джон со вздохом закрыл за собой входную дверь. Что-то подсказывало ему, что количество пациентов, считающих, что телефоны их облучают, гипнотизируют и зомбируют, резко возрастёт, и предстоят сверхурочные.
***
— Эта новость популярнее всех прошлых утечек информации, держится в топ-новостей на большинстве сайтов, — сосредоточенно сообщила Антея. — Мы сузили круг лиц, обладавших допуском к подобной информации, данные уже должны прийти.
Майкрофт молча слушал её, глядя на вашингтонскую луну. Ему следовало находиться в Англии, вплотную заниматься Питером Эдвардсом, но приходилось довольствоваться только устным консультированием Антеи. Не в первый раз он дистанционно решал срочные дела, однако сейчас в Лондоне происходило нечто из ряда вон выходящее, а разрешения Майкрофту вернуться из командировки раньше положенного Секретарь так и не дал. Смолвуд не отвечала на звонки, телефон главы Центра правительственной связи был отключён от сети. Майкрофт пытался сосредоточиться, отстраниться от лишних деталей, но не получалось. Если уж даже голос Антеи, всегда непрошибаемо спокойной, подрагивал, было от чего волноваться.
Очередной сброс конфиденциальной информации случился в предсказанное Майкрофтом время, однако даже в самых пессимистичных прогнозах он не рассчитывал, что сольют именно тотальную систему видеонаблюдения. Все аккуратно сфальсифицированные файлы, которые позволили бы установить, кто сдавал информацию Эдвардсу, оказались нетронуты, то есть либо все сведения были переданы ему заранее, и он просто по графику выпускал их в Сеть, либо покровитель Эдвардса был в курсе последних мероприятий по его поимке.
В пришедшем от Антеи сообщении фигурировали многие члены Объединённого разведывательного комитета: Стивен Торн — глава МИ-5, секретарь МИ-6 — Клод Фарнборо, все их заместители и ещё ряд высокопоставленных и не очень лиц. Список почти в точности совпадал со перечнями тех, кто обладал доступом к ранее опубликованной Эдвардсом информации, и потому задачу Майкрофту это нисколько не облегчало.
Отметив про себя, что имя Алана Бейна — заместителя главы Директората постановки заданий, с которым Майкрофту теперь приходилось взаимодействовать чаще обычного, здесь не упоминалось, он задумчиво сжал аппарат в руке.
— МИ-5 ещё работает над списком.
— Это видно, потому что одной фамилии здесь не хватает, — пробормотал Майкрофт, но невзирая на непонимающее молчание Антеи, продолжать не стал. — Что с сайтом Эдвардса?
— Хост расположен в другой стране, законным путём мы повлиять не можем, — она помолчала. — Защита очень высокая, пока взломать его не удалось, но, сэр, мы ещё можем заблокировать доступ к нему со всех айпи-адресов страны.
Это решение первым приходило на ум. Возможно, на какое-то время оно действительно помогло бы избавиться проблемы на первое время: нет свежего компромата — нет паники, однако Эдвардс по-прежнему оставался бы на свободе, его информаторы продолжали бы снабжать его новыми сведениями, которые бы публиковались на всеобщее обозрение. Нет, такой выход им не подходил. И чем дольше Майкрофт раздумывал, тем серьёзней подозревал, что Эдвардс и тот человек, по чьему замыслу действовало это, без сомнения, подставное лицо, могли в ответ на такую меру придумать новый способ распространения секретных данных, да такой, что остановить его даже при всём совершенстве имевшихся инструментов будет невозможно.
Такая догадка опять возвращала его к мысли, что Эдвардс работал на Чехова.
— Сэр?
Но доказать это было невозможно, а реакция самого Чехова на Эдвардса логически подводила к тому, что к этому человеку без имени и прошлого он не имел никакого отношения.
Если же допустить такую возможность, что Питер Эдвардс создан не Чеховым и уж тем более не самим Майкрофтом (что ему поначалу пыталась приписать даже леди Смолвуд, пойдя на поводу у Чехова), то на сцене появился третий игрок. Кукловод. Тот, кому не угоден либо Чехов, либо нынешние лица у власти. Либо... Майкрофт сжал пальцы в кулак.
— Сэр? — повторила Антея, и Майкрофт очнулся от своих отрешённых раздумий.
— У меня вторая линия, — сообщил он, переключаясь между вызовами.
Хотелось бы, чтобы это был Секретарь, но нет, другой человек успел первым.
— Мистер Холмс, — вкрадчиво, без приветствия, сразу начал Чехов, — помнится, во время нашего прошлого разговора вы обещали, что уберёте своего Эдвардса, не так ли?
Павел Чехов был тем человеком, про которого Майкрофт мог с уверенностью сказать: он его ненавидел. К Джиму Мориарти у него было презрительно-уважительное отношение, Чарльза Магнуссена приходилось терпеть, думая об Англии, но Чехов — ничто, ноль, возникший из ниоткуда под крылом Магнуссена, не заслуживал того внимания, которое поневоле ему все оказывали. Магнуссен хотя бы бывал полезен иногда. Чехов же, некоронованный королёк, только требовал и требовал, и урезонить его было невозможно: компромата у него имелось куда больше и хранил он эти данные куда тщательней своего предшественника. Кто бы мог подумать, что под крылом у Объединённого разведывательного комитета вырос и откормился такой жирный и отвратительный паук.
Даже вынужденное сотрудничество с Магнуссеном воспринималось проще. Мёртвые не приходят, со злорадной улыбкой предлагая выбор: либо неприятная правда о королевской семье, либо ложное обвинение Шерлока Холмса в государственной измене.
Можно подумать, у Майкрофта когда-либо был выбор.
— Я вряд ли мог дать вам подобное обещание, мистер Чехов, поскольку Эдвардс не мой агент. А мои люди делают всё возможное...
— Ваши люди ни черта не делают!
— Может быть, они действительно работали бы куда эффективней, если бы вы за полгода своими действиями не обновили нам личный состав на двадцать семь процентов.
— Вы странно осмелели, мистер Холмс, — протянул Чехов, и Майкрофт предпочёл замолчать. — Думаете, навсегда останетесь в тёплой и дружелюбной Америке? Ну да, у вас там уже тихая, спокойная ночь, а у нас утро началось с такой бури... Врагу не пожелаешь. Видимо, скоро мы останемся без секретаря Центра правительственной связи. Интересно, он уйдёт, как министр транспорта или как лорд-канцлер? Вы что думаете, мистер Холмс?
Майкрофт думал, что неплохо было бы Чехову самому повторить судьбу министра транспорта, которая уже шесть месяцев как покончила с собой, едва общественности стало известно, что часть бюджетных средств она ухитрилась вложить в поддержку упадочного бизнеса своего брата. Лорд-канцлер же вынужден был уйти в отставку две недели назад: пресса приписала публикацию перу Эдвардса, однако на деле своего поста он лишился по велению Чехова, выпустившего в Интернет убойную дозу компромата. Тогда он решил таким образом напомнить о своей власти, испугавшись потерять контроль, и по этой же причине сейчас перегибал палку, блефуя. Майкрофт прекрасно понимал, что пока ещё нужен Чехову на своём посту, вместе со своими связями и полномочиями. Он чувствовал себя пешкой в чужой игре и теперь, как никогда, понимал Шерлока, так ненавидевшего участвовать в подобного рода многоходовках.
— Я бы предпочёл не отвечать на этот вопрос.
— Как всегда. С вами так скучно, мистер Холмс. Но вы же меня поняли? Уберите Эдвардса. Как угодно, но уберите, иначе я уберу вас. Времени у вас мало.
Из трубки понеслись короткие гудки. Майкрофт ещё несколько секунд просто смотрел на экран телефона, словно там было написано решение проблемы. От разговора остался мерзкий привкус на языке, мурашки отвращения по затылку и ещё больше неразрешимых вопросов. Реакция Чехова была странной: он вроде бы больше не считал Эдвардса попыткой сместить себя, но по-прежнему требовал его устранения, не пытаясь разобраться, почему этот человек позарился на его кусок хлеба. И тут необходимость выполнять требования шантажиста вступала в противоречие с собственными интересами Майкрофта — Эдвардс нужен был ему живым.
— Антея? Делаем следующее...
***
— Врёт, не врёт? Врёт или не врёт.
На экране монитора вот уже в пятнадцатый раз крутилось первое и единственное интервью Питера Эдвардса. Чехов смотрел, не моргая, вглядывался, пытаясь узнать, что было в его голове. Честно говоря, он мечтал, чтобы там оказалась пуля.
— Что с данными?
Стоявший за его спиной мужчина — высокий, короткостриженый, с проблесками седины, одетый в строгий темный костюм, помедлив, сообщил:
— Количество репостов и ретвитов с хэштэгами Эдвардса на двести процентов превышает значения прошлой публикации. Как ты и опасался, на данный момент включено примерно на двадцать процентов меньше мобильных устройств, спад начался как раз вскоре обнародования информации на сайте Эдвардса. Часть наших архивов из-за этого пока недоступна.
— Хочешь сказать, мы не сможем вытащить материал на Бейна?
Получив отрицательный ответ, Чехов повёл себя странно для человека, чьи планы круто изменились: он молча откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы в замок и опять начал гипнотизировать монитор.
— Если бы я был независимым наблюдателем, — задумчиво протянул он, — то сказал бы, что этот Эдвардс прощупывает почву. Может быть, даже и под меня копает. У него очень, очень хороший источник, уровня Майкрофта, не ниже.
— Тогда почему бы не устранить их обоих?
— Потому что это было бы слишком просто, Себастьян! И если Эдвардс действительно работает на Майкрофта, а Майкрофт — часть системы, пытающейся свергнуть меня, я этого никогда не узнаю. Понимаешь? Нет, дорогой мой Себастьян, — Чехов неожиданно пришёл в хорошее расположение духа, — тут нужно действовать тоньше. Иногда надо атаковать, а иногда — затаиться, так вот сейчас как раз тот момент, когда лучше обождать и, может быть, наши противники сами перегрызут друг другу глотки. С Чарльзом ведь тоже нужно было немного подождать, и они с Шерлоком взаимоустранились.
— Я не понимаю, — по-военному коротко ответил Себастьян, — почему ты отметаешь возможность того, что здесь действует Бейн?
— Лорд Бейн? Потому что у этого человека кишка тонка выступить против меня. Он хорош на своём посту — задания раздавать, бумажки перекладывать, это да. Но при больших амбициях у него острый недостаток храбрости.
— Но мы планировали опубликовать материал по нему.
— Возможно, у него есть связи, чтобы узнать об этом и нанести превентивный удар, — нехотя согласился с ним Чехов, — но нет человека, который рискнул бы тягаться со мной. Бейн — фигура мелкая, — повторил он, побарабанив пальцами по столешнице. — А здесь действует тот, кто в разы умнее.
И этим «кто-то» из всех остававшихся властных персон мог быть только Майкрофт Холмс.
Ма-айкрофт. Майки.
Глава 2. Добро пожаловать в Лондон. Снова
За семь месяцев до описываемых событий.
Грязный, полутёмный коридор тускло освещала единственная лампочка. Где-то далеко нудно капала вода, пахло сыростью и плесенью, из-за чего он морщился и старался не дышать через нос. Немногословный угрюмый тюремщик же словно нарочно не торопился, и обогнать его, чтобы поскорей сделать задуманное и выбраться из этого явно кишащего крысами и клопами места, не было никакой возможности.
— Здесь, — с жутким акцентом бросил конвоир, со скрипом отворяя массивную железную дверь. — Пятнадцать минут есть у вас.
— Мне больше и не нужно, — с трудом сдерживаясь, чтобы не зажать пальцами нос, он кивнул и шагнул в небольшую комнатку, где половину стены занимало грязное зеркальное стекло, а две лампы, стоявшие на столе посередине, били ярчайшим светом прямо в глаза.
За столом, напротив предназначавшегося ему места, уже сидел мужчина — ссутулившийся, измождённый (крылья лопаток остро выступали у него под тюремной робой, а наручники жалко болтались на худых запястьях), с заросшей и грязной кудлатой головой, низко опущенной на грудь. Выглядел этот человек настолько жалко, что он усомнился, а стоил ли визит сюда затраченных усилий. Чтобы разыскать эту тюрьму в Восточной Европе, найти подходящих людей, готовых за деньги продержать у себя пленника какое-то время, внушая ему, что он одной ногой в могиле, пришлось задействовать все связи и ждать, чтобы спектакль стал похож на реальность. Если сейчас окажется, что месяцы заточения помутили блестящий ум пленника, вся затея пойдёт прахом.
— Мистер Холмс, — проговорил он, едва за его спиной закрылась дверь, — не разочаровывайте меня. Если то, что говорят о вас и ваших способностях — правда, то мне нет нужды говорить, кто я и зачем появился здесь.
За несколько секунд, что Холмс молчал, он успел передумать всякое, даже предположить, что тюрьма не исправила этого наглого упрямца, каким Шерлок Холмс был прежде. Однако, когда тот медленно поднял голову, его серые глаза сверкнули по-прежнему проницательно и нахально.
— Почему же? — протянул Холмс так, будто находился сейчас у себя дома, на Бейкер-стрит, и выслушивал просьбы очередного заискивающего перед ним клиента. — Напротив, мне очень любопытно, что же привело лорда Бейна в тюрьму на задворках бывшей югославской республики? Положение настолько плачевно, что вы вынуждены прибегнуть к помощи шпиона и государственного изменника?
Он говорил тихо, едва размыкая покрытые запёкшейся кровью губы, но уверенно, как с равным. Бейн отметил про себя его пристальный взгляд, быстро метнувшийся, кажется, к его ногам, затем вверх, и сделал шаг к столу, но присаживаться не стал. Общаться с Холмсами (неважно, с каким именно) лучше всего было, имея значительное преимущество; сейчас же, пусть Шерлок Холмс и был заключённым, остававшимся в живых, возможно, лишь по счастливой случайности, он нисколько не выглядел побеждённым или приниженным. Разумеется, потому что понимал, что услугу, за которой к нему пришли, мог оказать только он.
— Я рад, что, несмотря на заключение в таких непростых условиях, вы не изменили своему характеру. Надеюсь, привычкам — тоже. Признаться, несмотря на мнение... — Холмс вздёрнул брови, явно ожидая имени брата, но Бейн с наслаждением лишил его этого, — некоторых моих знакомых, я всё же подвергал сомнению, что ваше исчезновение из поля зрения нашей агентуры связано с тем, что вас убили. Хотя, не скрою, что цель вашей отправки на задание заключалась именно в этом. Я искренне рад, что вы выжили, мистер Холмс. Газетные репортёры ничуть не врали.
— Жаль вас разочаровывать, лорд Бейн, — выдержав паузу, ответил тот, — но они всё-таки врали. Видите ли, — Холмс, ухмыляясь, взмахнул скованными наручниками руками, — дело в том, что я обожаю заставлять людей рассказывать от начала и до конца в какие щекотливые ситуации они попали, потому что это самый верный способ дать им понять, какие они идиоты. Однако по долгу профессии приходится... приходилось делать это за них.
Запнулся он ненамеренно и сам задумался над тем, как прозвучали его слова. Бейн позволил себе короткий вздох облегчения: ни одно совещание в Объединённом разведывательном комитете, ни один рабочий спор с Майкрофтом Холмсом (взгляды с которым у Бейна кардинально расходились по многим вопросам), ни даже телефонный разговор с ненавистным Чеховым не держали его в таком напряжении, показывать которое опаснее, чем во время тайных встреч снабжать информацией американского посла. Холмс сам у себя отнял преимущество, уравнял их, вспомнив, что имел и потерял.
Что Бейн мог вернуть ему.
— Ну, так что у вас? — будничным тоном спросил Холмс, подперев подбородок рукой. Но не успел Бейн, остолбеневший от такого хамства, что-либо сказать, как Холмс продолжил сам: — В правительстве есть человек, который очень мешает вам на вашем пути, и вы прибыли сюда, прервав свой отпуск и прямиком из загородного поместья, чтобы узнать, помогу ли я его вычислить, не так ли?
Он смотрел Бейну прямо в глаза, не мигая, не отворачиваясь, с разгорающимся восторгом охотника, и это выражение триумфа на его лице Бейну было знакомо и ненавистно до зубовного скрежета.
— Хорошо, — Бейн постарался, чтобы его голос звучал как можно спокойней. — Я поддамся вашей провокации и спрошу, на основании чего вы сделали подобный вывод.
Не было ни малейшего шанса, что кто-то доложил Холмсу о его прибытии, тем более в таких подробностях, однако Бейн всё равно начал нервничать. Хотелось даже оглядеться украдкой, нет ли где камер, через которые за ним мог следить Майкрофт Холмс — их противостояние уже не только подошло к той черте, когда в ход шли любые уловки, но и переступило её. Майкрофт мог в любой момент раздавить его, потому-то и поиски Холмса-младшего отняли столько времени: Бейн пытался убедиться, что не оказывает услугу своему визави, спасая его брата, и что всё это — не хитро рассчитанная схема по его устранению за связь с преступником.
— Вы не перевели свои наручные часы, они ещё идут по Гринвичу, вывод — вы прибыли из Англии. Нестандартный покрой вашего пиджака и узор ткани говорят о том, что вы в отпуске, потому что для деловой встречи или рабочего заседания подобная одежда не подходит. Из вашего кармана заметен уголок именной салфетки, а значит вы были у себя в поместье.
— Не согласен. Точно такие же есть и в моём доме в Лондоне, и в кабинете на Воксхолл-кросс.
— Допускаю, — Холмс взглянул на него довольно равнодушно, — однако на вашей обуви, пусть вам и чистили её очень тщательно, есть едва заметные следы грязи. В местности, где мы с вами сейчас находимся, дождей не было уже две недели, три дня и тринадцать часов. Предполагаю, что дело обстоит так: находясь в отпуске, вы мирно обедали в своём загородном поместье, когда получили подтверждение, что ваши люди нашли меня живым, — он поморщился, — и относительно здоровым. Так что давайте начистоту, лорд: я только что доказал, что мои прежние умения при мне, ваша очередь говорить, что вы можете предложить.
Бейн счёл этот момент подходящим, чтобы сесть. Холмс поднял голову, так что их взгляды пересеклись, и на этот раз в его глазах не читалось прежнего нахального полупрезрения.
Заинтересовать его оказалось неожиданно легко.
— Я думаю, это очевидно, — заговорил Бейн уже на правах хозяина положения, — свободу, честное имя, возможность вернуться домой. Дело, которое я вам хочу предложить, мистер Холмс, слишком щепетильное, и в нём замешаны люди очень высокого ранга, так что оплата соответствующая, риск тоже.
Тот слушал, не прерывая, лишь периодически слегка прищуривался. Бейн отмечал каждый такой момент, стараясь понять, что больше всего интересовало Холмса, и как это можно использовать. Он ведь почти верно сказал, что ему предстоит сделать.
— Одно лицо в правительстве не просто стоит у меня на пути. Есть сведения, что он работает на иностранную разведку и тесно связан с некоторыми криминальными группировками внутри страны. Иными словами, он подрывает безопасность государства и короны.
Однако, едва Бейн умолк, чтобы многозначительной паузой наконец дать понять собеседнику, что конкретно от него требуется, как Холмс, фыркнув, просто сказал:
— Майкрофт Холмс.
И это прозвучало настолько неожиданно, что первые несколько секунд Бейн не знал, как ответить.
— Прошу прощения?
— Майкрофт Холмс, — невозмутимо повторил тот. — Вы же хотите, чтобы именно это имя прозвучало как имя предателя, не так ли? О, не стесняйтесь, лорд Бейн, неприязненное отношение к моему брату читается даже в том, как небрежно сидят часы на вашей руке. Тем более, что ваши серьёзные разногласия были известны мне ещё до того, как я оказался здесь.
Теперь его лицо сделалось непроницаемым, так что Бейн, как ни старался, не мог угадать его реакцию. Слова же были сказаны и вовсе бесстрастно, словно речь шла о человеке, не имевшему к Шерлоку Холмсу никакого отношения. Ещё до приезда, просчитывая возможные исходы этой встречи, Бейн предполагал, что так оно и будет, но всё же ждал большего проявления эмоций. Холмсы из тех людей, что никогда не поставят личные, семейные отношения выше работы, однако в определённой степени Майкрофта можно было назвать предателем. Некоторые, особенно пострадавшие от Чехова, считали, что Холмса-младшего нужно вернуть хотя бы для устранения нахального шантажиста, так за глаза и говорили.
— Подумайте, Холмс, — наконец решившись, Бейн понизил голос. — Подумайте хорошенько, что я вам предлагаю. Вас же не будут держать вечно в этой тюрьме, а выбраться самому шансов мало. Майкрофт и пальцем не пошевелил, чтобы вас вытащить, он забыл о том, что у него есть брат, он уже не в первый раз так забывает. Неужели вам не хочется вернуться, хотя бы потому что...
— Вы всех согласных так уговариваете? — в равнодушно-серых глазах Холмса вдруг заиграла насмешка.
— Это означает да?
— Лорд Бейн, если вы думаете, что я с удовольствием уничтожу брата, то ошибаетесь. Его поведение в истории с Магнуссеном было логично, он действовал так, как поступил бы любой на его месте. Поэтому предателем, — хмыкнул он, — Майкрофта назвать трудно.
— Но...
— Но встретиться с ним в противостоянии я хочу не меньше, чем вы — его раздавить, — жёстко, словно выдавливая каждое слово в металле, проговорил Холмс, и его лицо исказилось в хищной гримасе. — Это фантастически, волшебно сложное дело, лорд Бейн. Я солгу, если скажу, что никогда не мечтал о подобном.
Он согласился слишком поспешно. Либо знал, что его жизни вот-вот может прийти конец, и в отчаянии хватался за любую соломинку, либо действительно был настолько безумен, чтобы вступить в битву умов с Майкрофтом, либо... Либо Холмс думал обвести его вокруг пальца: выбраться из тюрьмы и сбежать, не выполнив своего обещания. Бейн встретился с ним взглядом, смотрел долго, без слов говоря, что за обман придётся жестоко поплатиться, только Холмс не дал ни единого повода заподозрить себя в неискренности. В его глазах чётко, с искрами охотничьего азарта, читалось, что договор заключён и пора уже действовать.
— Я рад, что мы с вами нашли общий язык, мистер Холмс, — откинувшись на спинку стула, с удовлетворением и облегчением сказал Бейн. — Я вытащу вас, как только смогу.
Однако для верности, чтобы Холмс ничего не заподозрил, пришлось выждать ещё две недели. Бейн прилетел в Черногорию тайно, на своём самолёте и на частный аэродром, где его уже ждали: Холмса до его прилёта держали в старом неприметном автомобиле, на всякий случай связав ему руки и надев на голову мешок. Так что, проведя его в салон самолёта, Бейн первым делом освободил своего союзника от верёвок. Вышло неожиданно символично.
— Могу предложить вам чистую одежду, — Бейн кивнул в сторону встроенного платяного шкафа, но Холмс, потирая красные от наручников запястья, презрительно хмыкнул:
— Лучше бы предложили душ.
— К сожалению, эта радость цивилизации будет доступна вам только по прибытии в Лондон, — Бейн заставил себя удержать улыбку, однако от его прежнего настроения — смеси превосходства и предвкушения, не осталось и следа. Он ждал от Холмса не преклонения, разумеется, но хотя бы простой благодарности, даже такой неординарной личности она должна быть знакома. — Ужин подадут, как только мы наберём высоту.
Самолёт вскоре взял разбег и взлетел достаточно быстро, так что обоих периодически вдавливало в сиденья перегрузками. Однако Холмс ничего не замечал: не притронувшись к еде, он сидел, прикрыв глаза и сцепив пальцы в замок, совершенно отрешившись от реальности, — то ли попросту пытался справиться с дурнотой от полёта, то ли раздумывал над своими следующими шагами.
— Я ведь совсем забыл вас поздравить, мистер Холмс. Юридически вы уже на территории Великобритании.
Тот насмешливо фыркнул, не открывая глаз:
— Не вижу здесь повода для радости. Я мог бы работать и за пределами Англии. А вот дело, которое вы мне преподнесли, дело... — он растянул губы в слегка безумной улыбке. — Кажется, в таких случаях вы говорите какую-то глупость о Париже.
— Увидеть Париж и умереть.
— И не подумаю.
— Верная позиция.
Бейн дождался, пока его помощница принесёт кофе, и сделал вид, что углубился в чтение новостей, но поверх газеты продолжал наблюдать за Холмсом, сидящим напротив.
Удивительные открытия о людской природе и характере можно сделать, всего лишь поместив человека в ограниченное пространство и лишив возможности заниматься тем, чем хочется. Бейн знал многих людей, которые оказывались в условиях и похуже, чем эти, видел возвращение в страну агентов, отсидевших во вьетнамских или афганских тюрьмах десятилетия. Кто-то возвращался человеком, кто-то человеческий облик терял, но никто, никто уже не был прежним. Холмс не мог этого избежать. Бейн постарался, чтобы его заключение было очень тяжким, чтобы он накопил ненависть, холодную ярость и без раздумий согласился на предложение уничтожить брата взамен на свободу.
Впрочем, Бейн ещё не оставлял подозрений, что всё это могло быть искусно разыгранным спектаклем, а по прибытии в Лондон Шерлок Холмс сдаст его Майкрофту. Но это Бейн предусмотрел заранее. Холмс может считать себя гением во плоти рядом с Бейном, однако раз он вскочил на подножку, согласившись помогать, то уже не слезет.
— Я полагаю, вы отдаёте себе отчёт в том, что «свержение» Майкрофта Холмса невозможно осуществить за месяц или два?
— Разумеется, — Бейн отложил газету — скрываться за ней уже не было никакого смысла. — У меня есть план, для его исполнения потребуется доступ к ряду засекреченных материалов, на это уйдёт несколько больше времени, чем «месяц или два». Но вам не придётся скучать, мистер Холмс, — добавил он, отметив мелькнувшую на лице Холмса скуку, — ваш брат теперь отнюдь не главенствующая фигура на нашей арене.
Тот недоверчиво хмыкнул:
— Есть кто-то ещё?
— Именно. Павел Чехов, — Бейн выложил на столик снимок, и Холмс с неподдельным любопытством уставился на него. — Магнуссен номер два. Имя вымышленное, был помощником Чарльза, а потом скупил все его активы и фактически занял его место. Между ними есть одно существенное отличие, мистер Холмс, — с нажимом сказал он, заметив лёгкую снисходительность во взгляде, — Магнуссен держал весь компромат в своей голове. Чехов держит его где-то ещё, и никто не знает где. Даже ваш брат, — Холмс выразительно приподнял брови, — не смог его одолеть. Вернее сказать, и не пытался после того, как Чехов опубликовал заготовленную на вас партию материалов. Вы — предатель, мистер Холмс, государственный изменник. Те люди, которые сначала клеймили вас, а затем восхищались, теперь вас ненавидят.
— Меня никогда не интересовало мнение людей обо мне.
— Хотел бы я ответить то же самое. Чуть позже я предоставлю вам полную информацию о Чехове, какая у меня есть, но её, увы, не слишком много. Главное, чтобы вы поняли: нам придётся лавировать между ним и Майкрофтом, и оба они одинаково опасны для нашего предприятия.
Тот ничего не ответил. Сцепил пальцы в замок, откинулся назад в кресле и отрешённо уставился в одну точку. Бейн знал этот взгляд, видел его на многочисленных фото в газетах и Интернете — Шерлок Холмс думал. Он лучше всех знал Майкрофта, знал его сильные и слабые стороны. Знал, на что стоит сделать акцент в их подготовке уже сейчас, если они хотели, чтобы сделка состоялась в полном объёме, и Майкрофт Холмс навсегда исчез из памяти и поля зрения обоих.
Сначала исчезнет Майкрофт Холмс, затем и Шерлок, по которому ещё раз катком проедет Чехов. Вряд ли он потерпит вторжение на свою территорию. Но Шерлок Холмс оттянет на себя все его силы, и тогда уничтожить Чехова не составит никакого труда.
Бейн улыбнулся. Со всех сторон это был идеальный план.
Глава 3. Партия на троих
Наши дни.
Обычно в полёте Майкрофт не отключал телефон, однако сегодня из-за долгой турбулентности пришлось это сделать, и сообщение от Антеи, увы, пришло только после посадки.
Присланная ею ссылка вела на нашумевший сайт Эдвардса «Тайное становится явным», доступ к которому неделю назад блокировали со всех компьютеров страны, но на принадлежавшую спецслужбам технику запрет не распространялся. Правда, на какую-то минуту Майкрофт позорно пожелал не видеть того, что уже полчаса «висело» там на главной странице.
На экран телефона вышло новое входящее сообщение.
«Сэр, это уже напрямую затрагивает наши интересы».
Майкрофт раздражённо свернул окошко смс, вновь уставившись на главную страницу сайта. У него был только один вопрос — как? Как этот человек узнавал настолько засекреченную информацию? Майкрофт ненавидел ощущать себя беспомощным идиотом, неспособным выявить простую логическую взаимосвязь, но Эдвардс по-прежнему заставлял его это чувствовать. Почти полторы недели прошло со дня публикации материалов о «Тотальном контроле», как его окрестила пресса, однако в поисках информаторов и самого Эдвардса не удалось продвинуться ни на дюйм. Он не появлялся на публике после того, как создал сайт, не давал интервью в их обычном понимании, хотя охотно общался с журналистами на Интернет-конференциях. Можно было даже предположить, что человека по имени Питер Эдвардс никогда не существовало, а от его имени действовал кто-то из подручных Чехова.
Экран телефона по-прежнему насмешливо показывал ему новую статью Эдвардса «Десять чудом не состоявшихся террористических актов и власть, которая это допустила». Нехотя Майкрофт прокрутил страницу вниз, выхватывая взглядом выделенные жирным шрифтом названия городов и даты, дошёл до списка приложенных файлов и поджал губы. Там был указан и взрыв в Лондонской подземке, готовившийся Себастьяном Мораном, и «рейс мертвецов» — операцию, для которой готовили самолёт, тогда сорвал Шерлок, и несостоявшийся захват здания в Сити, и... много других событий, на первый взгляд, между собой не связанных. Но имевшие отношение к власти знали, какой человек их объединял.
Видимо, Антее не понравилось его молчание, потому что следующее сообщение пришло очень скоро и отличалось странной для неё несдержанностью.
«В следующий раз он открыто назовёт ваше имя».
Да, сегодняшний день явно показал, против кого велась информационная война. Теперь требовалось принять решение — в цейтноте, с минимум информации. И хотя это было не внове, Майкрофт чувствовал, что не может сделать правильный выбор — слишком много неизвестных было в уравнении.
«Сэр, в целях безопасности считаю необходимым скорейшее устранение Эдвардса».
Проигнорировать это смс Майкрофт не мог — Антее отправилось его «Не будем торопиться». Потом он стиснул пальцами телефон, словно именно аппарат был во всём виноват.
Антея явно была выбита из колеи происходящим больше, чем он; Майкрофт понимал, почему. Если её босс не мог разобраться в деле быстро, это внушало опасения, а уж если ему начинали угрожать столь крупные неприятности и он все еще не мог ничего сделать, это должно было привести ее в состояние лёгкой паники. Однако предложенное ею решение — физическая ликвидация Питера Эдвардса — было даже для Майкрофта чересчур радикальным.
За полтора месяца, что Питер Эдвардс действовал публично, он снискал себе славу поборника справедливости, смельчака, решившегося открыть глаза на неприглядные действия руководства страны. Лакомый кусочек для репортёров, бешено популярный персонаж в Сети. Ряд государств третьего мира, не поддерживавших с Британией дипломатические отношения и критиковавших её внешнюю политику, уже предложили ему политическое убежище, зная, что вскоре в собственной стране ему станет небезопасно. Устранить Эдвардса означало собственноручно возвести его в ранг мученика, пострадавшего за правду. Тогда бы ни одно опровержение, ни одно расследование не смогло бы убедить людей в том, что Эдвардс действовал по чьему-то заказу.
«Подготовь все материалы и оставь на моём столе. И ещё мне нужна магнитная доска», — написал он и убрал телефон, не дожидаясь реакции Антеи.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Рапира", Перевод или фик. Детектив/кейc
Название: Исчезновение Шерлока Холмса
Автор: Оруга
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: мини, 4862 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Уотсон, Шерлок Холмс, Мэри Уотсон, Майкрофт Холмс, Лестрейд, миссис Хадсон, оригинальные персонажи
Категория: джен
Жанр: драма, кейс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Или Шерлока Холмса больше не было в Лондоне, или он не хотел быть найденным.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Детектив/кейc. Викториана
Размещение: После деанона
В один промозглый ноябрьский день я просматривал «Таймс» перед камином в нашем доме в Паддингтоне, когда моё внимание привлекла заметка о том, что барон С. признан виновным в умышленном убийстве своего пасынка. Поражённый, я охнул и выронил газету.
— Что случилось, Джон? — спросила моя жена.
— Здесь говорится, что следствие и суд длились шесть месяцев, но этого не может быть! Я же был с Холмсом, когда он раскрыл это запутанное дело, и это произошло совсем недавно…
— В мае, дорогой. Я помню, потому что тогда как раз навещала миссис Форрестер на ее именины.
— В мае?! Невероятно. Неужели я не видел Холмса уже полгода?
Мэри, мгновенно почувствовав в моём голосе угрызения совести, напомнила мне, что летом мне пришлось сражаться со вспышкой холеры, а потом участвовать в одной неприятной тяжбе с одним из кредиторов моего покойного брата.
— Но вы обменивались письмами, — добавила она.
И правда, то были нелёгкие полгода, раз письма совсем вылетели у меня из головы!
Я поднялся в кабинет и принялся рыться в ящике, где хранил свою корреспонденцию. И действительно, там обнаружились два послания — или скорее, коротеньких записки, — набросанные твердым и летящим почерком моего друга. Первым делом я взглянул на даты: середина июня и начало июля. Содержание посланий было обычное: Холмс приглашал меня присоединиться к нему в «одном любопытном деле». Оба раза я с сожалением отказался.
Получается, я не имел никаких известий от Холмса уже больше четырёх месяцев.
Когда я спустился вниз, моя жена уже держала для меня наготове теплый плащ и зонт.
Каждый раз, стучась в двери дома 221, я не мог удержаться от ностальгического вздоха. Моя семейная жизнь была вполне счастливой, но в ней недоставало приключений, опасностей, таинственных загадок и восхищавших меня гениальных озарений Холмса, от которых я получал столько радости в прошлом. Мне также не хватало легкости повседневного дружеского общения с ним, его саркастического сухого юмора, его маниакальной энергии и драматической лени, его очарования, даже возмутительной манеры выводить меня из себя единственно ради собственного развлечения.
Слава богу, через несколько минут я увижу этого удивительного человека во плоти!
Но когда дверь открылась, меня ждало настоящее потрясение.
— Как так «съехал»? — переспросил я в полной растерянности, обменявшись парой фраз с открывшей мне дверь миссис Хадсон. — Когда? Почему?! Это… это попросту невозможно!
— Вас так долго не было, доктор, — сказала почтенная леди с кротким упрёком.
— Да, но… он даже не написал мне!.. — я никак не мог опомниться. — Куда он перебрался, миссис Хадсон?
— Мистер Холмс не оставил мне нового адреса, а письма просил пересылать его брату на Пэлл-Мэлл.
— Значит, я заеду к Майкрофту Холмсу и узнаю у него адрес; но сначала, дорогая миссис Хадсон, расскажите мне, как это случилось!
— После того дела с отравлением, на котором вы помогали мистеру Холмсу, у него минуты свободной не было, — сказала мне миссис Хадсон, разливая чай. — Господи боже мой, кого я только не проводила к нему наверх! Знатная леди под вуалью, генерал, католический священник, одноногий моряк, невеста, сбежавшая из-под венца, индийский раджа, кондуктор с железной дороги — весь июнь у нас тут был настоящий Бедлам. Я очень жалела, что вы нас не навещали, потому что вы знаете, каков бывает мистер Холмс, когда у него важное расследование.
— Да уж, знаю по опыту, — отозвался я, вновь борясь с чувством вины. — Не ест, не спит и много курит, не так ли?
— Именно так, сэр. Но потом всё изменилось. Следующие три недели он вообще ничем не занимался, только лежал на диване да заставлял свою скрипку издавать какие-то адские вопли.
— У него не было дел? — спросил я с тревогой.
— Да он сам приказал мне отправлять всех клиентов прочь прямо с порога. Инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда заходил несколько раз и уговаривал взяться за то и это, но…
— Ох, только не говорите мне… — начал я в тревоге, и миссис Хадсон печально кивнула. — Сафьяновый несессер?
— Сафьяновый несессер.
Мы обменялись понимающими взглядами. В этом несессере Холмс держал шприц для инъекций предпочитаемого им семипроцентного раствора кокаина. Я, как мог, боролся против этой его пагубной привычки и со временем, кажется, стал одерживать победу — Холмс прибегал к семипроцентному раствору всё реже и реже. И вот сейчас весь наш успех был сведён на нет, думал я горько. Возможно, если бы я оказался рядом, то смог бы отвлечь его…
— Потом его хандра уменьшилась, он снова взялся за какое-то дело, стал пропадать из дома и появляться когда ему вздумается, как обычно. Но я думаю, что-то было не так. Уж очень он был грустный и подавленный для сложного и запутанного дела… вы ведь понимаете, доктор?
Я кивнул, прекрасно понимая. Холмс жил ради сложных и запутанных дел, и если даже они не приносили ему радости — что-то было очень, очень неладно.
— А потом он рассорился с инспектором Лестрейдом. Инспектор ушёл от него в большом гневе и прокричал — да, сэр, прокричал, — что мистер Холмс совершенно опустился и погубил свой талант!
— Что?.. — я задохнулся от возмущения. — Да как он смел, после всего, что Холмс сделал для его карьеры, этот болван, этот…
Чашка в руках миссис Хадсон задрожала, и почтенная леди опустила взгляд.
— Мистер Холмс перебил всю свою лабораторную посуду, — сказала она очень тихо, — и кинул скрипку в камин.
Я буквально потерял дар речи. Отказ от дел, от химических опытов, и даже от его возлюбленного Страдивари?.. Что бы ни случилось с Холмсом в мое отсутствие, это должно быть что-то ужасное, если он так изменился.
— Через три дня после этого мистер Холмс заявил, что немедленно съезжает, забрал с собой только одежду и сказал, что с остальными его вещами я могу поступать как пожелаю, ему всё равно. Я была в полной растерянности, у меня рука не поднималась выбрасывать его книги и бумаги… Слава богу, его старший брат попросил меня сохранить всё как есть — должно быть, надеялся, что он одумается. И вот с тех пор, доктор, я не видела нашего мистера Холмса!
В глазах миссис Хадсон блестели слёзы.
— Я уверен, что всё наладится, — сказал я успокаивающим тоном, похлопав руку доброй леди. — А я сделаю вот что: поеду повидать Майкрофта Холмса и узнаю у него, как найти Шерлока.
Мы простились, я дошёл до угла с Мэрилебон-роуд, где всегда можно было поймать кэб, и отправился к клубу «Диоген», в котором, как мне было известно, обычно проводил время старший Холмс.
Но из головы у меня не шли прощальные слова миссис Хадсон:
— Вы не видели, каким он был перед отъездом, доктор. Меня не удивить хандрой или дурным настроением, но это было совсем другое. Будто вся радость в мире исчезла, вот каким он был.
Я действительно застал Майкрофта Холмса в «Диогене», и он согласился повидаться со мной незамедлительно. Майкрофт выглядел столь же полным и важным, но гораздо более замкнутым и озабоченным, чем при нашей прошлой встрече.
— К моему величайшему сожалению, доктор Уотсон, я не знаю, где сейчас мой брат, — сказал он без предисловий.
— И вы ничуть не тревожитесь и не пытаетесь его найти?
— Я постоянно тревожусь о нём, но сейчас не ищу, потому что полагаю, что причина его отсутствия — скорее… личная.
Я остановился, чувствуя себя так, будто с разбега налетел на стену:
— О чём вы?
Майкрофт замялся. Я уже давно заметил, что ему, как и младшему брату, было крайне трудно говорить о чувствах, когда нельзя было изложить всё сухим официальным языком.
— Я видел Шерлока перед его отъездом. На взгляд постороннего он был таким же, как всегда, разве что исхудал из-за… летней жары, полагаю, — старший Холмс скривил губы. — Но я заметил в нём то, чего раньше не было. Глубокая, тихая, скрытая печаль. В нашей семье не принято делиться своими переживаниями, так что я не знаю, что именно испытал мой брат. Могу сказать лишь одно: это сильно затронуло его душу. Вот отчего я предположил, что его отсутствие связано с личными причинами. Какова бы ни была его… потеря, думаю, он сейчас учится жить без неё.
Я попытался собрать разбегающиеся мысли.
— Он покинул Англию?
— Неизвестно. Билет на его имя не был продан ни на одно судно, но он мог назваться по-другому и изменить внешность.
— Значит, вы не можете мне помочь, — сказал я, поднимаясь.
— Увы, доктор. Если позволите высказать одно соображение...
— Разумеется, буду благодарен.
— Вам не кажется, что если бы Шерлок нуждался в вашей помощи, то уже попросил бы о ней?
Я вернулся домой, полный сомнений и растерянности. Что случилось с Холмсом в моё отсутствие? Где он? Что с ним? А если Майкрофт прав и его удерживают вдали от Бейкер-стрит личные дела, то обрадуется ли Холмс моим попыткам его найти?
Мэри села рядом, выслушала мои сумбурные речи и взяла мои руки в свои.
— Джон, я думаю, ты должен попытаться. Иначе сам же себе не простишь!
О, моя жена хорошо знала меня!
Я вспомнил о том, как здраво и точно она судила о людях, которые нас окружали, и решил спросить, что она думает об этой истории с Холмсом.
— Мне ещё вчера пришло это в голову… но ты бы стал допытываться, откуда я это взяла, а я не смогла бы ответить. Джон, я почему-то думаю, что твой друг влюбился, и влюбился несчастливо.
— О боже, — только и мог сказать я. — Мэри, что за странная, нелепая идея! Шерлок Холмс не может влюбиться, это… это противоречит всем законам мироздания! Идеальный аналитический механизм несовместим с романтическими иллюзиями! Нет, нет, я даже представить такое не в силах!
Следующий визит я решил нанести инспектору Лестрейду. Я помнил, что Холмс съехал из квартиры 221б вскоре после ссоры с полицейским, и надеялся, что тот может знать что-то, проливающее свет на исчезновение моего друга.
При виде меня лицо сыщика омрачилось, но он любезно согласился пройтись и побеседовать. Мы зашагали бок о бок вдоль набережной, радуясь одному из редких для этого времени солнечных дней.
— Очень скверная история, доктор, — сказал Лестрейд, качая головой. — Никогда бы не подумал, что мистер Холмс дойдёт до такого… кто угодно, но не мистер Холмс!
— Что случилось?
— Я бы сказал, сход с рельсов. Крушение. Я думаю, всё это из-за неудачного расследования. Мистер Холмс вёл дело одной молодой леди и потерпел, так сказать, фиаско. У каждого из нас они случались; конечно, все переживают, особенно если в первый раз. И тут уж самое главное — не опустить руки, а упорно тянуть свою лямку дальше. И мы тянем, сэр, мы тянем. Но мистер Холмс — не полицейский, а джентльмен; видимо, ему это показалось тяжелее, чем нам.
Лестрейд, конечно же, заблуждался: Шерлок Холмс и раньше сталкивался с неудачами — хотя это происходило крайне редко — и прекрасно умел не сдаваться. Но я оставил эту мысль при себе.
— А что это за дело с молодой леди?
— Печальная история. Девушка потеряла любимую сестру, причём сама страдала той же болезнью. И похоже, её разум не вынес этого удара. Начались галлюцинации, беспочвенные подозрения, обвинения. К несчастью, мистер Холмс поддался обаянию юной леди и поверил в её болезненные фантазии. Время для лечения было упущено, и в конце концов она умерла.
— Какое несчастье!
— Да, вот оно-то и подкосило Шерлока Холмса. Он сошел с рельсов, как поезд на полном ходу, и с такими же последствиями. Я ведь заходил к нему несколько раз после смерти этой леди, и то, что я видел, мне не нравилось, совсем не нравилось. Вы же знаете, что мы с ним поссорились в мой последний визит?
— Что-то слышал об этом.
— Я пришёл к нему с просьбой помочь расследовать одно дельце, с которым тогда у нас вышло затруднение… временно, конечно. Но вы ведь помните, как мистер Холмс всегда радовался возможности утереть нос Скотланд-Ярду. Ну, я и решил: почему бы не сделать приятное мистеру Холмсу, да заодно не ускорить расследование? Дело было запутанное, какие он всегда любил, такое, вы знаете, с подвывертом…
— И что же?
— Он даже слушать меня не захотел! Сказал, что больше не занимается расследованиями! Что с ними покончено!
В голосе инспектора прозвучало такое беспомощное, детское возмущение, что мои губы невольно дрогнули в улыбке. Но затем я осознал весь смысл его слов.
Шерлок Холмс бросил дело своей жизни!
В течение следующей недели я предпринял всё, что было в моих силах. Я побывал во всех известных мне тайных укрытиях Холмса (одно в доках, другое в эмигрантских трущобах, третье у отставного боксёра Макмёрдо). Я расспрашивал мальчишек с Бейкер-стрит, которые раньше частенько служили Холмсу «глазами и ушами». И наконец, с замирающим от тревоги сердцем я обошёл опиумные притоны, пристально всматриваясь в лица их завсегдатаев.
Всё было напрасно.
Или Шерлока Холмса больше не было в Лондоне, или он не хотел быть найденным.
Я совсем уж было опустил руки, как мне на помощь пришёл счастливый случай, хотя вначале я не счёл его таковым.
С практикой мне помогал молодой врач по фамилии Анстрадер. Он частенько подменял меня, поэтому, когда ему самому пришлось по срочной надобности отправиться в Эдинбург, я пообещал, что присмотрю за его пациентами.
— Их у меня всего ничего, — сказал мне Анстрадер, улыбаясь (его неунывающий характер был одной из причин, по которой мы так хорошо поладили), — и единственный, кто доставит вам некоторые хлопоты, это мистер Эггз с Фиш-стрит.
Вот почему на следующий день я оказался в Тэмпле. Выйдя из дома, где квартировал мистер Эггз, я решил пройтись пешком до Стрэнда и там уж взять кэб — за полгода семейной жизни я немного прибавил в весе и сам себе прописал побольше двигаться.
Я как раз проходил через одну из узких улочек Тэмпла, которую вдобавок перегородил чей-то экипаж, когда на верхнем этаже одного из домов над моей головой распахнулось окно, и до меня донёсся чёткий звучный мужской голос:
— Что вы тут устроили! Едва не спалили весь дом. Я должен выкинуть вас на улицу в чём есть, жалкий пьяница.
А вслед за этим зазвучал другой мужской голос, слабый и дрожащий:
— Нет, нет, умоляю вас! Чилтон, сжальтесь! Я не могу уйти… не могу…
Я застыл на месте. Второй голос был мне прекрасно знаком!
Тем временем джентльмен со звучным важным голосом заговорил снова:
— Только ради моей несчастной Агнес. Только ради её благородной души. Но клянусь небом, Холмс, если вы ещё раз...
Голоса удалились от окна, и моё остолбенение прошло. Я кинулся к дверям и принялся неистово стучать.
Мне открыла рослая веснушчатая служанка.
— Я к мистеру Холмсу, — сказал я.
— Мистер Холмс никого не принимает, — ответила она заученно.
— Я доктор, видишь? — я сунул ей под нос свой лекарский саквояж и скомандовал: — Веди-ка меня к нему, да побыстрее! — Я был готов, если понадобится, пробиваться к Холмсу силой. Но девица дрогнула и впустила меня.
У подножия лестницы стояли, с тревогой глядя наверх и кутаясь в шали, две леди в домашних платьях: одна молодая и очень привлекательная, несмотря на болезненный вид, другая средних лет. Я коротко поклонился и поспешил за служанкой.
Мы поднялись на верхний этаж. Дверь в комнату по левую руку от лестницы была распахнута, оттуда тянуло дымом.
— Сэр, — прокричала служанка, — тут доктор к Холмсу!
— Какой ещё доктор? Мы никого не звали. — Мне навстречу шагнул обладатель хорошо поставленного голоса. Внешность его была под стать — такая же привлекательная и солидная. Глаза под тяжёлыми веками впились в меня, но тон оставался всё таким же ровным. — Здесь какая-то ошибка.
— Никакой ошибки. Позвольте представиться: доктор Уотсон, друг Шерлока Холмса.
Секунду он, видимо, сомневался, как поступить, а потом любезно улыбнулся и протянул руку:
— Артур Чилтон, владелец дома. Конечно же, я наслышан о вас, доктор. Но что вы делаете здесь?
— Был поблизости у одного пациента и решил зайти повидать Холмса, — сказал я. — А тут ещё увидел дым из ваших окон и забеспокоился — кстати, никто не пострадал?
— Ах нет, нет, никто. Случайно уронили спичку на пролитый спирт, пустяки. Хорошенько проветрить, и всё будет в порядке.
— Рад это слышать. Так где мне найти Холмса, мистер Чилтон?
— Боюсь, он не сможет вас принять сегодня. Он… не в том состоянии.
— Мы жили бок о бок несколько лет, так что ваше беспокойство излишне, я повидал его всяким.
На губах у мистера Чилтона уже было новое возражение, но я быстро юркнул мимо него в дверь.
— Холмс, вы здесь? — спросил я громко.
Комната была тесная и мрачная, самого убогого вида, причем убогость эта шла не от бедности, а от запущенности. Несмотря на то, что из открытого окна тянуло резким, освежающим холодом, в квартире всё ещё стоял запах табака, спиртного и опиума — казалось, он въелся даже в стены.
— Уотс… Уотсон, вы?
Только услышав знакомый голос, я заметил Холмса. Он сидел в кресле в дальнем от окна углу, трясясь от холода… нет, не только от холода. Я не мог удержаться от восклицания:
— Господи, Холмс, что с вами?!
Он выглядел совершенно ужасно. Кожа приобрела нездоровый землистый оттенок, скулы обтянулись больше прежнего, и он, казалось, не мог сфокусировать взгляд на чём-либо дольше пары секунд. На нижней челюсти я увидел несколько мелких порезов, свежих и подживающих. Я часто наблюдал такие у своего брата Гарри, когда тот пытался бриться наутро после попойки.
— Уотсон, вы же в Паддингтоне, — сказал мне Холмс, медленно моргая. Речь его за прошедшее время тоже изменилась, потеряв быстроту и чёткость. — Почему вы здесь, когда вы в Паддингтоне?
Я понимал, что объяснять что-либо человеку в таком состоянии, в каком находился Холмс, бессмысленно, но не мог не сказать:
— Потому что я вас разыскивал, мой друг.
— Старина Уотсон, — сказал он, — добрый старый друг…
В окно ворвался порыв холодного ветра, по мостовой застучали копыта и заскрипели колёса.
Внезапно Холмс оживился, и его глаза заблестели:
— Чилтон! Где вы там! Несите виски! Давайте отметим нашу встречу с Уотсоном — несите виски, у вас есть, я знаю!
Невозможно передать, как больно мне было видеть, что лишь надежда на новую порцию спиртного вернула краски и жизнь его лицу.
— Мистер Холмс, с вас достаточно виски, — сурово сказал Чилтон. — Вспомните, вы только что чуть не устроили пожар, торопясь опустошить бутылку.
Не буду описывать тягостную сцену, которая последовала затем. Шерлок Холмс, величайший человек, которого я когда-либо знал, выпрашивал спиртное, переходя от требований к униженным мольбам, и моё присутствие было для него лишь поводом добыть алкоголь. Я не мог больше этого выносить.
— Холмс, — сказал я, — прошу вас, пойдёмте со мной. Давайте вернёмся на Бейкер-стрит. Вам не место здесь!
Казалось, на короткое время он заколебался, но затем устремил взгляд на каминную полку, и, отвернувшись от меня, пробормотал:
— Нет, та жизнь осталась позади. Её нет, и прежнего Шерлока Холмса нет тоже. Уходите, Уотсон, я должен искупить свою вину, должен выпить чашу полностью!
Я тоже посмотрел на каминную полку. Там стояла фотография трех юных, очень красивых и очень похожих девушек. Одну из них я сегодня уже видел.
Конечно, я пустился в уговоры, но всё было напрасно: если что и осталось от прежнего Холмса, так это упрямство. В конце концов он заявил, что я не могу увести его против воли, если я не его опекун или не полицейский. Мне пришлось уйти. Чилтон проводил меня до дверей и попрощался со мной в своей манере — любезно и значительно, — и вот я уже стоял на улице Тэмпла с идущей кругом головой.
Скажу сразу: ни на миг я не мог допустить мысли о том, чтоб оставить Холмса в этом доме. Но поскольку не мог же я в самом деле увести его силой, мне пришлось отправиться к Майкрофту.
— Вы замёрзли, садитесь и выпейте бренди… или виски, если хотите, — приветствовал меня Майкрофт Холмс.
— Я воспользуюсь вашим гостеприимством, — ответил я, — но боюсь, что само слово «виски» сегодня способно вызвать у меня тошноту.
Я рассказал ему всё, чему стал свидетелем. Он выслушал меня и тяжело вздохнул.
— Мне очень горько слышать это, доктор Уотсон, но вспомните, что я говорил вам: Шерлок не примет нашей помощи.
Я не мог поверить своим ушам. Я вновь и вновь уговаривал его отправиться к Шерлоку, повлиять на него, воспользоваться авторитетом старшего брата — но Майкрофт был твёрдо настроен не вмешиваться.
Полный отчаяния, я вышел на улицу, думая о том, что же делать дальше. У меня мелькнула мысль попросить помощи у Лестрейда, но почти сразу я осознал, что это было глупо с моей стороны: полиция не имела никаких поводов для вмешательства.
— Сэр, не найдётся ли пары пенсов для бедного парня в такой ненастный вечер? — захныкал кто-то рядом со мной. Я повернулся и увидел бойкую физиономию Билли Уиггинса — одного из лучших холмсовых соглядатаев.
— Лучше б работу себе искал, — сказал я ворчливо, роясь в кошельке.
— Я работаю, сэр! Помогаю по хозяйству в одном доме в Тэмпле, но хозяин хоть и важный, а платит так себе.
— Старайся лучше, — сказал я, кинув Билли таннер.
— Куда уж лучше, сэр! Благодарствую. Всяческой вам удачи и — берегите карманы!
Он исчез, а я сунул руку в карман и обнаружил там клочок бумаги.
Свистнув кэб, я сел внутрь, зажёг сигарету и при свете спички прочитал полученную мной записку. Она была в высшей степени лаконична:
«Возвращайтесь завтра к трем часам. Холмс».
Мои часы показывали без пяти три, когда я подошёл к двери дома Чилтона. Я уже поднял руку, чтобы постучать, когда дверь приоткрылась, и Билли Уиггинс, подав знак сохранять тишину, впустил меня внутрь и кивнул в сторону лестницы. Я поднялся и вошёл в комнату Холмса.
В этот раз он полулежал на кушетке, завернувшись в грязный халат — это Холмс-то, с его кошачьей чистоплотностью! — и закрыв глаза. Алкогольно-табачно-опиумный дух был сегодня ещё сильнее вчерашнего, и я решительно направился к окну, как вдруг мой друг, не открывая глаз, сказал вполголоса своим самым обычным тоном:
— Я вас попрошу, дорогой Уотсон, не открывать сейчас окно. Садитесь в кресло — отодвиньте его немного, чтобы вас не было видно от самой двери, вот так. Давайте чуть-чуть подождём.
Прошло несколько минут, на лестнице послышались шаги, и внезапно Холмс закричал тем же неверным, дрожащим голосом, что и вчера:
— Чилтон! Где вы, я умираю от жажды! Чилтон, благодетель мой, дайте мне чего-нибудь напиться!
— Замолчите, Холмс, вы всех всполошите, — раздался за дверью голос хозяина. — Я принес вам то, что нужно.
Он вошёл, держа в руках пару бутылок того дешёвого пойла, что выдают за виски в кабаках низшего пошиба; но при виде меня остановился в растерянности.
— Уотсон, это мой благодетель! — воскликнул Холмс. — Когда я хочу пить — воды ли, чаю, кофе — он всегда приносит мне виски! Кухарке и горничной запрещено давать мне пить что-то, кроме спиртного; но такому пьянице, как я, только того и надо, не правда ли? Кормят меня сытно — солёная рыба, жаркое, тосты — и потом я ещё сильнее хочу пить, и благодетель мой опять тут как тут со своим виски. Я теперь никогда не бываю трезв, это ли не счастье?
— Что вы несёте, мистер Холмс! — прошипел Чилтон; его голос утратил свою благородную звучность.
Дверь открылась снова, в неё тихой тенью скользнула дама с кувшином в руках и поставила его на буфет. Повернувшись, она увидела меня, и в глазах её что-то промелькнуло.
— О, миссис Чилтон, ангел сострадания! — нараспев сказал Холмс. — Только она могла пожалеть меня и принести воды, чтобы облегчить муки жажды. Уотсон, друг мой, прошу вас, откройте окно, что-то мне нехорошо!
Я так и сделал, с тревогой поглядывая на него.
— А сейчас, дорогой Уотсон, я расскажу вам одну историю. Миссис Чилтон, присядьте, вам тоже будет интересно послушать. И вам тоже, мистер Чилтон.
Лет десять тому назад из колоний приехал родной брат мистера Чилтона, вдовец с тремя очаровательными дочками — Агнес, Элис и Адой. У него были деньги, и он купил себе дом в Тэмпле, а также позаботился о том, чтоб у его дочерей, когда они вырастут, были средства. Места в доме хватало, поэтому мистер Чилтон пригласил к себе своего младшего брата Артура с женой. К сожалению, в заморских странах Чилтон-старший сильно испортил себе здоровье, поэтому, когда два года спустя он скончался от жестоких желудочных болей, никто не заподозрил неладного. Дом перешёл к дочерям, а душеприказчиком согласно завещанию стал, конечно же, Артур. Годы шли, девушки взрослели и стали задумываться о самостоятельной жизни. И тут мистер Чилтон, человек очень мудрый, подсказал своим племянницам, что здравомыслящие люди страхуют свою жизнь. И Агнес, Элис и Ада так и сделали: застраховались каждая в пользу других сестер. Как видите, мистер Чилтон действовал исключительно бескорыстно — он-то не получал ничего.
А тем временем мисс Элис Чилтон познакомилась с одним достойным джентльменом и ответила на его ухаживания. Но к несчастью, девушка унаследовала недуг своего отца — или так это объяснял безутешный дядя — и скончалась через месяц после помолвки. Страховку получили её сёстры.
Но у старшей из них, мисс Агнес, возникли подозрения. Видите ли, Уотсон, в завещании Чилтона-старшего говорилось, что наследство должно быть поровну разделено между дочерьми и перейти к их потомкам. Но если бы случилось так, что девушки умерли, не оставив наследников, тогда…
— Полагаю, его получил бы брат мистера Чилтона?
— Да, он самый. Мисс Агнес была очень умна. Заметив у себя и мисс Ады внезапно проявившиеся признаки того же недуга, она пришла ко мне на Бейкер-стрит и поделилась своими подозрениями. Я же, к сожалению, недооценил нависшую над ней опасность, — уголки рта Холмса скорбно опустились вниз. — Через несколько дней она была мертва.
И тогда я решил, что спасти мисс Аду и вывести на чистую воду убийцу — дело чести. Я убедил мистера Чилтона сдать мне пару комнат, чтобы не спускать глаз с обитателей дома.
— Я пустил вас в дом только потому, что вы любили Агнес! — вскричал Чилтон.
— Неправда, вы пустили меня потому, что увидели жалкого, больного, сломленного человека, которого легко было убедить застраховать свою никчёмную жизнь — теперь уже, конечно, на ваше имя, — отрезал Холмс. — И вы делали всё, чтобы приблизить мою смерть. Уверен, что вы подобным образом вели себя и с племянницами — я видел, в какой сырой, мрачной комнате жила Агнес, страдавшая от кашля, и как раскаляется на солнце комната Ады, склонной к мигреням и обморокам. Вы негодяй, Чилтон, но вы не убийца, вы лишь пособник. Убийца — ваша жена.
Я бросил взгляд на лицо миссис Чилтон — оно ничего не выражало.
— Это она решала, что хватит ждать, не так ли? И тогда в дело шёл мышьяк. Полагаю, подозрений не возникало лишь потому, что девушки были застрахованы в различных обществах — уверен, именно вы им это посоветовали, мистер Чилтон — и никто не сообразил, что конечная выгода будет принадлежать вам. Ну, и потому, что выйдя замуж, мисс Фанни Уэйни, оправданная за недоказанностью улик в деле об отравлении её матери, превратилась в почтенную миссис Чилтон, не так ли? Нет-нет, не делайте ничего необдуманного: полиция уже в доме. Раскрытое окно было сигналом — точно так же, как и вчера, когда мы устроили побег мисс Аде. Вы, дорогой Уотсон, едва не сорвали весь наш план, так внезапно появившись в самый ответственный момент. Лестрейд, входите уже!
Несколько полицейских в штатском вывели из комнаты мистера и миссис Чилтон — муж гримасничал и сыпал проклятиями и оправданиями вперемешку, а жена была невозмутима, как каменное изваяние.
— И кувшин не забудьте, тут премилый раствор мышьяка, — сказал Холмс. — Боже, как я соскучился по нашей чудесной квартире на Бейкер-стрит! Уотсон, поехали домой!
После праздничного обеда (миссис Хадсон была извещена о возвращении своего любимого постояльца накануне и всю душу вложила в стряпню) мы с Холмсом блаженствовали, расположившись с трубками перед камином.
— Не хотите ли бренди? — спросил он, и я мягко упрекнул его:
— Дорогой друг, вам сейчас стоит быть поосторожнее со спиртным. Я понимаю, что вы должны были убедить Чилтона в том, что вы горький пьяница, но…
— Не беспокойтесь, Уотсон, я пил очень мало, — ответил Холмс, смеясь. — Для того-то мне и нужен был там Уиггинс: он выносил прочь виски, который, как считалось, я выпивал. Ну, кроме того количества, что мы нагревали на спиртовке, чтобы создать нужную атмосферу!
— Слава богу — вы меня порядком напугали.
— Мы, Холмсы, обычно предпочитаем бренди. Здесь водился виски лишь потому, что вы его пили. Майкрофт его вообще не держит.
— А вот в этом вы ошибаетесь, — заметил я не без удовольствия, — только вчера он мне предлагал именно виски.
Холмс поднял бровь и тихо рассмеялся.
— Ах вот как! Значит… он ждал кого-то в гости. Надо же! Стоит только отлучиться, и… Рискну предположить, виски был шотландский?
— Как вы узнали?!
Холмс отмахнулся, продолжая улыбаться.
— Неважно. Ну, если не бренди, тогда — музыка, — он открыл секретер и бережно достал оттуда безупречно целую скрипку. Я поглядел на него в изумлении.
— Ну, в самом деле, Уотсон, — сказал Холмс, — неужто вы поверили, что я способен на такой вандализм?
— По рассказам миссис Хадсон, вы были не в себе.
— Я сломал негодную скрипку, специально купленную для этого случая за гроши.
— И свои колбы и пробирки вы тоже не разбивали?
— Разбил несколько самых неважных. Нужно было создать у соглядатая уверенность, что Шерлок Холмс деградирует. Лестрейд был в курсе дела и неплохо мне помог.
— Так вы делали всё это для соглядатая?!
— Ну конечно. Жаль, я поздно догадался, что за домом наблюдают — и бедная Агнес Чилтон поплатилась за это. Незаурядная была девушка, Уотсон. — Холмс тронул кончиком пальца одну из струн.
— Но зачем такая сложная инсценировка?
— Чтобы разоблачить убийцу и спасти третью сестру, я должен был находиться в самой гуще событий. Чилтон видел меня и знал, кто я такой — значит, я не мог появиться у него под вымышленным именем.
— Но вы же мастер перевоплощения, Холмс!
— Да, но мне предстояло жить в его доме так, чтобы он в любой момент мог зайти ко мне и увидеть меня в состоянии алкогольного или опиумного опьянения. Вряд ли я мог позволить себе сложный грим или накладки, меняющие фигуру.
— И тогда вы решили сыграть опустившегося Шерлока Холмса?
— Да. Поводом для того, чтобы попроситься к Чилтону на квартиру, стала история о том, что я с первого взгляда влюбился в Агнес и отчаянно страдал после её смерти. Я хотел быть как можно ближе к ней, Уотсон!
Нежная и печальная мелодия полилась из-под смычка.
— И всё же я никак не могу понять, Холмс, — сказал я позже, когда мой друг отложил в сторону скрипку и смычок и вернулся к камину, — как вы могли убедительно изобразить чувство, которое вам незнакомо?
Холмс помолчал, глядя в окно, а потом, всё так же не глядя на меня, сказал:
— Когда я подвизался на театральных подмостках, то заметил, что актёры бывают двух типов. Одни перевоплощаются в своего персонажа, и у них всё меняется — голос, походка, жесты. Другие же находят внутри себя сходство с персонажем и играют как бы вариацию, усиливая нужные по пьесе черты или убирая ненужные. Обычно я всегда использовал первый способ; но в этот раз, раз уж играл самого себя, решил прибегнуть ко второму. Я… взял известную мне в самом себе привязанность, усилил её, дал ей разрастись и затем представил, что было бы, если б я позволил себе сломаться и впасть в отчаяние. Это было… пугающе легко, — по его телу пробежала дрожь. — А знаете что, Уотсон? Предупредите запиской вашу жену, что будете поздно, и давайте отправимся слушать «Силу судьбы» — она не менее кровава, чем жизнь, но гораздо, гораздо более мелодична!
Автор: Оруга
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: мини, 4862 слова
Пейринг/Персонажи: Джон Уотсон, Шерлок Холмс, Мэри Уотсон, Майкрофт Холмс, Лестрейд, миссис Хадсон, оригинальные персонажи
Категория: джен
Жанр: драма, кейс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Или Шерлока Холмса больше не было в Лондоне, или он не хотел быть найденным.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Детектив/кейc. Викториана
Размещение: После деанона
В один промозглый ноябрьский день я просматривал «Таймс» перед камином в нашем доме в Паддингтоне, когда моё внимание привлекла заметка о том, что барон С. признан виновным в умышленном убийстве своего пасынка. Поражённый, я охнул и выронил газету.
— Что случилось, Джон? — спросила моя жена.
— Здесь говорится, что следствие и суд длились шесть месяцев, но этого не может быть! Я же был с Холмсом, когда он раскрыл это запутанное дело, и это произошло совсем недавно…
— В мае, дорогой. Я помню, потому что тогда как раз навещала миссис Форрестер на ее именины.
— В мае?! Невероятно. Неужели я не видел Холмса уже полгода?
Мэри, мгновенно почувствовав в моём голосе угрызения совести, напомнила мне, что летом мне пришлось сражаться со вспышкой холеры, а потом участвовать в одной неприятной тяжбе с одним из кредиторов моего покойного брата.
— Но вы обменивались письмами, — добавила она.
И правда, то были нелёгкие полгода, раз письма совсем вылетели у меня из головы!
Я поднялся в кабинет и принялся рыться в ящике, где хранил свою корреспонденцию. И действительно, там обнаружились два послания — или скорее, коротеньких записки, — набросанные твердым и летящим почерком моего друга. Первым делом я взглянул на даты: середина июня и начало июля. Содержание посланий было обычное: Холмс приглашал меня присоединиться к нему в «одном любопытном деле». Оба раза я с сожалением отказался.
Получается, я не имел никаких известий от Холмса уже больше четырёх месяцев.
Когда я спустился вниз, моя жена уже держала для меня наготове теплый плащ и зонт.
Каждый раз, стучась в двери дома 221, я не мог удержаться от ностальгического вздоха. Моя семейная жизнь была вполне счастливой, но в ней недоставало приключений, опасностей, таинственных загадок и восхищавших меня гениальных озарений Холмса, от которых я получал столько радости в прошлом. Мне также не хватало легкости повседневного дружеского общения с ним, его саркастического сухого юмора, его маниакальной энергии и драматической лени, его очарования, даже возмутительной манеры выводить меня из себя единственно ради собственного развлечения.
Слава богу, через несколько минут я увижу этого удивительного человека во плоти!
Но когда дверь открылась, меня ждало настоящее потрясение.
— Как так «съехал»? — переспросил я в полной растерянности, обменявшись парой фраз с открывшей мне дверь миссис Хадсон. — Когда? Почему?! Это… это попросту невозможно!
— Вас так долго не было, доктор, — сказала почтенная леди с кротким упрёком.
— Да, но… он даже не написал мне!.. — я никак не мог опомниться. — Куда он перебрался, миссис Хадсон?
— Мистер Холмс не оставил мне нового адреса, а письма просил пересылать его брату на Пэлл-Мэлл.
— Значит, я заеду к Майкрофту Холмсу и узнаю у него адрес; но сначала, дорогая миссис Хадсон, расскажите мне, как это случилось!
— После того дела с отравлением, на котором вы помогали мистеру Холмсу, у него минуты свободной не было, — сказала мне миссис Хадсон, разливая чай. — Господи боже мой, кого я только не проводила к нему наверх! Знатная леди под вуалью, генерал, католический священник, одноногий моряк, невеста, сбежавшая из-под венца, индийский раджа, кондуктор с железной дороги — весь июнь у нас тут был настоящий Бедлам. Я очень жалела, что вы нас не навещали, потому что вы знаете, каков бывает мистер Холмс, когда у него важное расследование.
— Да уж, знаю по опыту, — отозвался я, вновь борясь с чувством вины. — Не ест, не спит и много курит, не так ли?
— Именно так, сэр. Но потом всё изменилось. Следующие три недели он вообще ничем не занимался, только лежал на диване да заставлял свою скрипку издавать какие-то адские вопли.
— У него не было дел? — спросил я с тревогой.
— Да он сам приказал мне отправлять всех клиентов прочь прямо с порога. Инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда заходил несколько раз и уговаривал взяться за то и это, но…
— Ох, только не говорите мне… — начал я в тревоге, и миссис Хадсон печально кивнула. — Сафьяновый несессер?
— Сафьяновый несессер.
Мы обменялись понимающими взглядами. В этом несессере Холмс держал шприц для инъекций предпочитаемого им семипроцентного раствора кокаина. Я, как мог, боролся против этой его пагубной привычки и со временем, кажется, стал одерживать победу — Холмс прибегал к семипроцентному раствору всё реже и реже. И вот сейчас весь наш успех был сведён на нет, думал я горько. Возможно, если бы я оказался рядом, то смог бы отвлечь его…
— Потом его хандра уменьшилась, он снова взялся за какое-то дело, стал пропадать из дома и появляться когда ему вздумается, как обычно. Но я думаю, что-то было не так. Уж очень он был грустный и подавленный для сложного и запутанного дела… вы ведь понимаете, доктор?
Я кивнул, прекрасно понимая. Холмс жил ради сложных и запутанных дел, и если даже они не приносили ему радости — что-то было очень, очень неладно.
— А потом он рассорился с инспектором Лестрейдом. Инспектор ушёл от него в большом гневе и прокричал — да, сэр, прокричал, — что мистер Холмс совершенно опустился и погубил свой талант!
— Что?.. — я задохнулся от возмущения. — Да как он смел, после всего, что Холмс сделал для его карьеры, этот болван, этот…
Чашка в руках миссис Хадсон задрожала, и почтенная леди опустила взгляд.
— Мистер Холмс перебил всю свою лабораторную посуду, — сказала она очень тихо, — и кинул скрипку в камин.
Я буквально потерял дар речи. Отказ от дел, от химических опытов, и даже от его возлюбленного Страдивари?.. Что бы ни случилось с Холмсом в мое отсутствие, это должно быть что-то ужасное, если он так изменился.
— Через три дня после этого мистер Холмс заявил, что немедленно съезжает, забрал с собой только одежду и сказал, что с остальными его вещами я могу поступать как пожелаю, ему всё равно. Я была в полной растерянности, у меня рука не поднималась выбрасывать его книги и бумаги… Слава богу, его старший брат попросил меня сохранить всё как есть — должно быть, надеялся, что он одумается. И вот с тех пор, доктор, я не видела нашего мистера Холмса!
В глазах миссис Хадсон блестели слёзы.
— Я уверен, что всё наладится, — сказал я успокаивающим тоном, похлопав руку доброй леди. — А я сделаю вот что: поеду повидать Майкрофта Холмса и узнаю у него, как найти Шерлока.
Мы простились, я дошёл до угла с Мэрилебон-роуд, где всегда можно было поймать кэб, и отправился к клубу «Диоген», в котором, как мне было известно, обычно проводил время старший Холмс.
Но из головы у меня не шли прощальные слова миссис Хадсон:
— Вы не видели, каким он был перед отъездом, доктор. Меня не удивить хандрой или дурным настроением, но это было совсем другое. Будто вся радость в мире исчезла, вот каким он был.
Я действительно застал Майкрофта Холмса в «Диогене», и он согласился повидаться со мной незамедлительно. Майкрофт выглядел столь же полным и важным, но гораздо более замкнутым и озабоченным, чем при нашей прошлой встрече.
— К моему величайшему сожалению, доктор Уотсон, я не знаю, где сейчас мой брат, — сказал он без предисловий.
— И вы ничуть не тревожитесь и не пытаетесь его найти?
— Я постоянно тревожусь о нём, но сейчас не ищу, потому что полагаю, что причина его отсутствия — скорее… личная.
Я остановился, чувствуя себя так, будто с разбега налетел на стену:
— О чём вы?
Майкрофт замялся. Я уже давно заметил, что ему, как и младшему брату, было крайне трудно говорить о чувствах, когда нельзя было изложить всё сухим официальным языком.
— Я видел Шерлока перед его отъездом. На взгляд постороннего он был таким же, как всегда, разве что исхудал из-за… летней жары, полагаю, — старший Холмс скривил губы. — Но я заметил в нём то, чего раньше не было. Глубокая, тихая, скрытая печаль. В нашей семье не принято делиться своими переживаниями, так что я не знаю, что именно испытал мой брат. Могу сказать лишь одно: это сильно затронуло его душу. Вот отчего я предположил, что его отсутствие связано с личными причинами. Какова бы ни была его… потеря, думаю, он сейчас учится жить без неё.
Я попытался собрать разбегающиеся мысли.
— Он покинул Англию?
— Неизвестно. Билет на его имя не был продан ни на одно судно, но он мог назваться по-другому и изменить внешность.
— Значит, вы не можете мне помочь, — сказал я, поднимаясь.
— Увы, доктор. Если позволите высказать одно соображение...
— Разумеется, буду благодарен.
— Вам не кажется, что если бы Шерлок нуждался в вашей помощи, то уже попросил бы о ней?
Я вернулся домой, полный сомнений и растерянности. Что случилось с Холмсом в моё отсутствие? Где он? Что с ним? А если Майкрофт прав и его удерживают вдали от Бейкер-стрит личные дела, то обрадуется ли Холмс моим попыткам его найти?
Мэри села рядом, выслушала мои сумбурные речи и взяла мои руки в свои.
— Джон, я думаю, ты должен попытаться. Иначе сам же себе не простишь!
О, моя жена хорошо знала меня!
Я вспомнил о том, как здраво и точно она судила о людях, которые нас окружали, и решил спросить, что она думает об этой истории с Холмсом.
— Мне ещё вчера пришло это в голову… но ты бы стал допытываться, откуда я это взяла, а я не смогла бы ответить. Джон, я почему-то думаю, что твой друг влюбился, и влюбился несчастливо.
— О боже, — только и мог сказать я. — Мэри, что за странная, нелепая идея! Шерлок Холмс не может влюбиться, это… это противоречит всем законам мироздания! Идеальный аналитический механизм несовместим с романтическими иллюзиями! Нет, нет, я даже представить такое не в силах!
Следующий визит я решил нанести инспектору Лестрейду. Я помнил, что Холмс съехал из квартиры 221б вскоре после ссоры с полицейским, и надеялся, что тот может знать что-то, проливающее свет на исчезновение моего друга.
При виде меня лицо сыщика омрачилось, но он любезно согласился пройтись и побеседовать. Мы зашагали бок о бок вдоль набережной, радуясь одному из редких для этого времени солнечных дней.
— Очень скверная история, доктор, — сказал Лестрейд, качая головой. — Никогда бы не подумал, что мистер Холмс дойдёт до такого… кто угодно, но не мистер Холмс!
— Что случилось?
— Я бы сказал, сход с рельсов. Крушение. Я думаю, всё это из-за неудачного расследования. Мистер Холмс вёл дело одной молодой леди и потерпел, так сказать, фиаско. У каждого из нас они случались; конечно, все переживают, особенно если в первый раз. И тут уж самое главное — не опустить руки, а упорно тянуть свою лямку дальше. И мы тянем, сэр, мы тянем. Но мистер Холмс — не полицейский, а джентльмен; видимо, ему это показалось тяжелее, чем нам.
Лестрейд, конечно же, заблуждался: Шерлок Холмс и раньше сталкивался с неудачами — хотя это происходило крайне редко — и прекрасно умел не сдаваться. Но я оставил эту мысль при себе.
— А что это за дело с молодой леди?
— Печальная история. Девушка потеряла любимую сестру, причём сама страдала той же болезнью. И похоже, её разум не вынес этого удара. Начались галлюцинации, беспочвенные подозрения, обвинения. К несчастью, мистер Холмс поддался обаянию юной леди и поверил в её болезненные фантазии. Время для лечения было упущено, и в конце концов она умерла.
— Какое несчастье!
— Да, вот оно-то и подкосило Шерлока Холмса. Он сошел с рельсов, как поезд на полном ходу, и с такими же последствиями. Я ведь заходил к нему несколько раз после смерти этой леди, и то, что я видел, мне не нравилось, совсем не нравилось. Вы же знаете, что мы с ним поссорились в мой последний визит?
— Что-то слышал об этом.
— Я пришёл к нему с просьбой помочь расследовать одно дельце, с которым тогда у нас вышло затруднение… временно, конечно. Но вы ведь помните, как мистер Холмс всегда радовался возможности утереть нос Скотланд-Ярду. Ну, я и решил: почему бы не сделать приятное мистеру Холмсу, да заодно не ускорить расследование? Дело было запутанное, какие он всегда любил, такое, вы знаете, с подвывертом…
— И что же?
— Он даже слушать меня не захотел! Сказал, что больше не занимается расследованиями! Что с ними покончено!
В голосе инспектора прозвучало такое беспомощное, детское возмущение, что мои губы невольно дрогнули в улыбке. Но затем я осознал весь смысл его слов.
Шерлок Холмс бросил дело своей жизни!
В течение следующей недели я предпринял всё, что было в моих силах. Я побывал во всех известных мне тайных укрытиях Холмса (одно в доках, другое в эмигрантских трущобах, третье у отставного боксёра Макмёрдо). Я расспрашивал мальчишек с Бейкер-стрит, которые раньше частенько служили Холмсу «глазами и ушами». И наконец, с замирающим от тревоги сердцем я обошёл опиумные притоны, пристально всматриваясь в лица их завсегдатаев.
Всё было напрасно.
Или Шерлока Холмса больше не было в Лондоне, или он не хотел быть найденным.
Я совсем уж было опустил руки, как мне на помощь пришёл счастливый случай, хотя вначале я не счёл его таковым.
С практикой мне помогал молодой врач по фамилии Анстрадер. Он частенько подменял меня, поэтому, когда ему самому пришлось по срочной надобности отправиться в Эдинбург, я пообещал, что присмотрю за его пациентами.
— Их у меня всего ничего, — сказал мне Анстрадер, улыбаясь (его неунывающий характер был одной из причин, по которой мы так хорошо поладили), — и единственный, кто доставит вам некоторые хлопоты, это мистер Эггз с Фиш-стрит.
Вот почему на следующий день я оказался в Тэмпле. Выйдя из дома, где квартировал мистер Эггз, я решил пройтись пешком до Стрэнда и там уж взять кэб — за полгода семейной жизни я немного прибавил в весе и сам себе прописал побольше двигаться.
Я как раз проходил через одну из узких улочек Тэмпла, которую вдобавок перегородил чей-то экипаж, когда на верхнем этаже одного из домов над моей головой распахнулось окно, и до меня донёсся чёткий звучный мужской голос:
— Что вы тут устроили! Едва не спалили весь дом. Я должен выкинуть вас на улицу в чём есть, жалкий пьяница.
А вслед за этим зазвучал другой мужской голос, слабый и дрожащий:
— Нет, нет, умоляю вас! Чилтон, сжальтесь! Я не могу уйти… не могу…
Я застыл на месте. Второй голос был мне прекрасно знаком!
Тем временем джентльмен со звучным важным голосом заговорил снова:
— Только ради моей несчастной Агнес. Только ради её благородной души. Но клянусь небом, Холмс, если вы ещё раз...
Голоса удалились от окна, и моё остолбенение прошло. Я кинулся к дверям и принялся неистово стучать.
Мне открыла рослая веснушчатая служанка.
— Я к мистеру Холмсу, — сказал я.
— Мистер Холмс никого не принимает, — ответила она заученно.
— Я доктор, видишь? — я сунул ей под нос свой лекарский саквояж и скомандовал: — Веди-ка меня к нему, да побыстрее! — Я был готов, если понадобится, пробиваться к Холмсу силой. Но девица дрогнула и впустила меня.
У подножия лестницы стояли, с тревогой глядя наверх и кутаясь в шали, две леди в домашних платьях: одна молодая и очень привлекательная, несмотря на болезненный вид, другая средних лет. Я коротко поклонился и поспешил за служанкой.
Мы поднялись на верхний этаж. Дверь в комнату по левую руку от лестницы была распахнута, оттуда тянуло дымом.
— Сэр, — прокричала служанка, — тут доктор к Холмсу!
— Какой ещё доктор? Мы никого не звали. — Мне навстречу шагнул обладатель хорошо поставленного голоса. Внешность его была под стать — такая же привлекательная и солидная. Глаза под тяжёлыми веками впились в меня, но тон оставался всё таким же ровным. — Здесь какая-то ошибка.
— Никакой ошибки. Позвольте представиться: доктор Уотсон, друг Шерлока Холмса.
Секунду он, видимо, сомневался, как поступить, а потом любезно улыбнулся и протянул руку:
— Артур Чилтон, владелец дома. Конечно же, я наслышан о вас, доктор. Но что вы делаете здесь?
— Был поблизости у одного пациента и решил зайти повидать Холмса, — сказал я. — А тут ещё увидел дым из ваших окон и забеспокоился — кстати, никто не пострадал?
— Ах нет, нет, никто. Случайно уронили спичку на пролитый спирт, пустяки. Хорошенько проветрить, и всё будет в порядке.
— Рад это слышать. Так где мне найти Холмса, мистер Чилтон?
— Боюсь, он не сможет вас принять сегодня. Он… не в том состоянии.
— Мы жили бок о бок несколько лет, так что ваше беспокойство излишне, я повидал его всяким.
На губах у мистера Чилтона уже было новое возражение, но я быстро юркнул мимо него в дверь.
— Холмс, вы здесь? — спросил я громко.
Комната была тесная и мрачная, самого убогого вида, причем убогость эта шла не от бедности, а от запущенности. Несмотря на то, что из открытого окна тянуло резким, освежающим холодом, в квартире всё ещё стоял запах табака, спиртного и опиума — казалось, он въелся даже в стены.
— Уотс… Уотсон, вы?
Только услышав знакомый голос, я заметил Холмса. Он сидел в кресле в дальнем от окна углу, трясясь от холода… нет, не только от холода. Я не мог удержаться от восклицания:
— Господи, Холмс, что с вами?!
Он выглядел совершенно ужасно. Кожа приобрела нездоровый землистый оттенок, скулы обтянулись больше прежнего, и он, казалось, не мог сфокусировать взгляд на чём-либо дольше пары секунд. На нижней челюсти я увидел несколько мелких порезов, свежих и подживающих. Я часто наблюдал такие у своего брата Гарри, когда тот пытался бриться наутро после попойки.
— Уотсон, вы же в Паддингтоне, — сказал мне Холмс, медленно моргая. Речь его за прошедшее время тоже изменилась, потеряв быстроту и чёткость. — Почему вы здесь, когда вы в Паддингтоне?
Я понимал, что объяснять что-либо человеку в таком состоянии, в каком находился Холмс, бессмысленно, но не мог не сказать:
— Потому что я вас разыскивал, мой друг.
— Старина Уотсон, — сказал он, — добрый старый друг…
В окно ворвался порыв холодного ветра, по мостовой застучали копыта и заскрипели колёса.
Внезапно Холмс оживился, и его глаза заблестели:
— Чилтон! Где вы там! Несите виски! Давайте отметим нашу встречу с Уотсоном — несите виски, у вас есть, я знаю!
Невозможно передать, как больно мне было видеть, что лишь надежда на новую порцию спиртного вернула краски и жизнь его лицу.
— Мистер Холмс, с вас достаточно виски, — сурово сказал Чилтон. — Вспомните, вы только что чуть не устроили пожар, торопясь опустошить бутылку.
Не буду описывать тягостную сцену, которая последовала затем. Шерлок Холмс, величайший человек, которого я когда-либо знал, выпрашивал спиртное, переходя от требований к униженным мольбам, и моё присутствие было для него лишь поводом добыть алкоголь. Я не мог больше этого выносить.
— Холмс, — сказал я, — прошу вас, пойдёмте со мной. Давайте вернёмся на Бейкер-стрит. Вам не место здесь!
Казалось, на короткое время он заколебался, но затем устремил взгляд на каминную полку, и, отвернувшись от меня, пробормотал:
— Нет, та жизнь осталась позади. Её нет, и прежнего Шерлока Холмса нет тоже. Уходите, Уотсон, я должен искупить свою вину, должен выпить чашу полностью!
Я тоже посмотрел на каминную полку. Там стояла фотография трех юных, очень красивых и очень похожих девушек. Одну из них я сегодня уже видел.
Конечно, я пустился в уговоры, но всё было напрасно: если что и осталось от прежнего Холмса, так это упрямство. В конце концов он заявил, что я не могу увести его против воли, если я не его опекун или не полицейский. Мне пришлось уйти. Чилтон проводил меня до дверей и попрощался со мной в своей манере — любезно и значительно, — и вот я уже стоял на улице Тэмпла с идущей кругом головой.
Скажу сразу: ни на миг я не мог допустить мысли о том, чтоб оставить Холмса в этом доме. Но поскольку не мог же я в самом деле увести его силой, мне пришлось отправиться к Майкрофту.
— Вы замёрзли, садитесь и выпейте бренди… или виски, если хотите, — приветствовал меня Майкрофт Холмс.
— Я воспользуюсь вашим гостеприимством, — ответил я, — но боюсь, что само слово «виски» сегодня способно вызвать у меня тошноту.
Я рассказал ему всё, чему стал свидетелем. Он выслушал меня и тяжело вздохнул.
— Мне очень горько слышать это, доктор Уотсон, но вспомните, что я говорил вам: Шерлок не примет нашей помощи.
Я не мог поверить своим ушам. Я вновь и вновь уговаривал его отправиться к Шерлоку, повлиять на него, воспользоваться авторитетом старшего брата — но Майкрофт был твёрдо настроен не вмешиваться.
Полный отчаяния, я вышел на улицу, думая о том, что же делать дальше. У меня мелькнула мысль попросить помощи у Лестрейда, но почти сразу я осознал, что это было глупо с моей стороны: полиция не имела никаких поводов для вмешательства.
— Сэр, не найдётся ли пары пенсов для бедного парня в такой ненастный вечер? — захныкал кто-то рядом со мной. Я повернулся и увидел бойкую физиономию Билли Уиггинса — одного из лучших холмсовых соглядатаев.
— Лучше б работу себе искал, — сказал я ворчливо, роясь в кошельке.
— Я работаю, сэр! Помогаю по хозяйству в одном доме в Тэмпле, но хозяин хоть и важный, а платит так себе.
— Старайся лучше, — сказал я, кинув Билли таннер.
— Куда уж лучше, сэр! Благодарствую. Всяческой вам удачи и — берегите карманы!
Он исчез, а я сунул руку в карман и обнаружил там клочок бумаги.
Свистнув кэб, я сел внутрь, зажёг сигарету и при свете спички прочитал полученную мной записку. Она была в высшей степени лаконична:
«Возвращайтесь завтра к трем часам. Холмс».
Мои часы показывали без пяти три, когда я подошёл к двери дома Чилтона. Я уже поднял руку, чтобы постучать, когда дверь приоткрылась, и Билли Уиггинс, подав знак сохранять тишину, впустил меня внутрь и кивнул в сторону лестницы. Я поднялся и вошёл в комнату Холмса.
В этот раз он полулежал на кушетке, завернувшись в грязный халат — это Холмс-то, с его кошачьей чистоплотностью! — и закрыв глаза. Алкогольно-табачно-опиумный дух был сегодня ещё сильнее вчерашнего, и я решительно направился к окну, как вдруг мой друг, не открывая глаз, сказал вполголоса своим самым обычным тоном:
— Я вас попрошу, дорогой Уотсон, не открывать сейчас окно. Садитесь в кресло — отодвиньте его немного, чтобы вас не было видно от самой двери, вот так. Давайте чуть-чуть подождём.
Прошло несколько минут, на лестнице послышались шаги, и внезапно Холмс закричал тем же неверным, дрожащим голосом, что и вчера:
— Чилтон! Где вы, я умираю от жажды! Чилтон, благодетель мой, дайте мне чего-нибудь напиться!
— Замолчите, Холмс, вы всех всполошите, — раздался за дверью голос хозяина. — Я принес вам то, что нужно.
Он вошёл, держа в руках пару бутылок того дешёвого пойла, что выдают за виски в кабаках низшего пошиба; но при виде меня остановился в растерянности.
— Уотсон, это мой благодетель! — воскликнул Холмс. — Когда я хочу пить — воды ли, чаю, кофе — он всегда приносит мне виски! Кухарке и горничной запрещено давать мне пить что-то, кроме спиртного; но такому пьянице, как я, только того и надо, не правда ли? Кормят меня сытно — солёная рыба, жаркое, тосты — и потом я ещё сильнее хочу пить, и благодетель мой опять тут как тут со своим виски. Я теперь никогда не бываю трезв, это ли не счастье?
— Что вы несёте, мистер Холмс! — прошипел Чилтон; его голос утратил свою благородную звучность.
Дверь открылась снова, в неё тихой тенью скользнула дама с кувшином в руках и поставила его на буфет. Повернувшись, она увидела меня, и в глазах её что-то промелькнуло.
— О, миссис Чилтон, ангел сострадания! — нараспев сказал Холмс. — Только она могла пожалеть меня и принести воды, чтобы облегчить муки жажды. Уотсон, друг мой, прошу вас, откройте окно, что-то мне нехорошо!
Я так и сделал, с тревогой поглядывая на него.
— А сейчас, дорогой Уотсон, я расскажу вам одну историю. Миссис Чилтон, присядьте, вам тоже будет интересно послушать. И вам тоже, мистер Чилтон.
Лет десять тому назад из колоний приехал родной брат мистера Чилтона, вдовец с тремя очаровательными дочками — Агнес, Элис и Адой. У него были деньги, и он купил себе дом в Тэмпле, а также позаботился о том, чтоб у его дочерей, когда они вырастут, были средства. Места в доме хватало, поэтому мистер Чилтон пригласил к себе своего младшего брата Артура с женой. К сожалению, в заморских странах Чилтон-старший сильно испортил себе здоровье, поэтому, когда два года спустя он скончался от жестоких желудочных болей, никто не заподозрил неладного. Дом перешёл к дочерям, а душеприказчиком согласно завещанию стал, конечно же, Артур. Годы шли, девушки взрослели и стали задумываться о самостоятельной жизни. И тут мистер Чилтон, человек очень мудрый, подсказал своим племянницам, что здравомыслящие люди страхуют свою жизнь. И Агнес, Элис и Ада так и сделали: застраховались каждая в пользу других сестер. Как видите, мистер Чилтон действовал исключительно бескорыстно — он-то не получал ничего.
А тем временем мисс Элис Чилтон познакомилась с одним достойным джентльменом и ответила на его ухаживания. Но к несчастью, девушка унаследовала недуг своего отца — или так это объяснял безутешный дядя — и скончалась через месяц после помолвки. Страховку получили её сёстры.
Но у старшей из них, мисс Агнес, возникли подозрения. Видите ли, Уотсон, в завещании Чилтона-старшего говорилось, что наследство должно быть поровну разделено между дочерьми и перейти к их потомкам. Но если бы случилось так, что девушки умерли, не оставив наследников, тогда…
— Полагаю, его получил бы брат мистера Чилтона?
— Да, он самый. Мисс Агнес была очень умна. Заметив у себя и мисс Ады внезапно проявившиеся признаки того же недуга, она пришла ко мне на Бейкер-стрит и поделилась своими подозрениями. Я же, к сожалению, недооценил нависшую над ней опасность, — уголки рта Холмса скорбно опустились вниз. — Через несколько дней она была мертва.
И тогда я решил, что спасти мисс Аду и вывести на чистую воду убийцу — дело чести. Я убедил мистера Чилтона сдать мне пару комнат, чтобы не спускать глаз с обитателей дома.
— Я пустил вас в дом только потому, что вы любили Агнес! — вскричал Чилтон.
— Неправда, вы пустили меня потому, что увидели жалкого, больного, сломленного человека, которого легко было убедить застраховать свою никчёмную жизнь — теперь уже, конечно, на ваше имя, — отрезал Холмс. — И вы делали всё, чтобы приблизить мою смерть. Уверен, что вы подобным образом вели себя и с племянницами — я видел, в какой сырой, мрачной комнате жила Агнес, страдавшая от кашля, и как раскаляется на солнце комната Ады, склонной к мигреням и обморокам. Вы негодяй, Чилтон, но вы не убийца, вы лишь пособник. Убийца — ваша жена.
Я бросил взгляд на лицо миссис Чилтон — оно ничего не выражало.
— Это она решала, что хватит ждать, не так ли? И тогда в дело шёл мышьяк. Полагаю, подозрений не возникало лишь потому, что девушки были застрахованы в различных обществах — уверен, именно вы им это посоветовали, мистер Чилтон — и никто не сообразил, что конечная выгода будет принадлежать вам. Ну, и потому, что выйдя замуж, мисс Фанни Уэйни, оправданная за недоказанностью улик в деле об отравлении её матери, превратилась в почтенную миссис Чилтон, не так ли? Нет-нет, не делайте ничего необдуманного: полиция уже в доме. Раскрытое окно было сигналом — точно так же, как и вчера, когда мы устроили побег мисс Аде. Вы, дорогой Уотсон, едва не сорвали весь наш план, так внезапно появившись в самый ответственный момент. Лестрейд, входите уже!
Несколько полицейских в штатском вывели из комнаты мистера и миссис Чилтон — муж гримасничал и сыпал проклятиями и оправданиями вперемешку, а жена была невозмутима, как каменное изваяние.
— И кувшин не забудьте, тут премилый раствор мышьяка, — сказал Холмс. — Боже, как я соскучился по нашей чудесной квартире на Бейкер-стрит! Уотсон, поехали домой!
После праздничного обеда (миссис Хадсон была извещена о возвращении своего любимого постояльца накануне и всю душу вложила в стряпню) мы с Холмсом блаженствовали, расположившись с трубками перед камином.
— Не хотите ли бренди? — спросил он, и я мягко упрекнул его:
— Дорогой друг, вам сейчас стоит быть поосторожнее со спиртным. Я понимаю, что вы должны были убедить Чилтона в том, что вы горький пьяница, но…
— Не беспокойтесь, Уотсон, я пил очень мало, — ответил Холмс, смеясь. — Для того-то мне и нужен был там Уиггинс: он выносил прочь виски, который, как считалось, я выпивал. Ну, кроме того количества, что мы нагревали на спиртовке, чтобы создать нужную атмосферу!
— Слава богу — вы меня порядком напугали.
— Мы, Холмсы, обычно предпочитаем бренди. Здесь водился виски лишь потому, что вы его пили. Майкрофт его вообще не держит.
— А вот в этом вы ошибаетесь, — заметил я не без удовольствия, — только вчера он мне предлагал именно виски.
Холмс поднял бровь и тихо рассмеялся.
— Ах вот как! Значит… он ждал кого-то в гости. Надо же! Стоит только отлучиться, и… Рискну предположить, виски был шотландский?
— Как вы узнали?!
Холмс отмахнулся, продолжая улыбаться.
— Неважно. Ну, если не бренди, тогда — музыка, — он открыл секретер и бережно достал оттуда безупречно целую скрипку. Я поглядел на него в изумлении.
— Ну, в самом деле, Уотсон, — сказал Холмс, — неужто вы поверили, что я способен на такой вандализм?
— По рассказам миссис Хадсон, вы были не в себе.
— Я сломал негодную скрипку, специально купленную для этого случая за гроши.
— И свои колбы и пробирки вы тоже не разбивали?
— Разбил несколько самых неважных. Нужно было создать у соглядатая уверенность, что Шерлок Холмс деградирует. Лестрейд был в курсе дела и неплохо мне помог.
— Так вы делали всё это для соглядатая?!
— Ну конечно. Жаль, я поздно догадался, что за домом наблюдают — и бедная Агнес Чилтон поплатилась за это. Незаурядная была девушка, Уотсон. — Холмс тронул кончиком пальца одну из струн.
— Но зачем такая сложная инсценировка?
— Чтобы разоблачить убийцу и спасти третью сестру, я должен был находиться в самой гуще событий. Чилтон видел меня и знал, кто я такой — значит, я не мог появиться у него под вымышленным именем.
— Но вы же мастер перевоплощения, Холмс!
— Да, но мне предстояло жить в его доме так, чтобы он в любой момент мог зайти ко мне и увидеть меня в состоянии алкогольного или опиумного опьянения. Вряд ли я мог позволить себе сложный грим или накладки, меняющие фигуру.
— И тогда вы решили сыграть опустившегося Шерлока Холмса?
— Да. Поводом для того, чтобы попроситься к Чилтону на квартиру, стала история о том, что я с первого взгляда влюбился в Агнес и отчаянно страдал после её смерти. Я хотел быть как можно ближе к ней, Уотсон!
Нежная и печальная мелодия полилась из-под смычка.
— И всё же я никак не могу понять, Холмс, — сказал я позже, когда мой друг отложил в сторону скрипку и смычок и вернулся к камину, — как вы могли убедительно изобразить чувство, которое вам незнакомо?
Холмс помолчал, глядя в окно, а потом, всё так же не глядя на меня, сказал:
— Когда я подвизался на театральных подмостках, то заметил, что актёры бывают двух типов. Одни перевоплощаются в своего персонажа, и у них всё меняется — голос, походка, жесты. Другие же находят внутри себя сходство с персонажем и играют как бы вариацию, усиливая нужные по пьесе черты или убирая ненужные. Обычно я всегда использовал первый способ; но в этот раз, раз уж играл самого себя, решил прибегнуть ко второму. Я… взял известную мне в самом себе привязанность, усилил её, дал ей разрастись и затем представил, что было бы, если б я позволил себе сломаться и впасть в отчаяние. Это было… пугающе легко, — по его телу пробежала дрожь. — А знаете что, Уотсон? Предупредите запиской вашу жену, что будете поздно, и давайте отправимся слушать «Силу судьбы» — она не менее кровава, чем жизнь, но гораздо, гораздо более мелодична!
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Опасная бритва", Перевод или фик. Детектив/кейc
Agata K., Akitosan, Amnezyna, Antitheos, bladdyblue, Bri An, Chelsea Smile, Curly_Sue, Forge, Harvey Specter, Indrikhole, Irene-Assole, ISSKRA, Melis Ash; mild strong, medium strong, strong strong; Moire, morcabre, natalia1, _Nirva, Nitocrisss, Northern Fox, *Olivia*, onaglorik, Оруга, P.H. Craftlove, Plum Pudding, RatBatBlue, Red_TABUretka, Regis, robin puck, seamonkey, Seras-chan, Sherlock, sige_vic, snowwhite-queen, So_Changeable, sokolovec, Staisy_, Svengaly, tes3m, TimSpirit, Tinuviel-f, Ural Lynx, Villisa21, wandarer, WinterBell, whisky & soda, х_любимая_х, Yuzik88, .Вещь не в себе, Вечное Воскресенье, вредная_привычка., Илэра, Марго Ивановна, МКБ-10, Прозрачная птица, Санастезис Нёкл, Сашка Огеньская, сосочки, Трегги Ди, Только сказки, Хрис
Работает тотализатор.
Ждём ваших догадок.
Работает тотализатор.
Ждём ваших догадок.
@темы: Организационное, БИ-5, Тотализатор
воскресенье, 31 мая 2015
За дротики!
Оригинал: Mary Morstan и The A.G.R.A. Problem
Автор: teapotsubtext
Перевод: Nitocrisss
Бета: Staisy_
Версия Шерлок ВВС
Размер: 2100 слов
Персонаж: Мэри Морстен
Рейтинг: PG
Аннотация: Поскольку Аманда ничего не знала о, так сказать, «темной стороне» Мэри, она не смогла разбросать по первым сериям сознательные намеки на ее истинное прошлое или истинный характер. Из чего следует, что ее истинный характер принципиально нигде не проявился, так?
Разрешение на перевод: получено
Примечание: Работа выполнена командой "Дротики" для Большой Игры-5.
Тема задания: мета
Размещение: с разрешения переводчика и после деанона
Скачать с АОЗ можно по ссылке
читать дальшеМожет показаться, будто в третьем сезоне нас познакомили с двумя Мэри. В «Пустом катафалке» и «Знаке трех» мы видим Мэри-медсестру, Мэри-невесту, Мэри-подругу. Она добрая, заботливая, она служит мостом между Шерлоком и Джоном и позволяет им быть «Шерлоком и Джоном» отдельно от нее. Она бывает веселой и забавной, милой и дурашливой.
В начале «Его последнего обета» мы в основном видим знакомую Мэри, и вдруг — бам! — перед нами Мэри номер два: Мэри-лгунья, Мэри-наемница, Мэри-убийца. Холодная и расчетливая, она предупреждает Шерлока, что убьет его, — и не отступает. Она угрожает ему снова и снова. Ее, кажется, совершенно не волнует боль, которую испытывает Джон, а на Бейкер-стрит она склоняет его к примирению с помощью эмоциональной манипуляции («Если ты меня любишь, не читай при мне»).
На первый взгляд противоречащие друг другу характеры двух Мэри для многих фанатов становятся камнем преткновения в отношении к персонажу и к третьему сезону в целом. Что еще хуже, после выхода сезона нам рассказали, что Аманда Эббингтон вообще ничего не знала, пока не получила сценарий «Обета», и потому никак не могла своей актерской игрой намекнуть на другую, а точнее, как я считаю, настоящую Мэри — наемного убийцу.
Сначала мне показалось, что создатели допустили катастрофическую ошибку, не рассказав актрисе об истинных мотивах, которые управляют ее героиней. Отлично подрезали Аманде крылья, молодцы. Неудивительно, что нам никак не увязать Мэри из «Знака» с Мэри из «Обета». Это два разных персонажа.
Или нет? Неужели ее образ действительно такой несбалансированный? Давайте перед тем, как решать, поподробней рассмотрим Мэри из первых двух серий.
Поскольку Аманда ничего не знала о, так сказать, «темной стороне» Мэри, она не смогла разбросать по первым сериям сознательные намеки на ее истинное прошлое или истинный характер, из чего следует, что ее истинный характер принципиально нигде не проявился, так?
Хорошенько подумав, я скажу «нет». Честно говоря, моя вера в создателей сериала колеблется от слепой до несуществующей, но мне кажется, что на самом деле они обошлись с персонажем Мэри на редкость хитро. Они написали Мэри человеком, который на поверхности кажется замечательным, но если разобрать в деталях, как она поступает и как относится к происходящему, мы увидим, что с самого начала ее излюбленное занятие — эмоционально манипулировать Шерлоком и Джоном. Она постоянно принижает значимость их чувств в угоду своим намерениям и, в общем и целом, без всяких угрызений совести заботится лишь о собственном удобстве.
Сразу проясню: мое личное мнение таково, что во всех перечисленных ниже ситуациях истинный характер Мэри («плохая девочка») просачивается сквозь тщательную маскировку («хорошая девочка»). Если, по вашему личному мнению, Мэри — не отрицательный персонаж, то ни один из приведенных ниже аргументов, вероятно, не покажется вам ни убедительным, ни конструктивным. Пожалуйста, читайте дальше, если хотите, просто будьте готовы, что в интерпретации большинства связанных с Мэри деталей мы общего языка не найдем.
Первый момент с Мэри из «Катафалка», который меня сразу же задел:
источник
Я согласна. Я — лучшее, что могло с тобой случиться.
Некоторым этот момент кажется забавным, но меня немного зацепило. Джон кое-как пытается предложить Мэри руку и сердце, явно с трудом подбирая слова. Но она не может удержаться от того, чтобы вставить самовлюбленную шуточку. Она даже извиняется за это, чего не сделала бы, если бы просто шутила, чтобы разрядить обстановку и подбодрить Джона. Я всеми руками за то, чтобы женщины были уверены в себе и независимы, но в этой реплике я ничего подобного не слышу. Я слышу человека, который до тошноты доволен собой и властью, которую имеет над жизнью другого.
Всего несколько минут спустя, когда Джон пытается справиться с осознанием того, что Шерлок обманывал его последние два года, она сперва почти что принимает сторону Шерлока:
Но ему понадобился бы помощник!
Опять ее истинное лицо проглядывает сквозь щели в маске. И опять она извиняется.
И вот этот момент:
источник
Джон все еще — вполне оправданно — расстроен и чрезвычайно взволнован неожиданным возвращением Шерлока и его легкомысленным отношением к своей фальшивой смерти. Вместо того чтобы поддержать Джона в его (совершенно праведном) гневе или, что было бы еще лучше, попытаться его успокоить, она насмешливо фыркает и вообще, похоже, даже закатывает глаза.
По моему личному мнению, даже если она не злодей, такое поведение просто отвратительно. Ее (новоиспеченный) жених переживает очень серьезные и непростые минуты, он имеет полное право вести себя эмоционально, имеет право сердиться на Шерлока, но Мэри, кажется, думает, что он принимает все слишком близко к сердцу — и как будто бы даже дразнит его, вынуждая еще больше терять самообладание. На мой взгляд, это еще одно доказательство того, что это не добрая Мэри-подруга, а эгоистичная Мэри-манипуляторша, которая пытается играть роль (и, честно говоря, не справляется).
Далее:
— Я с ним поговорю.
— Поговорите?
— О да.
Что ж, для тех из нас, кому не терпелось, чтобы Шерлок и Джон воссоединились и снова вместе раскрывали преступления, этот момент был бальзамом на душу. Но посмотрим на него с другой точки зрения: Джон только что обнаружил, что мучительное горе, которое терзало его последние два года, было бессмысленным и что Шерлок сознательно заставил его пройти через все это. И в этой ситуации его невеста не говорит ему: «Ты имеешь право злиться. Как он посмел такое сделать. Я знаю, что Шерлок тебе небезразличен, но вполне понятно, что сейчас ты на него зол. Не торопись. Разберись в себе. Тебе решать, хочешь ли ты иметь с ним дело. Я буду рядом, что бы ты ни выбрал».
Нет.
Вместо этого она загадочно бросает: «Он мне нравится». Джону это сейчас слышать совершенно не нужно: это ему не поможет и не успокоит его. Более того, сказав только лишь одну эту фразу, она в некотором роде перечеркивает все, что Шерлок заставил его пережить. И перед этим даже пожимает плечами, словно говоря: «Он предал тебя, врал тебе два года и изувечил твою жизнь настолько, что ты не знал, сможешь ли когда-нибудь выкарабкаться, но он мне нравится. Так что забей».
Да, мы не знаем, что говорила Мэри между сценами, и вы, если хотите, можете считать, что он все-таки дождался от нее поддержки, но мне так не кажется.
Мне кажется, она целенаправленно принижала праведный гнев Джона с самого начала, потому что ей удобно было бы отправлять их обоих гоняться за преступниками, когда ей хотелось. И, что более важно, в результате она снискала расположение Шерлока, от которого исходила самая большая угроза разоблачения. Что важнее, эмоциональное благополучие вашего жениха или сохранение тайны о вашем истинном лице? Что ж, миссис Мэри «я-сделаю-что-угодно-чтобы-удержать-Джона» Морстен, думаю, мы знаем ответ.
Переходим к «Знаку»:
Может, стоило бы усадить этих двух великовозрастных младенцев за стол и сказать: «Слушайте, идите и найдите себе дело. Вам же не терпится. Я не против. Я не собираюсь мешать вашей дружбе, так что отправляйтесь»?
Нет, она разыгрывает фальшивые телефонные разговоры и устраивает на кухне сговор с Джоном, а затем манипуляциями выпроваживает их из дома, потому что разве не это первым пришло бы в голову бывшему наемнику/агенту ЦРУ? Не дай Бог, мы еще начнем тут откровенно разговаривать о чувствах, когда можно просто друг другу наврать! Говорю вам, Мэри вскормлена и воспитана на обмане, другой образ жизни ей не под силу — даже теперь, когда она играет новую роль жены/медсестры. Сквозь фальшивую личину снова проступает настоящий характер.
Дальше — свадьба. У несчастного Шерлока на лице написано, как ему тяжело, к тому же в этой серии упоминается, что Мэри умеет «читать» Шерлока («Я вижу, когда ты врешь» — еще один пример того, как в кадре мелькают ее истинные черты).
И тем не менее она замечает о Шолто: «Он все время о нем болтает». «Джон говорит, это самый нелюдимый человек, какого он только встречал». «Знаешь, мы с тобой оба — не первые».
В этом диалоге мне видится, как Мэри, настоящая Мэри (отрицательный персонаж), внушает Шерлоку, что связь, которая есть у него с Джоном, не является такой уж ценной: «Шерлок, до тебя Джон уже был близок с мужчиной, а теперь он со мной. В тебе нет ничего особенного».
Как мне кажется, боль Шерлока очевидна: он говорит ей, чтобы она перестала улыбаться, но она парирует: «Это моя свадьба». Он раздраженно и печально вздыхает, а Мэри улыбается и высовывает язык.
«Эй, Шерлок, не хочешь еще щепотку соли на свои раны?»
Наверняка есть и другие моменты, которые можно обсудить в этом контексте, но навскидку, не пересматривая сезон еще раз специально, я вспоминаю именно эти. В общем и целом, мне не кажется, что персонаж Мэри вышел хоть сколько-нибудь несбалансированным. Ее написали такой с самого начала: предполагалось, что она должна — сначала незаметно, а потом совершенно очевидным образом — встать между Шерлоком и Джоном, а затем окончательно их развести. Она не была задумана положительным персонажем, и на самом деле нам не следовало к ней привязываться.
В «Катафалке» и «Знаке» Мэри чаще всего ведет себя совершенно нормально и мило, но, по моему убеждению, это как раз фальшивая личина. Эта Мэри — тонкая, потрескавшаяся маска на лице Мэри настоящей, той, которая использует Джона и Шерлока в собственных отвратительных целях, той, с кем мы встречаемся в «Обете», той, которая убивает, лжет и делает все, что придется, чтобы получить желаемое.
В третьем сезоне многое из того, что на первый взгляд может показаться милым, при повторном просмотре просто душу разрывает… И Мэри — не исключение.
Загадочная А.Г.Р.А. Что там, на чертовой флэшке?!
Не могу выкинуть ее из головы:
Сволочная флэшка. Что на ней записано? Этот вопрос сводит меня с ума с момента пересмотра третьей серии. Правда, это было всего два дня назад, но все равно — не могу перестать думать об этом. Изначально у меня было предположение, что на флэшке содержится просто список убитых ею по контракту людей. Что-то типа киллерского портфолио, если хотите. Но потом возник вопрос: зачем?! Зачем ей хранить всю эту информацию в одном месте? Разве это не опасно? Я не знаю, в шпионский университет меня не взяли. У меня нет никакого представления о том, как правильно сортировать и хранить записи о своих убийствах.
Да, возможно, информация там — именно такого рода, но если вспомнить, что Мэри говорит Джону, когда протягивает ему флэшку, начинает казаться, что там что-то более глобальное:
Здесь все о том, кем я была.
КЕМ Я БЫЛА, а не ЧТО Я СДЕЛАЛА.
Какая разница между этими двумя фразами? «Что я сделала» звучит довольно сухо и четко и сразу позволяет понять, что будет на флэшке: кого она убила, когда и по чьему заказу. «Кем я была», с другой стороны, намного глубже по смыслу. Это предполагает не только факт деяния, но и причину, вдохновителя, то, как она сумела на это пойти, как так случилось, что она оказалась готова на такое, что с ней сделали, с кем она связалась и т.д. и т.п. «Кем я была» включает в себя не только информацию о преступлениях, но и мотивы, истоки, окружение, историю психологических воздействий и т.д.
Дальше она говорит: «Если ты меня любишь, не читай при мне, потому что, когда закончишь, ты меня разлюбишь…»
Если на флэшке содержится просто информация о ее преступлениях — грязная работа для ЦРУ, как говорит Магнуссен, — неужели этого хватит, чтобы Джон ее разлюбил? В смысле, Шерлок же прямо в его присутствии сообщил Мэри, что знает о ее киллерском прошлом, так что список имен жертв уже вряд ли кардинально изменит его мнение.
Значит, данные на флэшке, скорее всего, более подробные, более возмутительные, более личные, болезненные для Джона. Так что же это?
Мне кажется, если вспомнить теорию о возможной связи между Мэри и Мориарти, то это — самая реальная зацепка для такого предположения. Кем она была, прежде чем превратилась в Мэри Морстен? Может быть, у нее сохранились деловые связи с Джимом? Не она ли была одним из снайперов в бассейне, не она ли выстрелила в заложницу в «Большой игре»? Черт, а может, это она прострелила Джону плечо в Афганистане? С этим сериалом никогда не знаешь.
Или вспомним, как в «Знаке» она назвалась сиротой, а Магнуссен в своей «телеграмме» припомнил ее семью. Вид у нее был испуганный. Что, если она убила свою семью, и именно это в итоге привело ее к карьере киллера? Не так-то просто найти работу, если вас разыскивают за убийство родителей. И если Мэри и вправду их убила, то почему? Возможно, именно она — тот самый «социопат», которым Шерлок так неуклюже притворяется? Вот только — настоящий?
А еще есть возможность того, что флэшка пуста (в качестве дани канону, где фигурировал сундук «с сокровищами Агры», в котором Уотсон ничего не обнаружил). Хотя это наталкивает на размышления о том, знала ли Мэри, что Джон не будет читать, или, может быть, кивок канону именно в том, что Джон бросил в огонь другую, пустую флэшку?
Лично мне кажется, что А.Г.Р.А. должна быть непосредственно связана с Джоном (и/или с Шерлоком), что говорит в пользу теории Мэри-«Морана».
Если, конечно, она не сделала карьеру, убивая щенков или, там, котят каких-нибудь. После таких подробностей, наверное, ее бы кто угодно разлюбил.
@темы: Мета, БИ-5, команда "Дротик"
суббота, 30 мая 2015
Парни в колготках
Название: Причудливо тасуется колода
Автор: Moire
Бета: .Вещь не в себе
Оформление: seamonkey
Версия Шерлок BBC, фильмы с участием Бэзила Рэтбоуна (1939-1946)
Размер: 3330 слов
Категория: джен
Персонажи: Шерлок Холмс, Джеймс Мориарти
Рейтинг: G
Аннотация: Об истоках некоторых деталей и художественных приемов сериала "Шерлок" BBC
Примечание: в качестве иллюстраций использованы кадры из фильмов:
Приключения Шерлока Холмса / The Adventures of Sherlock Holmes, 1939.
Шерлок Холмс и секретное оружие / Sherlock Holmes and the Secret Weapon,1943.
Шерлок Холмс: Женщина в зеленом / Sherlock Holmes: The Woman in Green, 1945.
Тема задания: мета
Размещение: Только после деанона
читать дальшеСоздатели сериала «Шерлок» Марк Гэтисс и Стивен Моффат признавались, что из прежних экранизаций историй о Шерлоке Холмсе им наиболее близки фильмы с участием Бэзила Рэтбоуна в роли Шерлока Холмса.
Одна из важных особенностей этих фильмов в том, что в них Шерлок Холмс является современником тех, кто жил в 40-е годы. Строго говоря, первые два фильма, снятые в 1939-м году, отражают викторианскую эпоху. Но с третьего фильма «Шерлок Холмс и голос ужаса», который был снят в 1942-м году, Холмс — типичный лондонец 40-х годов 20 века: борется с нацизмом, переживает авианалеты Германии и применяет свой талант для разоблачения внутренних врагов. С современной точки зрения создатели этого фильма переборщили с патриотическим пафосом, но в то время это было оправдано — одной из целей фильма было стремление поднять дух британцев, ведь теперь вместе с ними с фашизмом боролся их национальный герой. Это не единственный случай перенесения героя из прошлого в настоящее. Например, образ бравого солдата Швейка, созданного воображением чешского писателя Ярослава Гашека после первой мировой войны, широко эксплуатировался во время второй мировой.
Перенесение Холмса из конца 19 века в середину 20-го вместе с его окружением не объясняется никак. Жил тогда, теперь живет сейчас. И ничуть не постарел. Как не постарели ни доктор Уотсон, ни миссис Хадсон. А что же его главный противник — профессор Мориарти? А вот с ним происходят удивительные метаморфозы. Он, впрочем, тоже не стареет, меняется лишь его облик. Из 14 фильмов профессор появляется в трех. Один из этих фильмов относится к викторианской эпохе, в остальных профессор, как и Холмс — образца 40-х годов. Но удивительно не это: профессора играли три разных актера. Хотя это был тот же самый герой. И с актером, сыгравшим самого первого Мориарти — Джорджем Зукко, ничего не произошло, он продолжал сниматься в фильмах вместе с Бэзилом Рэтбоуном, играя другие роли, в том числе и роли злодеев. Есть еще одна вещь, вызывающая удивление. В конце каждого из этих фильмов профессор гибнет, и его смерть не вызывает сомнений. И когда он возвращается, его чудесное спасение не объясняется ничем, кроме общей идеи: профессор гений, и его гениальность помогла ему как-то выжить. Авторы фильмов не оригинальны в выборе смерти для Мориарти: во всех трех случаях тот погибает, падая с большой высоты. По сути, это три варианта «рейхенбахского падения».
Джордж Зукко в фильме «Приключения Шерлока Холмса» / The Adventures of Sherlock Holmes, 1939.
Лайонел Атвил в фильме «Шерлок Холмс и секретное оружие» / Sherlock Holmes and the Secret Weapon,1943.
Генри Дэниэл в фильме Шерлок Холмс: Женщина в зеленом / Sherlock Holmes: The Woman in Green, 1945.
Фильмы с участием Бэзила Рэтбоуна и Найджела Брюса настолько вдохновили Стивена Моффата и Марка Гэтисса, что те не ограничились общей идеей (сделать Холмса нашим современником), а воспроизвели довольно много деталей, использованных в фильмах 40-х годов. По сути, Холмс был перенесен дважды: сначала из конца 19-го века в середину 20-го, а затем уже из середины 20-го в начало 21-го. Кое-что, конечно, бралось непосредственно у сэра Артура, но очень многое все же напрямую заимствовано из фильмов 40-х. Детали не воспроизводятся в точности: они видоизменяются, осовремениваются, события происходят в другом порядке, вплоть до того, что порой причина конкретного события меняется со следствием, но они узнаваемы. Карточный пасьянс разложен по-новому, но использованы в нем те же самые карты, пусть они и раскрашены цветными карандашами, пусть даже королю пририсованы кудри, а валету — усы, пусть рубашки у карт обновлены, но колода все равно та же самая.
Хотите узнать об этих деталях больше? Тогда продолжим.
Впервые мы видим профессора Мориарти в суде во время заключительного заседания. Присяжные только что вынесли единогласный вердикт: профессор не виновен в убийстве. У Мориарти алиби, и его готовы подтвердить 300 членов Королевского Общества. Профессора освобождают из-под стражи прямо в зале суда. Судья, конечно, не может оспорить решения присяжных, однако, по его мнению, это решение ошибочно: ему, как он заявляет, сложно примириться с тем, что профессор оправдан.
Сразу после объявления об освобождении Мориарти в зал врывается Шерлок Холмс с заявлением, что у него есть важные улики, доказывающие виновность Мориарти в убийстве. Однако уже поздно: по закону, если подсудимый уже оправдан, его нельзя повторно обвинить в том же преступлении. Этот раунд Холмс проиграл.
Холмс и Мориарти вместе выходят из здания суда, мирно беседуя. Со стороны может показаться, что они старые друзья или как минимум приятели. Мориарти любезно предлагает Холмсу подвезти его до дома, Холмс соглашается. Пока они едут, Мориарти говорит Холмсу, что собирается его уничтожить, и это будет венцом его преступной карьеры.
Сразу после победы над Холмсом Мориарти собирается заняться научными исследованиями и никогда больше не возвращаться к преступной деятельности. На протяжении всей поездки происходит взаимный обмен любезностями с солидной долей язвительности. Покидая экипаж, Холмс говорит Мориарти, что не намерен приглашать его в свой дом
Сцена в экипаже замечательная. Трудно не заметить классический перевертыш: ведь у сэра Артура как раз Холмс выражает желание завершить карьеру детектива и уйти на покой после победы над Мориарти.
Что касается Моффата и Гэтисса, то они в своем сериале перевернули эту сцену. У них Холмс присутствует в суде с самого начала, но вердикта присяжных он тоже не слышит, так как удален с заседания за неподобающее поведение.
В обоих фильмах присяжные выносят единогласное решение. В обоих фильмах Мориарти оправдан и освобожден прямо в зале суда. В обоих фильмах он проводит в заключении 6 недель.
Впрочем, Моффат и Гэтисс изменили не только ход процесса, но и порядок событий. В их сериале Мориарти попадает в суд после проникновения в Тауэр и вскрытия помещения с королевскими регалиями. А в фильме 1939-го года Мориарти проникает в Тауэр и добирается до королевских регалий уже после суда.
Общим для обоих фильмов является обещание Мориарти уничтожить Холмса. Прежде всего это реализуется, как попытка уничтожить репутацию Холмса.
Мориарти организует преступление — «отвлекающее дело», чтобы Холмс полностью сосредоточился на его раскрытии и при этом упустил готовящееся преступление века — похищение королевских регалий из Тауэра. При этом репутация Холмса действительно оказывается под ударом. Во-первых, Холмса предупреждают о готовящемся убийстве — и это убийство Холмс несмотря на предупреждение не успевает предотвратить — более того, на его глазах едва не убивают и его клиентку через два дня после убийства ее брата. Во-вторых, его предупреждают о возможном похищении крупного алмаза, который под охраной должен быть доставлен в королевскую сокровищницу Тауэра. И проследить за порядком его неоднократно просит сам комендант Тауэра. Но Холмс, увлеченный делом об убийстве, сначала отмахивается от этих просьб, а потом, раздраженный назойливостью коменданта, посылает вместо себя «своего лучшего человека» — доктора Уотсона. В присутствии доктора камень похищают, но похитители, убегая от погони, случайно его роняют. На самом деле, похищение камня было отвлекающим маневром, который помог профессору добраться до сокровищницы. В общем, Мориарти обставляет Холмса по всем статьям, причем о своих шагах он предупреждает Холмса заранее, не напрямую, конечно, а с помощью намеков и ребусов.
В последний момент до Холмса, наконец-то, доходит, что все события последних дней — сложная игра профессора и, разгадав все загадки, Холмс мчится в Тауэр, надеясь, что еще не поздно помешать профессору совершить похищение века. Финальная схватка происходит на крыше Тауэра, откуда Холмс во время драки фактически сбрасывает Мориарти. Профессор падает во внутренний двор Тауэра с высоты нескольких этажей, и динамика его падения не оставляет ему никаких шансов на выживание: приземлиться он должен был на голову и плечи, а это мгновенная смерть.
Что же заимствовали Моффат и Гэтисс из этого фильма? Очень многое. Тут и сама идея проникновения в Тауэр, и отвлекающее дело для Холмса, и специально составленный ребус, разгадка которого дает ключ к преступлению. Крыша высокого здания, как место для финальной схватки, тоже была ими использована. А еще есть множество мелких и очень милых деталей. Например, нам показывают путеводитель по Лондону. В разговоре Мориарти с его слугой и помощником упоминается, что от прежнего помощника по имени Хиггинс, задававшего слишком много вопросов, «осталась лишь пара ботинок». — «Всего один», — робко замечает слуга. Как тут не вспомнить разговор Джима с Ирэн, где Джим обещает, что от Ирэн останется «лишь пара туфель», если Ирэн что-то сделает не так! В качестве ребуса-подсказки для разгадки преступления Мориарти посылает девушке — клиентке Холмса — рисунок, в котором клиентка узнает иллюстрацию к детскому стишку про альбатроса. В современном сериале одним из ключей к разгадке был сборник сказок братьев Гримм, присланный девочке. В обоих фильмах в отвлекающем деле, призванном уничтожить репутацию Холмса, жертвами были брат и сестра, и в обоих фильмах брат пострадал сильнее.
В фильме, вышедшем в 1943-м году — «Шерлок Холмс и секретное оружие», Мориарти каким-то неведомым образом возвращается с того света в образе другого актера — Лайонела Этвила. Да, весь мир убежден, что Мориарти мертв, однако Холмс получает подтверждение того, что это не так. Помимо всего прочего, Холмс получает от профессора записку незамысловатого содержания: «We meet again, mr. Holmes!»
Нет необходимости пересказывать содержание фильма. Он достаточно оригинален, хотя в нем и использована идея рассказа сэра Артура «Пляшущие человечки», однако и она подверглась значительной переработке, и шифр, используемый в письме, оказался немного сложнее простого подстановочного шифра. Значительная часть фильма посвящена своеобразному соревнованию между Мориарти и Холмсом — кто кого опередит в расшифровке письма, написанного третьим лицом.
Моффат и Гэтисс не использовали сюжет этого фильма в своем сериале, довольствуясь рядом деталей и совершая иногда перевертыши.
Так среди деталей, заимствованных Моффатом и Гэтиссом, неожиданно оказываются женские духи с запоминающимся названием «Claire de Lune».
Среди ученых, которых убил Мориарти, профессор Керн. А помните таксиста с игрушечным пистолетом? В сериале «Шерлок» пистолет нужен был для того, чтобы жертвы безропотно шли туда, куда нужно таксисту. В фильме же 40-х годов Мориарти направляет пистолет на Холмса, объясняя, что не собирается убивать Холмса прямо сейчас, просто ему нужно, чтобы Холмс не устраивал сцен и делал то, что ему скажут. Сцена примечательна тем, что Холмс, едва увидев пистолет в руках Мориарти, разочарованно произносит: «Всего лишь пистолет? Вы уже не тот профессор Мориарти, не тот криминальный гений, которого я когда-то знал!»
Позже, уже в самом финале фильма, Холмс снова напомнит профессору, что разочарован: Мориарти из криминального гения превращается в обыкновенного преступника. Даже те виды смерти, которые Мориарти предлагает Холмсу на выбор, слишком обыкновенны — никакой, дескать, изобретательности. В самом деле, немного чести бороться с обыкновенным преступником и убийцей — это слишком скучно. «Однако, — возражает ему профессор, — я удовлетворюсь тем, что победил и буду жить». — «Жить — да, — отвечает ему Холмс, — но это не победа». Холмс объясняет профессору, что очень многое в их встрече происходит по его, Холмса, правилам. Ведь это не Мориарти поймал Холмса, это сам Холмс позволил себя похитить, чтобы спасти другого человека. А Мориарти в ответ собирается убить Холмса самым обычным способом и всего лишь с единственной целью — успокоить свои нервы. То есть в этом он ничем не отличается от любого другого обыкновенного убийцы.
Моффат и Гэтисс перевернули эту сцену. На крыше госпиталя Джим слушает песню «Staying Alive», даже подпевает последней строчке, он говорит Шерлоку о победе над ним, но вовсе не удовлетворен ни тем, что победил, ни тем, что останется жить. Потому что Шерлок крайне разочаровал Джима, оказавшись обыкновенным человеком, и Джиму снова предстоит скучная жизнь, игра с обыкновенными людьми.
На этом сходство финальных сцен обоих фильмов не заканчивается. Холмсу 40-х годов очень важно потянуть время, чтобы дать своим друзьям найти себя и заодно другого похищенного человека. Любая выигранная минута повышает шансы на выживание. Шерлок на крыше госпиталя тоже тянет время и с той же целью. Шерлок даже просит у Джима дополнительную минуту в одиночестве. А Холмс Бэзила Рэтбоуна расписывает профессору преимущества медленной смерти: «Будь я на вашем месте, я бы просто выпустил из вас кровь, но сделал это медленно, наблюдая, как жизнь утекает из вас капля за каплей, и понимая, что и вы все это чувствуете и осознаете». Профессор попался на эту удочку и устроил Холмсу в точности все то, что Холмс так красочно расписывал. Выражение «капля за каплей» так ему понравилось, что он неоднократно повторял его, наклоняясь к Холмсу и проверяя его состояние. Забавно, что Шерлок 21-го века говорит Джону Уотсону: «Мориарти уничтожает меня дюйм за дюймом», — явная отсылка к «капле за каплей».
И уже в самом конце фильма, когда «наши победили», и Мориарти остается лишь одно — бежать, Холмс говорит, что со стороны Мориарти было «настоящим самоубийством» завязать Холмсу глаза и все же позволить услышать звук работающего механизма потайной двери, через которую Мориарти и намеревался скрыться от преследования. В ответ Мориарти говорит, что потайной ход необычен: он устроен так, что первый прошедший запустит механизм западни, в которую обязательно попадет любой преследователь. И если Холмс все еще намерен преследовать Мориарти, то он обязательно попадет в ловушку и упадет с высоты 60 футов.
Во время разговора появляется доктор Уотсон, как всегда, не вовремя (или, наоборот, очень вовремя!). Это на мгновение отвлекает Холмса, и Мориарти, воспользовавшись ситуацией, скрывается в потайном ходе, где попадает в свою же собственную ловушку, падает с высоты и разбивается. «Бедный Мориарти, — говорит Холмс, — я не сказал ему, что кое-кто там уже прошел и открыл западню».
Моффат и Гэтисс, ухватившись за слово «самоубийство», произнесенное лишь как фигура речи, устроили своему Мориарти настоящее самоубийство. Еще одной — скорее случайной, чем специально устроенной — параллелью является тот факт, что высота госпиталя святого Варфоломея как раз составляет 60 футов (около 20 метров).
В третий раз мы встречаемся с профессором в фильме «Женщина в зеленом». Мориарти вновь меняет облик. На этот раз его играет актер Генри Дэниел. Есть в мире постоянные вещи — снова Мориарти числится мертвым. За год до событий фильма его повесили в Монтевидео. О падении с высоты 60 метров во время Второй мировой войны — ни слова. Однако, в Лондоне происходит серия преступлений, организованных столь хитро, что Холмс начинает подозревать, что здесь не обошлось без профессора. Он делает вывод, что Мориарти жив и, более того, находится в Лондоне. А под именем профессора Мориарти повесили кого-то другого. Холмс делится своими соображениями с доктором Уотсоном и говорит, что готов поставить на это свою репутацию.
Сразу после этого разговора раздается телефонный звонок. Доктора Уотсона просят приехать и оказать медицинскую помощь травмированной женщине. Уотсон говорит, что он на пенсии и давно не практикует, но готов помочь. Он сдувает пыль с медицинского саквояжа и быстро уходит, ворча, что не стоит карабкаться наверх, чтобы покормить канареек, если в тебе 90 килограммов веса.
Как только Уотсон закрывает за собой дверь комнаты, Холмс достает скрипку и начинает играть. Под звуки скрипки Уотсон спускается по лестнице со второго этажа на первый и, наконец, покидает дом. И как только он это делает, из тени выходит человек и начинает подниматься по лестнице. Свет поставлен так, что мы не видим его лица — сначала только силуэт, а как только он попадает в освещенное пространство, мы видим лишь его спину. Он поднимается осторожно, стараясь не шуметь. За несколько ступеней до площадки человек замирает, услышав, что Холмс прекратил играть. Затем, когда Холмс возобновил игру, человек продолжает достигает площадки и, наконец, входит в комнату.
Моффат и Гэтисс довольно точно воспроизвели этот эпизод, фактически повторили его. Правда, Шерлок более гостеприимен — он не только предлагает Джиму сесть, но и угощает чаем. А Джона нет на Бейкер-стрит совсем по другой причине. Но все равно этот эпизод прекрасно смотрится в обоих фильмах.
Когда Холмс предлагает Мориарти сесть, тот благодарит и садится в кресло, предварительно передвинув его. Холмс берет стул и садится напротив.
Джим тоже садится вовсе не туда, куда указал Шерлок, так что у нас снова явная параллель.
А вот содержание разговора Моффат и Гэтисс частично использовали в сцене в бассейне, частично в сцене на Бейкер-стрит, а кое-что было и в вырезанных репликах сцены на крыше госпиталя. В бассейне Шерлок говорит Джиму, что мог бы застрелить его прямо сейчас. А на крыше госпиталя Шерлок догадывается, что телефонный звонок, заставивший Джона покинуть Шерлока, дело рук Джима.
Мориарти шантажирует Холмса: «Выдашь меня полиции — и больше никогда не увидишь Уотсона!» И действительно: к Уотсону был приставлен убийца с ножом, который только и ждал сигнала, а Уотсон об этом даже не догадывался.
Джим Мориарти говорит Шерлоку: «Можешь меня полиции сдать!» — Джону все равно не жить, если Шерлок не завершит «мрачную сказку» так, как этого хочет Джим.
В финале этой сцены противники пришли к обоюдному согласию, что ни один из них не сможет насладиться чистой победой, а в случае открытого противостояния, они, скорее всего, «вступят в вечность рука об руку», и это было бы очень трогательно.
На крыше госпиталя все более конкретно. Шерлок говорит Джиму: «Хочешь пожать мне руку в аду — я не разочарую тебя!» И они действительно обмениваются рукопожатием, а затем «вступают в вечность». По крайней мере, один из них. Второй слегка подзадержался, чтобы попрощаться с другом. Правда, позже выясняется, что один из противников выжил, да и второй, вероятно, тоже, но сцену на крыше это нисколько не портит.
«У вас нет доказательств», — говорит Мориарти Холмсу. «Ни единого, — подтверждает Холмс. — Только вы».
И это согласуется со сценой на крыше госпиталя, где Шерлок говорит Джиму: «У меня есть ты!», намекая, что пока в его, Шерлока, руках есть живой Джим Мориарти, игра не закончена.
В финале фильма «Женщина в зеленом» Холмс принимает «расслабляющий» наркотик и позволяет преступникам загипнотизировать себя. Под действием гипноза он пишет прощальную записку, где признается, что столкнулся с неразрешимой загадкой и потому решил покончить с собой. Он кладет записку в карман, а затем его выводят на террасу, которая расположена довольно высоко над землей — вряд ли ниже, чем крыша Бартса. Холмс, все еще под действием наркотиков и гипноза, по приказу Мориарти поднимается на парапет и идет по нему. По дороге он едва не срывается, но все же удерживается. Он останавливается, дойдя до поворота. Мориарти говорит Холмсу, что перед ним дверь, за которой находится то, что Холмс ищет: профессор Мориарти и другие преступники.
В последний момент на террасу, конечно, врывается Уотсон вместе с полицией. И тут выясняется, что Холмс вовсе не под гипнозом. Он просто играл и тянул время.
Полиция арестовывает всех. Мориарти пытается бежать, но по дороге срывается и… правильно, падает вниз и разбивается насмерть. Уже в третий раз в этой экранизации.
О чем мы еще не упомянули? Наверно, о том, что Моффат и Гэтисс позаимствовали из этого фильма идею взять Джона в заложники. А еще идею принудить Холмса к самоубийству. Со всеми атрибутами самоубийства: тупиковым делом, прощальной запиской и прочим.
Осмелимся сделать прогноз. Если Моффат и Гэтисс последовательны в своих заимствованиях, то мы никогда не узнаем ни как выжил Шерлок, ни как выжил Джим. Фильмы с участием Бэзила Рэтбоуна не дают таких объяснений — авторы современного Шерлока Холмса тоже вряд ли их дадут. Мориарти «как-то выжил» — и это все, что нам с вами положено знать. Грустно, но это так.
И на закуску.
Среди фильмов, не связанных с профессором Мориарти, можно отметить «The House of Fear» / «Замок ужаса» (1944), в основу которого положен рассказ «Пять зернышек апельсина».
Семеро давних друзей организовали клуб «Добрые товарищи». Все они немолоды и одиноки, все оформили солидную страховку, а затем переоформили ее в пользу остальных членов клуба. В какой-то момент они перебрались жить к одному из них в уединенный замок, находящийся в Шотландии. Все шло хорошо, пока члены клуба не стали загадочным образом умирать. Накануне смерти каждый из них получал конверт, содержащий зернышки апельсина. Число зернышек каждый раз соответствовало числу оставшихся в живых членов клуба. Таким образом, первый умерший получил в канун своей смерти 7 зернышек, второй 6 и так далее. Загадочные смерти вызвали подозрение у страховой компании, и представитель компании обратился к Холмсу с просьбой во всем разобраться. Еще одной особенностью серии смертей было то, что всех погибших невозможно было узнать: один разбился на машине, причем машина упала в пропасть и взорвалась, другой утонул — и тело было найдено через 10 дней, еще кто-то погиб от взрыва. Возникло подозрение, что один из членов клуба убивает остальных, чтобы получить все их страховки.
В конце фильма все члены клуба оказались живы, а найденные на местах их мнимых смертей тела принадлежали другим умершим.
Моффат и Гэтисс взяли отсюда две идеи: подмену тел с обезображиванием до неузнаваемости (вспомним Ирэн) и апельсиновые зернышки. Удачная игра слов: «pip» означает не только зернышко, но и короткий звуковой сигнал. Во время «Большой игры» Шерлок получал на розовый айфон сообщения с короткими "бип", число которых уменьшалось по мере разгаданных загадок.
Конечно, здесь рассказано далеко не обо всех параллелях этих двух замечательных экранизаций, лишь о самых интересных. Однако, если нам удалось заинтересовать вас, значит цель достигнута. Обязательно посмотрите фильмы с участием Бэзила Рэтбоуна — не пожалеете.
@темы: Мета, БИ-5, G - PG-15, команда "Рапира"
Название: Шерлок Холмс и реальные уголовные дела
Автор: Оруга
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: 5646 слов
Рейтинг: PG-13
Аннотация: Рассказ о некоторых реальных уголовных делах XIX-начала XX века, которые могли найти отражение в произведениях Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе.
Примечание/Предупреждения: Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Мета
Размещение: Запрещено
Популярная литература (как и популярное искусство вообще) всегда опирается на злободневные для читателя (зрителя, слушателя) темы. В криминальных романах такими часто являются уголовные дела, получившие большой общественный резонанс. Вот почему в советских детективах мы читали про расхитителей и иностранных шпионов, а в современных скорее встретятся серийные убийцы и «оборотни в погонах».
Шерлок Холмс, как известно, расследовал множество самых разнообразных дел: убийства, кражи, шантаж, загадочные исчезновения... Было бы логично предположить, что в рассказах Конан Дойла читатели находили отголоски реальных уголовных дел того времени. И мы с уверенностью можем заявить: так оно и есть. Но это именно отголоски, детали, отдельные моменты — Конан Дойл, как истинный художник, преломлял реальные события так, как это требовалось ему для воплощения его замысла.
Лаборатория пустовала, и лишь в дальнем углу, пригнувшись к столу, с чем-то сосредоточенно возился какой-то молодой человек. Услышав наши шаги, он оглянулся и вскочил с места.
— Нашел! Нашел! — ликующе крикнул он, бросившись к нам с пробиркой в руках. — Я наконец нашел реактив, который осаждается только гемоглобином и ничем другим! — Если бы он нашел золотые россыпи, и то, наверное, его лицо не сияло бы таким восторгом.<...>
— Господи, да это же практически самое важное открытие для судебной медицины за десятки лет. Разве вы не понимаете, что это дает возможность безошибочно определять кровяные пятна? — воскликнул Холмс.<...> Раскрытие преступлений всегда упирается в эту проблему. Человека начинают подозревать в убийстве, быть может, через несколько месяцев после того, как оно совершено. Пересматривают его белье или платье, находят буроватые пятна. Что это: кровь, грязь, ржавчина, фруктовый сок или еще что-нибудь? Вот вопрос, который ставил в тупик многих экспертов, а почему? Потому что не было надежного реактива. Теперь у нас есть реактив Шерлока Холмса, и всем затруднениям конец!
И действительно, ликование по этому поводу вполне понятно: возможность точно определять наличие крови была мечтой всех следователей с незапамятных времен. А дальше Холмс выпаливает несколько имен — все это обвиняемые, чью вину было трудно или невозможно доказать именно из-за отсутствия «реактива Шерлока Холмса»: «год назад во Франкфурте разбиралось запутанное дело фон Бишофа. Он, конечно, был бы повешен, если бы тогда знали мой способ. А дело Мэзона из Брадфорда, и знаменитого Мюллера, и Лефевра из Монпелье, и Сэмсона из Нью-Орлеана?»
Остановимся на Мюллере, потому что это дело «засветилось» еще в одном произведении о Холмсе.
— Вспомнил! — воскликнул я и принялся рыться в ворохе газет, валявшихся на диване. — Ну да, конечно, вот он! Кадоген Уэст — это тот молодой человек, которого во вторник утром нашли мертвым на линии метрополитена.
9 июля 1864 года в четверть одиннадцатого ночи двое банковских служащих сели в пустовавшее купе первого класса...9 июля 1864 года в четверть одиннадцатого ночи двое банковских служащих сели в пустовавшее купе первого класса на станции Хакни Северо-Лондонской железной дороги. Один из них коснулся рукой сиденья и почувствовал, что оно покрыто неприятной липкой субстанцией. В неясном свете масляных ламп он сумел разобрать только, что это вещество красного цвета. Охрану успели вызвать до того, как поезд тронулся. Вагон обыскали и обнаружили, что следы жидкости, напоминающей кровь, имеются также на диванных подушках, окне, одной из дверных ручек и прогулочной трости. В купе обнаружились также маленькая черная сумка и бобровая шляпа с биркой изготовителя — Дж. X. Уолкера.
Свидетелей происшествия не было. В то время между железнодорожными вагонами не было ни переходов, ни окон. Ограбления, зачастую с применением насилия, были отнюдь не редким явлением, особенно ночью. Подозревая подобный случай, полиция приказала опечатать вагон, отцепить его и отправить на станцию Боу для дальнейшего осмотра. Шляпу, трость, сумку и подушки отдали в столичную полицию, чтобы пятна изучили и по возможности установили, действительно ли это кровь.
Приблизительно в то время, когда вагон обыскивали, машинист поезда, следующего в противоположном направлении, увидел, как на двухметровый участок земли между рельсами упала темная фигура. Остановив поезд, машинист выбрался из него и обнаружил лежащего без сознания мужчину, которого, по-видимому, жестоко избили. Его отнесли в ближайший кабак, где по содержимому карманов установили, что это Томас Бриггс, семидесятилетний главный клерк банковского дома Робертс на Ломбард-стрит. Среди прочих повреждений у мистера Бриггса была трещина черепа, и он умер на следующее утро, не приходя в сознание. Его сын, вызванный в полицию, опознал сумку и прогулочную трость как принадлежавшие его отцу, но сказал, что никогда не видел шляпу, обнаруженную в вагоне. Цилиндр мистера Бриггса исчез так же, как и золотые часы с цепочкой.
Инспектор Скотланд-Ярда Дик Теннер пришел к выводу, что преступление было непреднамеренным грабежом, и нападавший, находясь в состоянии аффекта, по ошибке унес с собой чужой головной убор. Он составил описание забытой в вагоне шляпы, цепочки и часов. Поскольку нападение на мистера Бриггса стало первым убийством в Британии, произошедшем в железнодорожном вагоне, общественный резонанс этого события был огромен. Благодаря этому следствие продвигалось очень быстро. Вскоре в полицию обратился ювелир, который принес пропавшие ценности. Он рассказал, что явившийся к нему клиент обменял их на похожий комплект той же стоимости.
Когда об этом написали газеты, один кучер кэба рассказал полиции о том, что друг семьи Франц Мюллер давал его десятилетней дочери поиграть со шкатулкой, на которой была выгравирована фамилия ювелира. Кроме того, у Мюллера была шляпа, такая же, как та, что обнаружили в вагоне. От кучера полиция получила фотографию Мюллера, и ювелир опознал в нем своего покупателя.
Однако в Англии обнаружить Мюллера не удалось. Допрашивая его домовладелицу, инспектор Теннер выяснил, что тот отбыл в Нью-Йорк на парусном судне «Виктория». Тогда Теннер воспользовался плодами технического прогресса: сел на борт парохода «Манчестер» и оказался в Нью-Йорке на несколько недель раньше, чем парусник «Виктория». При задержании у Мюллера обнаружили цилиндр убитого Бриггса, который он укоротил, чтобы убрать подписанное изнутри имя предыдущего владельца. Мюллера вернули в Англию; 27 октября 1864 года начался судебный процесс.
В своих показаниях по делу Мюллера доктор Генри Лэзеби опирался на точное расположение пятен крови на месте преступления, а также обнаруженных на трости. Лэзеби в деталях описал то, как был убит Бриггс. Присяжные признали Франца Мюллера виновным, и он был публично повешен перед Ньюгейтской тюрьмой. Кстати, перед казнью он признался в своем преступлении (1).
Как видим, из этого громкого уголовного дела на страницы шерлокианы перекочевал труп, сброшенный на железнодорожные пути, но если читающая публика хоть на миг предположила, что сюжет будет знаком, то ее ожидал большой сюрприз!
Гораздо больше от первоначальной истории осталось в другом рассказе Конан Дойла, написанном «по мотивам» трагического события, приключившейся в Сомерсетшире четырьмя годами ранее убийства в железнодорожном вагоне.
— Отнеситесь к этому мужественно, Фергюсон. Особенно печально, что причина, толкнувшая мальчика на такой поступок, кроется в чрезмерной, нездоровой, маниакальной любви к вам и, возможно, к покойной матери. Душу его пожирает ненависть к этому великолепному ребенку, чье здоровье и красота — прямой контраст с его собственной немощностью.
29 июня 1860 года близ Траубриджа в графстве Сомерсетшир в загородном доме «Роуд-хилл-хаус» был найден убитый ребенок...29 июня 1860 года близ Траубриджа в графстве Сомерсетшир в загородном доме «Роуд-хилл-хаус» был найден убитым трехлетний ребенок — младший сын управляющего фабрикой Кента, проживавшего там со своей второй женой, тремя детьми от первого брака и тремя — от второго. Убитый ребенок был сыном от второго брака. Сэвил, так звали малыша, был любимцем родителей. Он исчез из своей кроватки ночью. В комнате не было следов взлома. Отчаянные поиски ребенка семьей, местной полицией и горожанами не приносили успехов, пока кто-то не догадался заглянуть в неиспользуемый флигель для слуг, наполовину спрятанный за зарослями кустарника.
Пол домика был залит кровью. В его подвале обнаружился труп пропавшего ребенка, одетый в ночную сорочку и укутанный одеялом. В груди мальчика зияла рана, а горло было перерезано так сильно, что голова была почти отделена от тела (1).
Местная полиция арестовала няню, но у той не было никакого вероятного мотива. Также против нее не было никаких улик, и, в конце концов, женщину отпустили. На оконной раме местный полицейский обнаружил кровавый отпечаток руки и вытер его, чтобы «не расстраивать семью». Кладовки никто не обыскивал, чтобы «не вторгаться в семейные тайны». Вскоре поползли слухи о том, что Кент сам убил своего маленького сына по непонятным причинам. Возбужденная пресса потребовала от следствия результатов.
Местная полиция пребывала в полном замешательстве. Расследовать дело по поручению Скотланд-Ярда отправился один из самых одаренных детективов — инспектор Джонатан Уичер.
Узнав, что нынешняя миссис Кент, мать погибшего ребенка, первоначально попала в дом в качестве гувернантки для старших детей, он заинтересовался шестнадцатилетней Констанс, дочерью первой миссис Кент. Было известно, что мать девочки страдала психическими расстройствами, а впоследствии оказалось, что флигель использовался ее дочерью в качестве тайника. Детектив задумался: «Могло ли безумие матери перейти по наследству к девочке? Поскольку маленький Сэвил был явным любимчиком всей семьи, могли ли зависть и месть послужить мотивом убийства?»
Выяснилось, что одна из трех ночных сорочек Констанс пропала. Местная полиция находила какую-то «окровавленную рубашку», но не позаботилась приобщить ее к делу, и до приезда Уичера она исчезла. Детектив решил, что это и была сорочка Констанс. В результате обыска в спальне девушки под матрасом нашли кипу старых газетных вырезок, в которых подробно освещался судебный процесс над некой шотландкой по имени Мэделайн Смит, представшей перед судом в 1857 году за отравление своего любовника. Мисс Смит держалась настолько уверенно, что суд по ее делу вынес вердикт «не доказано».
16 июля, к большому удивлению жителей городка, инспектор Уичер арестовал Констанс. По примеру Мэделайн Смит девушка оставалась спокойной и сдержанно-печальной и немедленно стала предметом всеобщего сочувствия. Вскоре её освободили, поскольку улики против нее сочли несостоятельными. Тело мертвого ребенка эксгумировали в надежде, что пропавшая ночная сорочка была по ошибке погребена вместе с ним, но в могиле ее не оказалось. Страдающая от слухов и сплетен семья Кентов переехала из Сомерсетшира, отправив Констанс во Францию. Уичера подвергли резкой критике за то, что он посмел арестовать благородную девушку, и уволили из Скотланд-Ярда (5, с. 60).
Прошло время, и люди стали забывать об этом происшествии. А затем, через пять лет после убийства, Констанс Кент появилась в церковном приюте в английском Брайтоне. Там она много общалась со священниками. Наверное, благодаря их влиянию Констанс Кент созналась, наконец, в убийстве своего маленького сводного брата.
Она подробно описала, как заколола его. «Я думала, что кровь никогда не потечет», — сказала она. Суд приговорил девушку к смерти. Ввиду ее молодости на момент совершения преступления и чистосердечного признания своей вины смертную казнь заменили пожизненным заключением.
Констанс отсидела в тюрьме двадцать лет и в 1885 году после своего освобождения оказалась в совершенно чужом для себя мире.
В это время трагическая история попала на страницы газет, а позднее, под пером Конан Дойла, превратилась в рассказ о семейной драме Фергюссонов, где Холмсу, к счастью, удалось предотвратить и убийство, и обвинение.
— Вот передо мною эти забавные рисунки, которые могли бы вызвать улыбку, если бы они не оказались предвестниками столь страшной трагедии.
Широко распространено мнение, что в «Пляшущих человечках» создатель Шерлока Холмса отдал дань уважения Эдгару Аллану По, рассказ которого «Золотой жук» был первым детективным произведением, прочитанным Конан Дойлом. Но следует отметить, что на появление этого рассказа мог повлиять еще один источник, связанный с реальной криминальной практикой того времени.
В 1893 году был впервые издан фундаментальный труд австрийца Ганса Гросса «Руководство для судебных следователей, чинов жандармерии и полиции». Гросс (1847–1915) долгое время работал судебным следователем, а затем преподавал в университетах Черновцов, Праги и Граца. Основал первый в мире научный журнал, посвященный криминалистике, создал Институт криминалистики в составе университета Граца. Иногда Гросса называют даже создателем самого термина «криминалистика».
Труд Гросса весьма обширен и подробен. В частности, автор описывает условные воровские знаки...Труд Гросса весьма обширен и подробен. В частности, автор описывает условные воровские знаки, часто «прикидывающиеся» безобидными детскими рисунками. Вот один из наиболее старинных, еще XVII века:
«Первая строчка означает призыв, а именно: в направлении стрелы 4-й дом имеет быть ограблен в ночь последней четверти луны. Вторая строка служила удостоверением в принятии призыва к сведению. Это значит, что каждый проходивший мимо разбойник, прочитав первую строку и желая принять участие, вырезал или чертил ниже свой знак, который был хорошо известен его товарищам. Так и получилась вторая строка: птица, игральная кость, ключ, горшок, цепь, т.е. знаки пяти злоумышленников, на несомненное участие которых подстрекатель мог таким образом рассчитывать. И поныне мы ощущаем невольное чувство страха, разгадывая преступный смысл таких, по-видимому, невинных знаков, но не многие из нас представляют себе, что потомки этих страшных предков перенесли и в наше время эти знаки» (2, с.375).
А вот уже более свежая надпись:
«Нарисованная одним почерком птица изображает попугая, — что указывает на говорливость того, кому знак принадлежит (известный вор). Другой знак церковь, третий ключ, ниже три кружочка над чертой — знак св. Стефана, так как этот святой погиб вследствие побиения камнями. Эти три камня означают день смерти св. Стефана, т.е. 26 декабря. Рядом младенец в пеленках обозначает день Рождества Христова, 25 декабря. Все становится ясным, а именно: «человек, в обществе злоумышленников известный по знаку попугая, имеет намерение совершить кражу из какой-то церкви, для чего ищет сообщников, и пусть таковой сообщник явится 25 декабря на место, где этот знак нарисован (часовня в глухом лесу) для совершения кражи» (там же, с. 377).
Далее Гросс указывает, что жандармам удалось расшифровать эту надпись, и 25 декабря (к сожалению, год не указан) возле часовни были задержаны три известных вора.
Любопытно, что из книги Гросса Конан Дойл целиком взял детективную завязку еще одного рассказа, хотя обстоятельства дела были писателем полностью переосмыслены.
С помощью полицейского Холмс весьма тщательно отметил точное местонахождение тела. Затем он отыскал в зарослях вереска солидный камень. Его он прикрепил к другому концу бечевки и перекинул через парапет моста, так что камень свободно раскачивался над водой. Затем, держа в руке мой револьвер, Холмс встал на некотором расстоянии от парапета моста, так чтобы бечевка натянулась.
— Готово! — воскликнул он.
С этими словами он поднес пистолет к голове, а затем разжал руку. В то же мгновение — под действием веса камня — револьвер быстро пронесся в воздухе, резко стукнулся о парапет и, перелетев через барьер, упал в воду. Не успел он
погрузиться, как Холмс уже стоял на коленях около парапета и радостным возгласом дал понять, что его предположения оправдались.
Вот как это дело было описано у Гросса.
Тело лежало лицом вниз на середине моста через очень глубокую реку...Рано утром следователю сообщили о найденном убитом человеке. Тело лежало лицом вниз на середине моста через очень глубокую реку. Убитого сразу опознали; это оказался зажиточный местный хлеботорговец. Смерть наступила от огнестрельной раны за правым ухом: пуля, пройдя через мозг, засела выше левого глаза в лобной кости. Бумажника при убитом не оказалось, а боковой внутренний карман, в котором он его обычно держал, был надорван по шву, будто из него что-то грубо выхватили. Не было также часов и цепочки, от которой в петле жилета осталось кольцо, показывавшее, что цепочка была оторвана.
Полиция выяснила, что накануне вечером хлеботорговец был в трактире, умеренно выпил (неоднократно доставая полный на вид бумажник) и около половины одиннадцатого ночи ушёл, сказав, что пойдёт домой. Путь его проходил как раз по этому мосту. В расположенном неподалёку доме слышали выстрел, по времени совпадавший со временем, когда несчастный должен был проходить мост.
Подозрения пали на неизвестного, который накануне также находился в трактире, был неряшливо одет и за весь вечер потребовал только кусок хлеба и стакан водки. Вспомнили, что он вышел через несколько минут после хлеботорговца.
Подозреваемого вскоре нашли, арестовали и привели на место преступления; он всячески отрицал свою вину и говорил, что после ухода из трактира он заночевал в первом попавшемся сенном сарае, но показать этот сарай полиции так и не смог.
Тем временем осмотр места преступления был уже окончен и труп уже собрались увозить для вскрытия. И тут, как пишет Гросс, совершенно случайно судебный следователь заметил на перилах моста (деревянного, а не каменного, как у Конан Дойла!) небольшую совершенно свежую царапину, которую могло оставить что-то твердое и с острыми гранями.
Поскольку царапина была рядом с телом, следователь заподозрил, что она как-то связана с произошедшим. Возможно, убийца бросил в воду какую-то важную улику?
Гросс пишет: «Доставлена была на место лодка и привязана к устою моста как раз под тем местом, где лежал труп, и с лодки посредством грабель на длинных шестах специально было исследовано дно реки. После недолгой работы удалось извлечь из воды поистине нечто редкостное: крепкий шнур длиной около 4 м, на одном конце которого был привязан большой булыжник, а на другом разряженный пистолет, к стволу которого извлеченная тем временем из трупа убитого пуля точно пришлась.
Тогда стало ясно, что в данном случае было самоубийство. Человек устроил себе на мосту особое приспособление и выпустил себе пулю сзади правого уха в голову, предварительно перебросив через перила на шнуре камень. После выстрела пистолет вследствие тяжести камня вырвался из его рук и через перила упал вместе с камнем в воду, при этом пистолет зацепил за перила и оставил царапину» (2, с. 780-782).
Следователи несколько раз провели эксперимент с пистолетом и камнем, и каждый раз на перилах моста оставалась похожая царапина.
В дальнейшем выяснилось, что пистолет принадлежал самому хлеботорговцу. У него возникли серьезные денежные затруднения, и он застраховал свою жизнь на крупную сумму, чтобы помочь семье. Но зная, что в случае самоубийства страховка не выплачивается, решил инсценировать убийство. Разорванный карман и кольцо от цепочки были оставлены в таком виде специально, а часы и бумажник, по-видимому, самоубийца где-то спрятал.
Как видим, Шерлок Холмс шёл буквально по следам австро-венгерских следователей в деле об убийстве на Торском мосту; возможно, поэтому он был собой так недоволен:
— Боюсь, Уотсон, что, добавив к вашему архиву дело о тайне Торского моста, вы не укрепите моей репутации. Мне не хватило быстроты реакции и того сочетания воображения и ощущения реальности, которые составляют основу моего ремесла. Должен признаться, что выбоина на парапете вполне могла послужить ключом к верному решению, и я стыжусь, что не пришел к нему сразу.
Но использование готовой детективной завязки для Конан Дойла — исключение. Как мы уже могли убедиться, гораздо чаще он лишь отталкивался от реальных дел. Так было и с загадочным саутгемптонским покушением.
— Ничего примечательного?
— По-моему, ничего. Воры обыскали библиотеку, и, право же, добыча не стоила затраченных ими трудов. Все в комнате было перевернуто вверх дном, ящики столов взломаны, книжные шкафы перерыты, а вся-то пропажа — томик переводов Гомера, два золоченых подсвечника, пресс-папье из слоновой кости, маленький дубовый барометр да клубок бечевки.
— Что за удивительный набор! — воскликнул я.
В 1835 году лондонского сыщика Генри Годдарда пригласили расследовать загадочное покушение на убийство в прибрежном городе Саутгемптон...Как нам известно из «Мемуаров» лондонского сыщика Генри Годдарда, в 1835 году его пригласили расследовать загадочное покушение на убийство в прибрежном городе Саутгемптон. Годдард был не новичок в расследованиях — ранее он работал в Лондонском полицейском суде, который впоследствии трансформировался в Лондонскую городскую полицию. Но вернемся к событиям в Саутгемптоне.
Поздней ночью в дом богатой вдовы миссис Максвелл проникли грабители. Один из воров выстрелил из ружья, очевидно, пытаясь убить спящего дворецкого. Чрезвычайно рассерженный пулей, побеспокоившей его сон, дворецкий вскочил с кровати и отважно отогнал преступников. Спеша убежать от разъяренного слуги, воры бросили большую часть драгоценностей и серебряных тарелок, которые уже были ими упакованы.
На следующее утро Годдард опросил почти обезумевшую от страха хозяйку дома и бесстрашного дворецкого, Джозефа Рэнделла.
Годдард осмотрел комнату Рэнделла и его кровать, стоявшую напротив прочно закрытых ставнями окон. В верхней части каждой ставни имелось отверстие размером с блюдце, обеспечивающее доступ воздуха и света.
Дворецкий рассказал, что в ночь нападения он, как обычно, закрыл перед сном все двери и окна. Он проснулся примерно около часа ночи из-за странного звука — как будто цепь тащат по гравию. Дворецкому показалось, что он слышит, как кто-то ходит по дому, а потом дверь в его спальню начала медленно открываться. В отражении картины, висевшей напротив двери комнаты, он разглядел фонарь, который держали на вытянутой руке, «и тени двух мужчин, стоящих спереди и позади того, кто держал фонарь».
Рэнделл сказал, что притворился спящим и услышал, что люди уходят. Встревоженный дворецкий вытащил из-под подушки свой пистолет, когда услышал выстрел из ружья. Стреляли снаружи в одно из отверстий на ставнях. Пуля прошла сквозь подушку дворецкого и застряла в передней стенке кровати. Если бы Рэнделл в тот момент не потянулся за пистолетом, то, как он взволнованно рассказывал детективу, от него «остался бы только труп». Потом дворецкий выскочил из постели и побежал в коридор за грабителями в масках, затем вступил с ними в драку, тем самым напугав до смерти и заставив бросить наворованное добро.
Немедленно вызванный миссис Максвелл местный сторож обнаружил, что черный ход взломан, а в доме царит беспорядок. Годдарду, слушавшему показания дворецкого очень внимательно, показалось странным описание того, что фонарь «отбрасывал тень на человека перед ним». Детектив обследовал дверь черного хода и обнаружил, что она была скорей всего взломана «фомкой» (коротким ломом, любимым оружием опытных грабителей), но Годдарду показалось, что следы на внешней части двери «не соответствуют следам лома на внутренней части двери».
Затем сыщик обнаружил еще одно несоответствие. В 1835 году пули изготавливались лишь по индивидуальному литейному образцу владельца оружия. Годдард попросил Рэнделла предъявить его пистолеты, литейные образцы и пулю, извлеченную из изголовья кровати.
В результате обследования оказалось, что на каждой пуле, включая немного сплющенную в результате выстрела, есть крошечный круглый выступ, соответствующий крошечному отверстию литейного образца. Годдарду казалось очевидным, что все эти пули сделаны одной рукой, но он попросил провести осмотр пуль местного оружейного мастера, который подтвердил заключение сыщика.
Детектив писал, что дело явно было случаем не «взлома двери, а ее выламывания». Ограбление было сфабрикованным.
Под тяжестью улик Рэнделл наконец признался, что он разыграл этот спектакль в надежде получить щедрое вознаграждение от миссис Максвелл и обеспечить себя работой на несколько десятков лет вперед. Он не преследовал никакой другой цели. Поскольку миссис Максвелл предпочла избежать огласки, дворецкому не было предъявлено никаких обвинений (1).
Сюжетный ход с фальшивым ограблением, как мы помним, был использован Конан Дойлом еще раз — в рассказе «Убийство в Эбби-Грейндж» (1904).
Но в карьере Шерлока Холмса были случаи не только поддельных преступлений, но и поддельных личностей — вспомним, например, нищего Хью Буна, который в реальности оказался Невиллом Сент-Клером. Что любопытно, в карьере сыщика Генри Годдарда тоже было громкое дело, связанное с идентификацией личности!
Теперь это умение пригодилось. Я раскрасил себе лицо, а для того, чтобы вызывать побольше жалости, намалевал на лице шрам и с помощью пластыря телесного цвета изуродовал себе губу, слегка приподняв ее.
В 1864 году тому же сыщику поступил необычный заказ от страховой компании Грэшема...В 1864 году. уже знакомому нам лондонскому частному сыщику Генри Годдарду поступил необычный заказ от страховой компании Грэшема. В «Таймс» появилось извещение о смерти Эдварда Джеймса Фаррена, статистика и секретаря этой страховой компании. Шокированные тем, что они не получили никакой информации о болезни или смерти своего сотрудника от семьи Фаррена, руководители фирмы обратились к Годдарду с просьбой разобраться.
Как оказалось, они правильно поступили. Узнав, что Фаррен в одиночестве отправился в путешествие по Европе, а известие о его смерти жена получила из письма незнакомца, и что в счетах страховой компании присутствовали определенные несоответствия, Годдард заподозрил аферу. По его мнению, Фаррен инсценировал собственную смерть, чтобы безнаказанно скрыться с исчезнувшими средствами, а его жена получила страховое пособие.
Узнав, что Фаррен страдал сильной хромотой из-за деформированной ступни, Годдард предположил, что, задумав скрываться, тот попытался бы избавиться от такой явной приметы. Годдард отправился к мастеру, изготавливающему ортопедическую обувь. Мастер рассказал, что сшил для Фаррена особые башмаки, чтобы скрыть хромоту.
Годдард решил опросить служащих гостиниц. В одной из гостиниц ему повезло — служащий вспомнил слегка прихрамывающего человека, подходящего под описание Фаррена. Этот мужчина заказывал дорожные чемоданы, предназначенные для длительных путешествий, и просил доставить их в Ливерпуль, из которого отправляются корабли в Австралию и Америку. Годдард выяснил, что подозреваемый представлялся Джеймсом Уильямсом, и нашел записку, свидетельствующую, что Уильямс заплатил за билет на корабль 144 фунта стерлингов. Этой суммы было достаточно, чтобы оплатить поездку до Австралии. Сыщик предположил, что Фаррен направляется именно туда, и отправился вслед за подозреваемым.
Годдард начал поиски с мест, часто посещаемых английскими туристами. Зная, что Фаррен является страстным поклонником музыки, Годдард отправился в оперу, где заметил человека, который, как ему показалось, подходил под описание пропавшего мужчины.
Детектив проследил за подозреваемым до гостиницы Скотта и убедился, что тот туда вошел. На следующий день Годдард обратился к хозяину гостиницы мистеру Скотту и объяснил ситуацию. Подождав, пока Фаррен-Уильямс уедет на целый день, Скотт провёл Годдарда в номер подозреваемого. В чулане они обнаружили несколько пар сапог, сделанных лондонским мастером.
В своих мемуарах Годдард отмечает, что возвращение в Великобританию было чрезвычайно приятным, а его счет, направленный страховой компании, «составлял значительную сумму, которая была выплачена с щедрым процентом».
Нет никаких официальных записей относительно наказания или приговора, вынесенного Фаррену. Вполне вероятно, что страховая компания Грэшема предпочла уладить ситуацию без огласки, как поступили Шерлок Холмс и полиция в рассказе «Человек с рассеченной губой» (1).
— А теперь смотрите! — Он театральным жестом зажег спичку, и мы увидели на белой стене темное пятно крови. Лестрейд поднес спичку поближе — это оказалось не просто пятно, а ясный отпечаток большого пальца. — Посмотрите на него в лупу, мистер Холмс!
— Смотрю.
— Вам известно, что во всем мире не найдется двух одинаковых отпечатков пальцев?
— Кое-что слышал об этом.
— Тогда не будете ли вы так любезны сличить этот отпечаток с отпечатком большого пальца правой руки Макфарлейна, который сняли сегодня утром по моему приказанию?
Он протянул нам кусочек воска. И без лупы было ясно, что оба отпечатка одного пальца.
В рассказе «Подрядчик из Норвуда» Конан Дойл вновь обвёл вокруг пальца читающую публику, воспользовавшись громким уголовным делом, случившимся за 9 лет до появления рассказа о коварном Олдейкре. Любой, кто «кое-что слышал» об отпечатках пальцев, не мог не знать об этой истории, потому что она стала первым триумфом дактилоскопии при расследовании убийства.
В 1892 году вся Аргентина была потрясена страшным преступлением...В 1892 году вся Аргентина была потрясена страшным преступлением. На залитой кровью кровати нашли двух детей, забитых до смерти тяжелым предметом. Их безутешная двадцатишестилетняя мать Франциска Рохас обвинила в убийстве своего соседа. Она сказала полиции, что тот угрожал уничтожить самое дорогое для нее, если она не уступит его домогательствам. Но у соседа было безупречное алиби.
До следствия дошли слухи, что у Франциски был любовник, неоднократно заявлявший, что с удовольствием женился бы на ней, если бы не дети. Детектив Альварес, занимавшийся расследованием, знал о дактилоскопии (глава статистического бюро полиции в Ла Плате Хуан Вукетич много занимался вопросами классификации отпечатков). Альварес тщательно осмотрел каждый миллиметр на месте преступления и в конце концов обнаружил на двери крошечное бурое пятно. Это была засохшая кровь, хранившая отпечаток большого пальца.
Кусок двери с отпечатком был доставлен в участок, где уже находилась Франциска. С помощью штемпельной подушечки сделали отпечаток ее большого пальца. Сравнив оба отпечатка с помощью увеличительного стекла, полицейские обнаружили, что они полностью совпадают.
Под грузом такой улики «любящая» мать призналась в том, что желание стать женой своего возлюбленного заставило ее размозжить собственным детям головы камнем. После этого она выбросила орудие убийства в колодец (1).
Это первое документально зафиксированное убийство, которое было раскрыто с помощью отпечатков пальцев.
Конан Дойл создал из поразившего публику сюжета перевёртыш, сделав кровавый отпечаток большого пальца не уликой, а ложным следом, приводившим полицейских — а вместе с ними и читателя — к неверным выводам. Но, как мы помним, Шерлок Холмс не дал себя запутать даже такими, казалось бы, неопровержимыми доказательствами.
Впрочем, если из дела Франциски Рохас Конан Дойл мог позаимствовать эффектную деталь с отпечатком пальца, то ход с потайной комнатой он, вполне возможно, взял из совсем другого случая.
— Я предположил, что «убитый» прячется где-то в доме. Промерив шагами коридор второго этажа, я увидел, что он на шесть футов короче нижнего. Ясно, что тайник мог быть только там.
Накануне Дня благодарения в Гарварде исчез Джордж Паркмен — известный врач, бизнесмен и филантроп...Накануне Дня благодарения 1849 года в Гарварде исчез Джордж Паркмен — известный врач, бизнесмен и филантроп. В последний раз его видели входящим в здание Гарвардской медицинской школы. Полиция обыскала здание, но безрезультатно.
Поиски продолжились, и в полицию стали поступать многочисленные письма с советами и комментариями относительно расследования этого дела. Авторы писем выдвигали самые разные версии: советовали обыскать дно реки (она вплотную подступала к зданию школы), предполагали, что Паркмена похитили и доставили на борт корабля, даже указывали, где искать тело — в престижном микрорайоне Бруклин-Хайтс. Однако ни одно из этих предположений не подтвердилось.
Полиция оказалась бы в безвыходном положении, если бы не чрезвычайно усердный работник прозекторской Эфраим Литтлфилд. Однажды поздней ночью, когда студентов не было, а лаборатории пустовали, Литтлфилд сломал кирпичную стену лаборатории профессора химии доктора Вебстера и обнаружил потайное помещение. В тайнике оказались кости таза и другие человеческие останки, что привело к обвинению доктора Вебстера, который, как выяснилось в ходе следствия, задолжал Паркмену большую сумму денег и не мог ее вернуть (1).
Кстати, во время суда было установлено, что письма в полицию писал сам Вебстер, желая отвести от себя внимание следствия.
И здесь любителям криминальных историй могут вспомниться совсем другие события, где тоже фигурировали письма преступника (или тех, кто выдавал себя за него).
...Многие читатели — как современники, так и отстоящие от времен Шерлока Холмса на столетие с лишним — очень сожалели, что Конан Дойл не дал гениальному сыщику применить свой дедуктивный метод против самого знаменитого преступника своей эпохи — Джека-потрошителя. Как мы убедились, в шерлокиане никогда в точности не воспроизводились реальные уголовные дела; думается, изменить этому подходу и заставить литературного персонажа взяться за решение реальной криминальной задачи, которая осталась неразрешённой до наших дней, было бы ошибкой. Тем не менее нельзя считать, что дело Джека-потрошителя никак не отразилось в рассказах о Шерлоке Холмсе.
Это была картонная коробка, наполненная крупной солью. Высыпав соль, мисс Кушинг в ужасе обнаружила два человеческих уха, отрезанных, по-видимому, совсем недавно.
История Джека-потрошителя настолько известна, по ней существует такое количество информации, что мы ограничимся лишь самым беглым пересказом.
Во второй половине 1888 года в Уайтчепеле и прилегающих районах Лондона действовал серийный убийца...Во второй половине 1888 года в Уайтчепеле и прилегающих районах Лондона действовал серийный убийца. Его жертвами были проститутки из трущоб, которым убийца перерезал горло, перед тем как вскрыть брюшную полость и извлечь внутренние органы. Точное количество жертв в настоящее время неизвестно, называются цифры от 4 до 15. Тем не менее существует список из пяти «канонических» жертв, с которым согласны большинство исследователей, а также тех, кто занимался этим делом по долгу службы, как, например, главный констебль Управления уголовных расследований Мелвилл Макнайтен. Так или иначе, жестокость и изощренность убийств, происходивших в короткое время одно за другим (с 31 августа по 9 ноября 1888 года, если говорить о тех же пяти случаях), бессилие полиции, множество версий в печати и к тому же жуткие письма, которые получали полиция и газеты, нагнали на публику такой ужас, что «уайтчепельские убийства» стали самым знаменитым криминальным событием Англии XIX века.
Но вернемся к письмам. Само прозвище «Джек-потрошитель» взято из письма, присланного в Центральное агентство новостей; так называл себя автор письма, утверждая, что он и есть убийца. Внимание полиции привлекло содержащееся в том же письме обещание «отрезать леди уши» — и действительно, через три дня после даты на почтовом штемпеле четвертая жертва была найдена с частично отрезанным ухом.
Так что для читателя тех времен, если он хоть немного интересовался криминальной хроникой, отрезанные уши были не просто красочной деталью рассказа — они сразу же вызывали в его памяти ужасные преступления в Уайтчепеле каких-то пять лет назад!
А Джека-потрошителя так и не нашли. Убийства прекратились сами собой — со смертью, лишением свободы, заключением в психиатрическую лечебницу или эмиграцией преступника, это нам до сих пор неизвестно.
Любопытно, что не только Конан Дойл использовал некоторые реальные уголовные дела для своих детективных произведений — порой его произведения удивительным образом откликались в реальности. И неизвестно, заимствовал ли преступник идею из книги, или это просто поразительное совпадание. Именно так случилось с первым произведением о Холмсе — «Этюдом в багровых тонах». Мы начали с него, к нему же и вернёмся.
Там однажды профессор читал лекцию о ядах и показал студентам алкалоид — так он это назвал, — добытый им из яда, которым в Южной Америке отравляют стрелы. Этот алкалоид такой сильный, говорил он, что одна крупица его убивает мгновенно. Я приметил склянку, в которой содержался препарат, и, когда все разошлись, взял немножко себе. Я неплохо знал аптекарское дело и сумел приготовить две маленькие растворимые пилюли с этим алкалоидом и каждую положил в коробочку рядом с такой же по виду, но совсем безвредной.
В 1891 году в Нью-Йорке юный студент-медик по имени Карлайл Харрис тайно обвенчался с ученицей Комстокской женской школы Хелен Поттс...В 1891 году в Нью-Йорке юный студент-медик по имени Карлайл Харрис тайно обвенчался с ученицей Комстокской женской школы Хелен Поттс. Тайно — потому что Харрис утверждал, что его семья перестанет оплачивать его учебу, если кто-нибудь узнает, что он женился, будучи студентом. Подругам Хелен по школе Харриса представляли как её жениха. Мать Хелен, конечно, была в курсе всей истории и крайне не одобряла секретность, настаивая на оглашении свадьбы. Неудивительно, что из-за постоянного стресса у Хелен развилась бессонница, от которой Харрис прописал ей шесть капсул с небольшими дозами хинина и морфия (в те времена студентам-медикам разрешалось выписывать лекарства). Тогда подобная смесь была распространенным снотворным, а заказ был сделан в уважаемой нью-йоркской аптеке «Макинтайр и сын».
Харрис забрал капсулы и отдал Хелен только четыре из шести. Ей было сказано принимать по одной капсуле на ночь, что она и делала три ночи подряд. На четвертую девушка проснулась от галлюцинаций, её дыхание было затруднено, зрачки сильно сужены. Отчаянные попытки местного врача спасти девушку не увенчались успехом.
Харрис предъявил следствию две отложенные им капсулы, которые, как показал анализ, содержали только малую дозу морфия. Хелен похоронили, но в газетах поднялось столько шума вокруг этого дела, что была произведена эксгумация тела. Во всех органах девушки был найден морфий, и никаких следов хинина. Врач, проводивший вскрытие, дал заключение, что последняя принятая Хелен капсула содержала чистый морфий. Это вполне могло привести к передозировке. Но фармацевты «Макинтайр и сын» настаивали на том, что ошибка со стороны аптеки исключена.
Харрис был арестован и обвинен в убийстве. Следователи пришли к выводу, что он наполнил одну из четырех капсул смертельной дозой морфия, который мог легко достать в медицинском колледже. Он спрятал две капсулы, чтобы позднее продемонстрировать их безвредность, если Хелен примет роковую капсулу последней. Вина Харриса была доказана, и в 1893 году его казнили (1).
Надо заметить, что повесть «Этюд в багровых тонах» была издана в Соединенных Штатах в 1890 году, как раз за год до дела Харриса. Книга привлекла огромное внимание общественности и завоевала даже большую популярность, чем в родной Британии.
Прочел ли Карлайл Харрис «Этюд в багровых тонах» и позаимствовал ли оттуда идею с приготовлением «специальных» пилюль? А может быть, один из следователей был знаком с повестью Конан Дойла и смог понять, как было совершено убийство Хелен Поттс? Ведь, как говорил Шерлок Холмс,
...то, что изобретено одним человеком, может быть понято другим.
...Конечно, мы рассказали далеко не обо всех громких делах, которые перекликаются с расследованиями великого детектива. В стороне остались, например, история самозванца Тичборна, дело отравителя Шантреля, некоторые аспекты "уайтчепельских убийств", и конечно же, история ужасной Черной Собаки из Нижнего Квинтона. Доктор Уотсон, без сомнения, сказал бы так:
Все эти дела я, может быть, опишу когда-нибудь позже...
Автор: Оруга
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: 5646 слов
Рейтинг: PG-13
Аннотация: Рассказ о некоторых реальных уголовных делах XIX-начала XX века, которые могли найти отражение в произведениях Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе.
Примечание/Предупреждения: Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Мета
Размещение: Запрещено
ШЕРЛОК ХОЛМС И РЕАЛЬНЫЕ УГОЛОВНЫЕ ДЕЛА
Популярная литература (как и популярное искусство вообще) всегда опирается на злободневные для читателя (зрителя, слушателя) темы. В криминальных романах такими часто являются уголовные дела, получившие большой общественный резонанс. Вот почему в советских детективах мы читали про расхитителей и иностранных шпионов, а в современных скорее встретятся серийные убийцы и «оборотни в погонах».
Шерлок Холмс, как известно, расследовал множество самых разнообразных дел: убийства, кражи, шантаж, загадочные исчезновения... Было бы логично предположить, что в рассказах Конан Дойла читатели находили отголоски реальных уголовных дел того времени. И мы с уверенностью можем заявить: так оно и есть. Но это именно отголоски, детали, отдельные моменты — Конан Дойл, как истинный художник, преломлял реальные события так, как это требовалось ему для воплощения его замысла.
"ЭТЮД В БАГРОВЫХ ТОНАХ"
Лаборатория пустовала, и лишь в дальнем углу, пригнувшись к столу, с чем-то сосредоточенно возился какой-то молодой человек. Услышав наши шаги, он оглянулся и вскочил с места.
— Нашел! Нашел! — ликующе крикнул он, бросившись к нам с пробиркой в руках. — Я наконец нашел реактив, который осаждается только гемоглобином и ничем другим! — Если бы он нашел золотые россыпи, и то, наверное, его лицо не сияло бы таким восторгом.<...>
— Господи, да это же практически самое важное открытие для судебной медицины за десятки лет. Разве вы не понимаете, что это дает возможность безошибочно определять кровяные пятна? — воскликнул Холмс.<...> Раскрытие преступлений всегда упирается в эту проблему. Человека начинают подозревать в убийстве, быть может, через несколько месяцев после того, как оно совершено. Пересматривают его белье или платье, находят буроватые пятна. Что это: кровь, грязь, ржавчина, фруктовый сок или еще что-нибудь? Вот вопрос, который ставил в тупик многих экспертов, а почему? Потому что не было надежного реактива. Теперь у нас есть реактив Шерлока Холмса, и всем затруднениям конец!
А. Конан Дойл, «Этюд в багровых тонах», 1886.
И действительно, ликование по этому поводу вполне понятно: возможность точно определять наличие крови была мечтой всех следователей с незапамятных времен. А дальше Холмс выпаливает несколько имен — все это обвиняемые, чью вину было трудно или невозможно доказать именно из-за отсутствия «реактива Шерлока Холмса»: «год назад во Франкфурте разбиралось запутанное дело фон Бишофа. Он, конечно, был бы повешен, если бы тогда знали мой способ. А дело Мэзона из Брадфорда, и знаменитого Мюллера, и Лефевра из Монпелье, и Сэмсона из Нью-Орлеана?»
Остановимся на Мюллере, потому что это дело «засветилось» еще в одном произведении о Холмсе.
ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ В ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМ ВАГОНЕ (1864)
("ЧЕРТЕЖИ БРЮСА-ПАРТИНГТОНА")
("ЧЕРТЕЖИ БРЮСА-ПАРТИНГТОНА")
— Вспомнил! — воскликнул я и принялся рыться в ворохе газет, валявшихся на диване. — Ну да, конечно, вот он! Кадоген Уэст — это тот молодой человек, которого во вторник утром нашли мертвым на линии метрополитена.
А. Конан Дойл, «Чертежи Брюса-Партингтона», 1912.
9 июля 1864 года в четверть одиннадцатого ночи двое банковских служащих сели в пустовавшее купе первого класса...9 июля 1864 года в четверть одиннадцатого ночи двое банковских служащих сели в пустовавшее купе первого класса на станции Хакни Северо-Лондонской железной дороги. Один из них коснулся рукой сиденья и почувствовал, что оно покрыто неприятной липкой субстанцией. В неясном свете масляных ламп он сумел разобрать только, что это вещество красного цвета. Охрану успели вызвать до того, как поезд тронулся. Вагон обыскали и обнаружили, что следы жидкости, напоминающей кровь, имеются также на диванных подушках, окне, одной из дверных ручек и прогулочной трости. В купе обнаружились также маленькая черная сумка и бобровая шляпа с биркой изготовителя — Дж. X. Уолкера.
Свидетелей происшествия не было. В то время между железнодорожными вагонами не было ни переходов, ни окон. Ограбления, зачастую с применением насилия, были отнюдь не редким явлением, особенно ночью. Подозревая подобный случай, полиция приказала опечатать вагон, отцепить его и отправить на станцию Боу для дальнейшего осмотра. Шляпу, трость, сумку и подушки отдали в столичную полицию, чтобы пятна изучили и по возможности установили, действительно ли это кровь.
Приблизительно в то время, когда вагон обыскивали, машинист поезда, следующего в противоположном направлении, увидел, как на двухметровый участок земли между рельсами упала темная фигура. Остановив поезд, машинист выбрался из него и обнаружил лежащего без сознания мужчину, которого, по-видимому, жестоко избили. Его отнесли в ближайший кабак, где по содержимому карманов установили, что это Томас Бриггс, семидесятилетний главный клерк банковского дома Робертс на Ломбард-стрит. Среди прочих повреждений у мистера Бриггса была трещина черепа, и он умер на следующее утро, не приходя в сознание. Его сын, вызванный в полицию, опознал сумку и прогулочную трость как принадлежавшие его отцу, но сказал, что никогда не видел шляпу, обнаруженную в вагоне. Цилиндр мистера Бриггса исчез так же, как и золотые часы с цепочкой.
Инспектор Скотланд-Ярда Дик Теннер пришел к выводу, что преступление было непреднамеренным грабежом, и нападавший, находясь в состоянии аффекта, по ошибке унес с собой чужой головной убор. Он составил описание забытой в вагоне шляпы, цепочки и часов. Поскольку нападение на мистера Бриггса стало первым убийством в Британии, произошедшем в железнодорожном вагоне, общественный резонанс этого события был огромен. Благодаря этому следствие продвигалось очень быстро. Вскоре в полицию обратился ювелир, который принес пропавшие ценности. Он рассказал, что явившийся к нему клиент обменял их на похожий комплект той же стоимости.
Когда об этом написали газеты, один кучер кэба рассказал полиции о том, что друг семьи Франц Мюллер давал его десятилетней дочери поиграть со шкатулкой, на которой была выгравирована фамилия ювелира. Кроме того, у Мюллера была шляпа, такая же, как та, что обнаружили в вагоне. От кучера полиция получила фотографию Мюллера, и ювелир опознал в нем своего покупателя.
Однако в Англии обнаружить Мюллера не удалось. Допрашивая его домовладелицу, инспектор Теннер выяснил, что тот отбыл в Нью-Йорк на парусном судне «Виктория». Тогда Теннер воспользовался плодами технического прогресса: сел на борт парохода «Манчестер» и оказался в Нью-Йорке на несколько недель раньше, чем парусник «Виктория». При задержании у Мюллера обнаружили цилиндр убитого Бриггса, который он укоротил, чтобы убрать подписанное изнутри имя предыдущего владельца. Мюллера вернули в Англию; 27 октября 1864 года начался судебный процесс.
В своих показаниях по делу Мюллера доктор Генри Лэзеби опирался на точное расположение пятен крови на месте преступления, а также обнаруженных на трости. Лэзеби в деталях описал то, как был убит Бриггс. Присяжные признали Франца Мюллера виновным, и он был публично повешен перед Ньюгейтской тюрьмой. Кстати, перед казнью он признался в своем преступлении (1).
Как видим, из этого громкого уголовного дела на страницы шерлокианы перекочевал труп, сброшенный на железнодорожные пути, но если читающая публика хоть на миг предположила, что сюжет будет знаком, то ее ожидал большой сюрприз!
Гораздо больше от первоначальной истории осталось в другом рассказе Конан Дойла, написанном «по мотивам» трагического события, приключившейся в Сомерсетшире четырьмя годами ранее убийства в железнодорожном вагоне.
ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ТРЕХЛЕТНЕГО ФРЭНСИСА СЭВИЛА КЕНТА (1860)
("ВАМПИР В СУССЕКСЕ")
("ВАМПИР В СУССЕКСЕ")
— Отнеситесь к этому мужественно, Фергюсон. Особенно печально, что причина, толкнувшая мальчика на такой поступок, кроется в чрезмерной, нездоровой, маниакальной любви к вам и, возможно, к покойной матери. Душу его пожирает ненависть к этому великолепному ребенку, чье здоровье и красота — прямой контраст с его собственной немощностью.
А. Конан Дойл, «Вампир в Суссексе», 1924.
29 июня 1860 года близ Траубриджа в графстве Сомерсетшир в загородном доме «Роуд-хилл-хаус» был найден убитый ребенок...29 июня 1860 года близ Траубриджа в графстве Сомерсетшир в загородном доме «Роуд-хилл-хаус» был найден убитым трехлетний ребенок — младший сын управляющего фабрикой Кента, проживавшего там со своей второй женой, тремя детьми от первого брака и тремя — от второго. Убитый ребенок был сыном от второго брака. Сэвил, так звали малыша, был любимцем родителей. Он исчез из своей кроватки ночью. В комнате не было следов взлома. Отчаянные поиски ребенка семьей, местной полицией и горожанами не приносили успехов, пока кто-то не догадался заглянуть в неиспользуемый флигель для слуг, наполовину спрятанный за зарослями кустарника.
Пол домика был залит кровью. В его подвале обнаружился труп пропавшего ребенка, одетый в ночную сорочку и укутанный одеялом. В груди мальчика зияла рана, а горло было перерезано так сильно, что голова была почти отделена от тела (1).
Местная полиция арестовала няню, но у той не было никакого вероятного мотива. Также против нее не было никаких улик, и, в конце концов, женщину отпустили. На оконной раме местный полицейский обнаружил кровавый отпечаток руки и вытер его, чтобы «не расстраивать семью». Кладовки никто не обыскивал, чтобы «не вторгаться в семейные тайны». Вскоре поползли слухи о том, что Кент сам убил своего маленького сына по непонятным причинам. Возбужденная пресса потребовала от следствия результатов.
Местная полиция пребывала в полном замешательстве. Расследовать дело по поручению Скотланд-Ярда отправился один из самых одаренных детективов — инспектор Джонатан Уичер.
Узнав, что нынешняя миссис Кент, мать погибшего ребенка, первоначально попала в дом в качестве гувернантки для старших детей, он заинтересовался шестнадцатилетней Констанс, дочерью первой миссис Кент. Было известно, что мать девочки страдала психическими расстройствами, а впоследствии оказалось, что флигель использовался ее дочерью в качестве тайника. Детектив задумался: «Могло ли безумие матери перейти по наследству к девочке? Поскольку маленький Сэвил был явным любимчиком всей семьи, могли ли зависть и месть послужить мотивом убийства?»
Выяснилось, что одна из трех ночных сорочек Констанс пропала. Местная полиция находила какую-то «окровавленную рубашку», но не позаботилась приобщить ее к делу, и до приезда Уичера она исчезла. Детектив решил, что это и была сорочка Констанс. В результате обыска в спальне девушки под матрасом нашли кипу старых газетных вырезок, в которых подробно освещался судебный процесс над некой шотландкой по имени Мэделайн Смит, представшей перед судом в 1857 году за отравление своего любовника. Мисс Смит держалась настолько уверенно, что суд по ее делу вынес вердикт «не доказано».
16 июля, к большому удивлению жителей городка, инспектор Уичер арестовал Констанс. По примеру Мэделайн Смит девушка оставалась спокойной и сдержанно-печальной и немедленно стала предметом всеобщего сочувствия. Вскоре её освободили, поскольку улики против нее сочли несостоятельными. Тело мертвого ребенка эксгумировали в надежде, что пропавшая ночная сорочка была по ошибке погребена вместе с ним, но в могиле ее не оказалось. Страдающая от слухов и сплетен семья Кентов переехала из Сомерсетшира, отправив Констанс во Францию. Уичера подвергли резкой критике за то, что он посмел арестовать благородную девушку, и уволили из Скотланд-Ярда (5, с. 60).
Прошло время, и люди стали забывать об этом происшествии. А затем, через пять лет после убийства, Констанс Кент появилась в церковном приюте в английском Брайтоне. Там она много общалась со священниками. Наверное, благодаря их влиянию Констанс Кент созналась, наконец, в убийстве своего маленького сводного брата.
Она подробно описала, как заколола его. «Я думала, что кровь никогда не потечет», — сказала она. Суд приговорил девушку к смерти. Ввиду ее молодости на момент совершения преступления и чистосердечного признания своей вины смертную казнь заменили пожизненным заключением.
Констанс отсидела в тюрьме двадцать лет и в 1885 году после своего освобождения оказалась в совершенно чужом для себя мире.
В это время трагическая история попала на страницы газет, а позднее, под пером Конан Дойла, превратилась в рассказ о семейной драме Фергюссонов, где Холмсу, к счастью, удалось предотвратить и убийство, и обвинение.
ДЕЛО О ЗАГАДОЧНОЙ НАДПИСИ В ЧАСОВНЕ
("ПЛЯШУЩИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ")
("ПЛЯШУЩИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ")
— Вот передо мною эти забавные рисунки, которые могли бы вызвать улыбку, если бы они не оказались предвестниками столь страшной трагедии.
А. Конан Дойл, «Пляшущие человечки», 1903.
Широко распространено мнение, что в «Пляшущих человечках» создатель Шерлока Холмса отдал дань уважения Эдгару Аллану По, рассказ которого «Золотой жук» был первым детективным произведением, прочитанным Конан Дойлом. Но следует отметить, что на появление этого рассказа мог повлиять еще один источник, связанный с реальной криминальной практикой того времени.
В 1893 году был впервые издан фундаментальный труд австрийца Ганса Гросса «Руководство для судебных следователей, чинов жандармерии и полиции». Гросс (1847–1915) долгое время работал судебным следователем, а затем преподавал в университетах Черновцов, Праги и Граца. Основал первый в мире научный журнал, посвященный криминалистике, создал Институт криминалистики в составе университета Граца. Иногда Гросса называют даже создателем самого термина «криминалистика».
Труд Гросса весьма обширен и подробен. В частности, автор описывает условные воровские знаки...Труд Гросса весьма обширен и подробен. В частности, автор описывает условные воровские знаки, часто «прикидывающиеся» безобидными детскими рисунками. Вот один из наиболее старинных, еще XVII века:
«Первая строчка означает призыв, а именно: в направлении стрелы 4-й дом имеет быть ограблен в ночь последней четверти луны. Вторая строка служила удостоверением в принятии призыва к сведению. Это значит, что каждый проходивший мимо разбойник, прочитав первую строку и желая принять участие, вырезал или чертил ниже свой знак, который был хорошо известен его товарищам. Так и получилась вторая строка: птица, игральная кость, ключ, горшок, цепь, т.е. знаки пяти злоумышленников, на несомненное участие которых подстрекатель мог таким образом рассчитывать. И поныне мы ощущаем невольное чувство страха, разгадывая преступный смысл таких, по-видимому, невинных знаков, но не многие из нас представляют себе, что потомки этих страшных предков перенесли и в наше время эти знаки» (2, с.375).
А вот уже более свежая надпись:
«Нарисованная одним почерком птица изображает попугая, — что указывает на говорливость того, кому знак принадлежит (известный вор). Другой знак церковь, третий ключ, ниже три кружочка над чертой — знак св. Стефана, так как этот святой погиб вследствие побиения камнями. Эти три камня означают день смерти св. Стефана, т.е. 26 декабря. Рядом младенец в пеленках обозначает день Рождества Христова, 25 декабря. Все становится ясным, а именно: «человек, в обществе злоумышленников известный по знаку попугая, имеет намерение совершить кражу из какой-то церкви, для чего ищет сообщников, и пусть таковой сообщник явится 25 декабря на место, где этот знак нарисован (часовня в глухом лесу) для совершения кражи» (там же, с. 377).
Далее Гросс указывает, что жандармам удалось расшифровать эту надпись, и 25 декабря (к сожалению, год не указан) возле часовни были задержаны три известных вора.
Любопытно, что из книги Гросса Конан Дойл целиком взял детективную завязку еще одного рассказа, хотя обстоятельства дела были писателем полностью переосмыслены.
ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ НА МОСТУ
("ЗАГАДКА ТОРСКОГО МОСТА")
("ЗАГАДКА ТОРСКОГО МОСТА")
С помощью полицейского Холмс весьма тщательно отметил точное местонахождение тела. Затем он отыскал в зарослях вереска солидный камень. Его он прикрепил к другому концу бечевки и перекинул через парапет моста, так что камень свободно раскачивался над водой. Затем, держа в руке мой револьвер, Холмс встал на некотором расстоянии от парапета моста, так чтобы бечевка натянулась.
— Готово! — воскликнул он.
С этими словами он поднес пистолет к голове, а затем разжал руку. В то же мгновение — под действием веса камня — револьвер быстро пронесся в воздухе, резко стукнулся о парапет и, перелетев через барьер, упал в воду. Не успел он
погрузиться, как Холмс уже стоял на коленях около парапета и радостным возгласом дал понять, что его предположения оправдались.
А. Конан Дойл, «Загадка Торского моста», 1922.
Вот как это дело было описано у Гросса.
Тело лежало лицом вниз на середине моста через очень глубокую реку...Рано утром следователю сообщили о найденном убитом человеке. Тело лежало лицом вниз на середине моста через очень глубокую реку. Убитого сразу опознали; это оказался зажиточный местный хлеботорговец. Смерть наступила от огнестрельной раны за правым ухом: пуля, пройдя через мозг, засела выше левого глаза в лобной кости. Бумажника при убитом не оказалось, а боковой внутренний карман, в котором он его обычно держал, был надорван по шву, будто из него что-то грубо выхватили. Не было также часов и цепочки, от которой в петле жилета осталось кольцо, показывавшее, что цепочка была оторвана.
Полиция выяснила, что накануне вечером хлеботорговец был в трактире, умеренно выпил (неоднократно доставая полный на вид бумажник) и около половины одиннадцатого ночи ушёл, сказав, что пойдёт домой. Путь его проходил как раз по этому мосту. В расположенном неподалёку доме слышали выстрел, по времени совпадавший со временем, когда несчастный должен был проходить мост.
Подозрения пали на неизвестного, который накануне также находился в трактире, был неряшливо одет и за весь вечер потребовал только кусок хлеба и стакан водки. Вспомнили, что он вышел через несколько минут после хлеботорговца.
Подозреваемого вскоре нашли, арестовали и привели на место преступления; он всячески отрицал свою вину и говорил, что после ухода из трактира он заночевал в первом попавшемся сенном сарае, но показать этот сарай полиции так и не смог.
Тем временем осмотр места преступления был уже окончен и труп уже собрались увозить для вскрытия. И тут, как пишет Гросс, совершенно случайно судебный следователь заметил на перилах моста (деревянного, а не каменного, как у Конан Дойла!) небольшую совершенно свежую царапину, которую могло оставить что-то твердое и с острыми гранями.
Поскольку царапина была рядом с телом, следователь заподозрил, что она как-то связана с произошедшим. Возможно, убийца бросил в воду какую-то важную улику?
Гросс пишет: «Доставлена была на место лодка и привязана к устою моста как раз под тем местом, где лежал труп, и с лодки посредством грабель на длинных шестах специально было исследовано дно реки. После недолгой работы удалось извлечь из воды поистине нечто редкостное: крепкий шнур длиной около 4 м, на одном конце которого был привязан большой булыжник, а на другом разряженный пистолет, к стволу которого извлеченная тем временем из трупа убитого пуля точно пришлась.
Тогда стало ясно, что в данном случае было самоубийство. Человек устроил себе на мосту особое приспособление и выпустил себе пулю сзади правого уха в голову, предварительно перебросив через перила на шнуре камень. После выстрела пистолет вследствие тяжести камня вырвался из его рук и через перила упал вместе с камнем в воду, при этом пистолет зацепил за перила и оставил царапину» (2, с. 780-782).
Следователи несколько раз провели эксперимент с пистолетом и камнем, и каждый раз на перилах моста оставалась похожая царапина.
В дальнейшем выяснилось, что пистолет принадлежал самому хлеботорговцу. У него возникли серьезные денежные затруднения, и он застраховал свою жизнь на крупную сумму, чтобы помочь семье. Но зная, что в случае самоубийства страховка не выплачивается, решил инсценировать убийство. Разорванный карман и кольцо от цепочки были оставлены в таком виде специально, а часы и бумажник, по-видимому, самоубийца где-то спрятал.
Как видим, Шерлок Холмс шёл буквально по следам австро-венгерских следователей в деле об убийстве на Торском мосту; возможно, поэтому он был собой так недоволен:
— Боюсь, Уотсон, что, добавив к вашему архиву дело о тайне Торского моста, вы не укрепите моей репутации. Мне не хватило быстроты реакции и того сочетания воображения и ощущения реальности, которые составляют основу моего ремесла. Должен признаться, что выбоина на парапете вполне могла послужить ключом к верному решению, и я стыжусь, что не пришел к нему сразу.
Но использование готовой детективной завязки для Конан Дойла — исключение. Как мы уже могли убедиться, гораздо чаще он лишь отталкивался от реальных дел. Так было и с загадочным саутгемптонским покушением.
ДЕЛО О ПОКУШЕНИИ В САУТГЕМПТОНЕ (1835)
("РЕЙГЕТСКИЕ СКВАЙРЫ")
("РЕЙГЕТСКИЕ СКВАЙРЫ")
— Ничего примечательного?
— По-моему, ничего. Воры обыскали библиотеку, и, право же, добыча не стоила затраченных ими трудов. Все в комнате было перевернуто вверх дном, ящики столов взломаны, книжные шкафы перерыты, а вся-то пропажа — томик переводов Гомера, два золоченых подсвечника, пресс-папье из слоновой кости, маленький дубовый барометр да клубок бечевки.
— Что за удивительный набор! — воскликнул я.
А. Конан Дойл, «Рейгетские сквайры», 1893.
В 1835 году лондонского сыщика Генри Годдарда пригласили расследовать загадочное покушение на убийство в прибрежном городе Саутгемптон...Как нам известно из «Мемуаров» лондонского сыщика Генри Годдарда, в 1835 году его пригласили расследовать загадочное покушение на убийство в прибрежном городе Саутгемптон. Годдард был не новичок в расследованиях — ранее он работал в Лондонском полицейском суде, который впоследствии трансформировался в Лондонскую городскую полицию. Но вернемся к событиям в Саутгемптоне.
Поздней ночью в дом богатой вдовы миссис Максвелл проникли грабители. Один из воров выстрелил из ружья, очевидно, пытаясь убить спящего дворецкого. Чрезвычайно рассерженный пулей, побеспокоившей его сон, дворецкий вскочил с кровати и отважно отогнал преступников. Спеша убежать от разъяренного слуги, воры бросили большую часть драгоценностей и серебряных тарелок, которые уже были ими упакованы.
На следующее утро Годдард опросил почти обезумевшую от страха хозяйку дома и бесстрашного дворецкого, Джозефа Рэнделла.
Годдард осмотрел комнату Рэнделла и его кровать, стоявшую напротив прочно закрытых ставнями окон. В верхней части каждой ставни имелось отверстие размером с блюдце, обеспечивающее доступ воздуха и света.
Дворецкий рассказал, что в ночь нападения он, как обычно, закрыл перед сном все двери и окна. Он проснулся примерно около часа ночи из-за странного звука — как будто цепь тащат по гравию. Дворецкому показалось, что он слышит, как кто-то ходит по дому, а потом дверь в его спальню начала медленно открываться. В отражении картины, висевшей напротив двери комнаты, он разглядел фонарь, который держали на вытянутой руке, «и тени двух мужчин, стоящих спереди и позади того, кто держал фонарь».
Рэнделл сказал, что притворился спящим и услышал, что люди уходят. Встревоженный дворецкий вытащил из-под подушки свой пистолет, когда услышал выстрел из ружья. Стреляли снаружи в одно из отверстий на ставнях. Пуля прошла сквозь подушку дворецкого и застряла в передней стенке кровати. Если бы Рэнделл в тот момент не потянулся за пистолетом, то, как он взволнованно рассказывал детективу, от него «остался бы только труп». Потом дворецкий выскочил из постели и побежал в коридор за грабителями в масках, затем вступил с ними в драку, тем самым напугав до смерти и заставив бросить наворованное добро.
Немедленно вызванный миссис Максвелл местный сторож обнаружил, что черный ход взломан, а в доме царит беспорядок. Годдарду, слушавшему показания дворецкого очень внимательно, показалось странным описание того, что фонарь «отбрасывал тень на человека перед ним». Детектив обследовал дверь черного хода и обнаружил, что она была скорей всего взломана «фомкой» (коротким ломом, любимым оружием опытных грабителей), но Годдарду показалось, что следы на внешней части двери «не соответствуют следам лома на внутренней части двери».
Затем сыщик обнаружил еще одно несоответствие. В 1835 году пули изготавливались лишь по индивидуальному литейному образцу владельца оружия. Годдард попросил Рэнделла предъявить его пистолеты, литейные образцы и пулю, извлеченную из изголовья кровати.
В результате обследования оказалось, что на каждой пуле, включая немного сплющенную в результате выстрела, есть крошечный круглый выступ, соответствующий крошечному отверстию литейного образца. Годдарду казалось очевидным, что все эти пули сделаны одной рукой, но он попросил провести осмотр пуль местного оружейного мастера, который подтвердил заключение сыщика.
Детектив писал, что дело явно было случаем не «взлома двери, а ее выламывания». Ограбление было сфабрикованным.
Под тяжестью улик Рэнделл наконец признался, что он разыграл этот спектакль в надежде получить щедрое вознаграждение от миссис Максвелл и обеспечить себя работой на несколько десятков лет вперед. Он не преследовал никакой другой цели. Поскольку миссис Максвелл предпочла избежать огласки, дворецкому не было предъявлено никаких обвинений (1).
Сюжетный ход с фальшивым ограблением, как мы помним, был использован Конан Дойлом еще раз — в рассказе «Убийство в Эбби-Грейндж» (1904).
Но в карьере Шерлока Холмса были случаи не только поддельных преступлений, но и поддельных личностей — вспомним, например, нищего Хью Буна, который в реальности оказался Невиллом Сент-Клером. Что любопытно, в карьере сыщика Генри Годдарда тоже было громкое дело, связанное с идентификацией личности!
ДЕЛО ФАРРЕНА, СЕКРЕТАРЯ СТРАХОВОЙ КОМПАНИИ (1864)
("ЧЕЛОВЕК С РАССЕЧЕННОЙ ГУБОЙ")
("ЧЕЛОВЕК С РАССЕЧЕННОЙ ГУБОЙ")
Теперь это умение пригодилось. Я раскрасил себе лицо, а для того, чтобы вызывать побольше жалости, намалевал на лице шрам и с помощью пластыря телесного цвета изуродовал себе губу, слегка приподняв ее.
А. Конан Дойл, «Человек с рассеченной губой», 1891.
В 1864 году тому же сыщику поступил необычный заказ от страховой компании Грэшема...В 1864 году. уже знакомому нам лондонскому частному сыщику Генри Годдарду поступил необычный заказ от страховой компании Грэшема. В «Таймс» появилось извещение о смерти Эдварда Джеймса Фаррена, статистика и секретаря этой страховой компании. Шокированные тем, что они не получили никакой информации о болезни или смерти своего сотрудника от семьи Фаррена, руководители фирмы обратились к Годдарду с просьбой разобраться.
Как оказалось, они правильно поступили. Узнав, что Фаррен в одиночестве отправился в путешествие по Европе, а известие о его смерти жена получила из письма незнакомца, и что в счетах страховой компании присутствовали определенные несоответствия, Годдард заподозрил аферу. По его мнению, Фаррен инсценировал собственную смерть, чтобы безнаказанно скрыться с исчезнувшими средствами, а его жена получила страховое пособие.
Узнав, что Фаррен страдал сильной хромотой из-за деформированной ступни, Годдард предположил, что, задумав скрываться, тот попытался бы избавиться от такой явной приметы. Годдард отправился к мастеру, изготавливающему ортопедическую обувь. Мастер рассказал, что сшил для Фаррена особые башмаки, чтобы скрыть хромоту.
Годдард решил опросить служащих гостиниц. В одной из гостиниц ему повезло — служащий вспомнил слегка прихрамывающего человека, подходящего под описание Фаррена. Этот мужчина заказывал дорожные чемоданы, предназначенные для длительных путешествий, и просил доставить их в Ливерпуль, из которого отправляются корабли в Австралию и Америку. Годдард выяснил, что подозреваемый представлялся Джеймсом Уильямсом, и нашел записку, свидетельствующую, что Уильямс заплатил за билет на корабль 144 фунта стерлингов. Этой суммы было достаточно, чтобы оплатить поездку до Австралии. Сыщик предположил, что Фаррен направляется именно туда, и отправился вслед за подозреваемым.
Годдард начал поиски с мест, часто посещаемых английскими туристами. Зная, что Фаррен является страстным поклонником музыки, Годдард отправился в оперу, где заметил человека, который, как ему показалось, подходил под описание пропавшего мужчины.
Детектив проследил за подозреваемым до гостиницы Скотта и убедился, что тот туда вошел. На следующий день Годдард обратился к хозяину гостиницы мистеру Скотту и объяснил ситуацию. Подождав, пока Фаррен-Уильямс уедет на целый день, Скотт провёл Годдарда в номер подозреваемого. В чулане они обнаружили несколько пар сапог, сделанных лондонским мастером.
В своих мемуарах Годдард отмечает, что возвращение в Великобританию было чрезвычайно приятным, а его счет, направленный страховой компании, «составлял значительную сумму, которая была выплачена с щедрым процентом».
Нет никаких официальных записей относительно наказания или приговора, вынесенного Фаррену. Вполне вероятно, что страховая компания Грэшема предпочла уладить ситуацию без огласки, как поступили Шерлок Холмс и полиция в рассказе «Человек с рассеченной губой» (1).
ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ДЕТЕЙ ФРАНЦИСКИ РОХАС (1892)
("ПОДРЯДЧИК ИЗ НОРВУДА")
("ПОДРЯДЧИК ИЗ НОРВУДА")
— А теперь смотрите! — Он театральным жестом зажег спичку, и мы увидели на белой стене темное пятно крови. Лестрейд поднес спичку поближе — это оказалось не просто пятно, а ясный отпечаток большого пальца. — Посмотрите на него в лупу, мистер Холмс!
— Смотрю.
— Вам известно, что во всем мире не найдется двух одинаковых отпечатков пальцев?
— Кое-что слышал об этом.
— Тогда не будете ли вы так любезны сличить этот отпечаток с отпечатком большого пальца правой руки Макфарлейна, который сняли сегодня утром по моему приказанию?
Он протянул нам кусочек воска. И без лупы было ясно, что оба отпечатка одного пальца.
А. Конан Дойл, «Подрядчик из Норвуда», 1903.
В рассказе «Подрядчик из Норвуда» Конан Дойл вновь обвёл вокруг пальца читающую публику, воспользовавшись громким уголовным делом, случившимся за 9 лет до появления рассказа о коварном Олдейкре. Любой, кто «кое-что слышал» об отпечатках пальцев, не мог не знать об этой истории, потому что она стала первым триумфом дактилоскопии при расследовании убийства.
В 1892 году вся Аргентина была потрясена страшным преступлением...В 1892 году вся Аргентина была потрясена страшным преступлением. На залитой кровью кровати нашли двух детей, забитых до смерти тяжелым предметом. Их безутешная двадцатишестилетняя мать Франциска Рохас обвинила в убийстве своего соседа. Она сказала полиции, что тот угрожал уничтожить самое дорогое для нее, если она не уступит его домогательствам. Но у соседа было безупречное алиби.
До следствия дошли слухи, что у Франциски был любовник, неоднократно заявлявший, что с удовольствием женился бы на ней, если бы не дети. Детектив Альварес, занимавшийся расследованием, знал о дактилоскопии (глава статистического бюро полиции в Ла Плате Хуан Вукетич много занимался вопросами классификации отпечатков). Альварес тщательно осмотрел каждый миллиметр на месте преступления и в конце концов обнаружил на двери крошечное бурое пятно. Это была засохшая кровь, хранившая отпечаток большого пальца.
Кусок двери с отпечатком был доставлен в участок, где уже находилась Франциска. С помощью штемпельной подушечки сделали отпечаток ее большого пальца. Сравнив оба отпечатка с помощью увеличительного стекла, полицейские обнаружили, что они полностью совпадают.
Под грузом такой улики «любящая» мать призналась в том, что желание стать женой своего возлюбленного заставило ее размозжить собственным детям головы камнем. После этого она выбросила орудие убийства в колодец (1).
Это первое документально зафиксированное убийство, которое было раскрыто с помощью отпечатков пальцев.
Конан Дойл создал из поразившего публику сюжета перевёртыш, сделав кровавый отпечаток большого пальца не уликой, а ложным следом, приводившим полицейских — а вместе с ними и читателя — к неверным выводам. Но, как мы помним, Шерлок Холмс не дал себя запутать даже такими, казалось бы, неопровержимыми доказательствами.
Впрочем, если из дела Франциски Рохас Конан Дойл мог позаимствовать эффектную деталь с отпечатком пальца, то ход с потайной комнатой он, вполне возможно, взял из совсем другого случая.
ДЕЛО ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ В ГАРВАРДСКОЙ МЕДИЦИНСКОЙ ШКОЛЕ (1849)
— Я предположил, что «убитый» прячется где-то в доме. Промерив шагами коридор второго этажа, я увидел, что он на шесть футов короче нижнего. Ясно, что тайник мог быть только там.
А. Конан Дойл, «Подрядчик из Норвуда», 1903.
Накануне Дня благодарения в Гарварде исчез Джордж Паркмен — известный врач, бизнесмен и филантроп...Накануне Дня благодарения 1849 года в Гарварде исчез Джордж Паркмен — известный врач, бизнесмен и филантроп. В последний раз его видели входящим в здание Гарвардской медицинской школы. Полиция обыскала здание, но безрезультатно.
Поиски продолжились, и в полицию стали поступать многочисленные письма с советами и комментариями относительно расследования этого дела. Авторы писем выдвигали самые разные версии: советовали обыскать дно реки (она вплотную подступала к зданию школы), предполагали, что Паркмена похитили и доставили на борт корабля, даже указывали, где искать тело — в престижном микрорайоне Бруклин-Хайтс. Однако ни одно из этих предположений не подтвердилось.
Полиция оказалась бы в безвыходном положении, если бы не чрезвычайно усердный работник прозекторской Эфраим Литтлфилд. Однажды поздней ночью, когда студентов не было, а лаборатории пустовали, Литтлфилд сломал кирпичную стену лаборатории профессора химии доктора Вебстера и обнаружил потайное помещение. В тайнике оказались кости таза и другие человеческие останки, что привело к обвинению доктора Вебстера, который, как выяснилось в ходе следствия, задолжал Паркмену большую сумму денег и не мог ее вернуть (1).
Кстати, во время суда было установлено, что письма в полицию писал сам Вебстер, желая отвести от себя внимание следствия.
И здесь любителям криминальных историй могут вспомниться совсем другие события, где тоже фигурировали письма преступника (или тех, кто выдавал себя за него).
...Многие читатели — как современники, так и отстоящие от времен Шерлока Холмса на столетие с лишним — очень сожалели, что Конан Дойл не дал гениальному сыщику применить свой дедуктивный метод против самого знаменитого преступника своей эпохи — Джека-потрошителя. Как мы убедились, в шерлокиане никогда в точности не воспроизводились реальные уголовные дела; думается, изменить этому подходу и заставить литературного персонажа взяться за решение реальной криминальной задачи, которая осталась неразрешённой до наших дней, было бы ошибкой. Тем не менее нельзя считать, что дело Джека-потрошителя никак не отразилось в рассказах о Шерлоке Холмсе.
ДЕЛО ДЖЕКА-ПОТРОШИТЕЛЯ (1888)
("КАРТОННАЯ КОРОБКА")
("КАРТОННАЯ КОРОБКА")
Это была картонная коробка, наполненная крупной солью. Высыпав соль, мисс Кушинг в ужасе обнаружила два человеческих уха, отрезанных, по-видимому, совсем недавно.
А. Конан Дойл, «Картонная коробка», 1893.
История Джека-потрошителя настолько известна, по ней существует такое количество информации, что мы ограничимся лишь самым беглым пересказом.
Во второй половине 1888 года в Уайтчепеле и прилегающих районах Лондона действовал серийный убийца...Во второй половине 1888 года в Уайтчепеле и прилегающих районах Лондона действовал серийный убийца. Его жертвами были проститутки из трущоб, которым убийца перерезал горло, перед тем как вскрыть брюшную полость и извлечь внутренние органы. Точное количество жертв в настоящее время неизвестно, называются цифры от 4 до 15. Тем не менее существует список из пяти «канонических» жертв, с которым согласны большинство исследователей, а также тех, кто занимался этим делом по долгу службы, как, например, главный констебль Управления уголовных расследований Мелвилл Макнайтен. Так или иначе, жестокость и изощренность убийств, происходивших в короткое время одно за другим (с 31 августа по 9 ноября 1888 года, если говорить о тех же пяти случаях), бессилие полиции, множество версий в печати и к тому же жуткие письма, которые получали полиция и газеты, нагнали на публику такой ужас, что «уайтчепельские убийства» стали самым знаменитым криминальным событием Англии XIX века.
Но вернемся к письмам. Само прозвище «Джек-потрошитель» взято из письма, присланного в Центральное агентство новостей; так называл себя автор письма, утверждая, что он и есть убийца. Внимание полиции привлекло содержащееся в том же письме обещание «отрезать леди уши» — и действительно, через три дня после даты на почтовом штемпеле четвертая жертва была найдена с частично отрезанным ухом.
Так что для читателя тех времен, если он хоть немного интересовался криминальной хроникой, отрезанные уши были не просто красочной деталью рассказа — они сразу же вызывали в его памяти ужасные преступления в Уайтчепеле каких-то пять лет назад!
А Джека-потрошителя так и не нашли. Убийства прекратились сами собой — со смертью, лишением свободы, заключением в психиатрическую лечебницу или эмиграцией преступника, это нам до сих пор неизвестно.
P.S. ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Любопытно, что не только Конан Дойл использовал некоторые реальные уголовные дела для своих детективных произведений — порой его произведения удивительным образом откликались в реальности. И неизвестно, заимствовал ли преступник идею из книги, или это просто поразительное совпадание. Именно так случилось с первым произведением о Холмсе — «Этюдом в багровых тонах». Мы начали с него, к нему же и вернёмся.
ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ХЕЛЕН ПОТТС (1891)
("ЭТЮД В БАГРОВЫХ ТОНАХ")
("ЭТЮД В БАГРОВЫХ ТОНАХ")
Там однажды профессор читал лекцию о ядах и показал студентам алкалоид — так он это назвал, — добытый им из яда, которым в Южной Америке отравляют стрелы. Этот алкалоид такой сильный, говорил он, что одна крупица его убивает мгновенно. Я приметил склянку, в которой содержался препарат, и, когда все разошлись, взял немножко себе. Я неплохо знал аптекарское дело и сумел приготовить две маленькие растворимые пилюли с этим алкалоидом и каждую положил в коробочку рядом с такой же по виду, но совсем безвредной.
А. Конан Дойл, «Этюд в багровых тонах», 1886.
В 1891 году в Нью-Йорке юный студент-медик по имени Карлайл Харрис тайно обвенчался с ученицей Комстокской женской школы Хелен Поттс...В 1891 году в Нью-Йорке юный студент-медик по имени Карлайл Харрис тайно обвенчался с ученицей Комстокской женской школы Хелен Поттс. Тайно — потому что Харрис утверждал, что его семья перестанет оплачивать его учебу, если кто-нибудь узнает, что он женился, будучи студентом. Подругам Хелен по школе Харриса представляли как её жениха. Мать Хелен, конечно, была в курсе всей истории и крайне не одобряла секретность, настаивая на оглашении свадьбы. Неудивительно, что из-за постоянного стресса у Хелен развилась бессонница, от которой Харрис прописал ей шесть капсул с небольшими дозами хинина и морфия (в те времена студентам-медикам разрешалось выписывать лекарства). Тогда подобная смесь была распространенным снотворным, а заказ был сделан в уважаемой нью-йоркской аптеке «Макинтайр и сын».
Харрис забрал капсулы и отдал Хелен только четыре из шести. Ей было сказано принимать по одной капсуле на ночь, что она и делала три ночи подряд. На четвертую девушка проснулась от галлюцинаций, её дыхание было затруднено, зрачки сильно сужены. Отчаянные попытки местного врача спасти девушку не увенчались успехом.
Харрис предъявил следствию две отложенные им капсулы, которые, как показал анализ, содержали только малую дозу морфия. Хелен похоронили, но в газетах поднялось столько шума вокруг этого дела, что была произведена эксгумация тела. Во всех органах девушки был найден морфий, и никаких следов хинина. Врач, проводивший вскрытие, дал заключение, что последняя принятая Хелен капсула содержала чистый морфий. Это вполне могло привести к передозировке. Но фармацевты «Макинтайр и сын» настаивали на том, что ошибка со стороны аптеки исключена.
Харрис был арестован и обвинен в убийстве. Следователи пришли к выводу, что он наполнил одну из четырех капсул смертельной дозой морфия, который мог легко достать в медицинском колледже. Он спрятал две капсулы, чтобы позднее продемонстрировать их безвредность, если Хелен примет роковую капсулу последней. Вина Харриса была доказана, и в 1893 году его казнили (1).
Надо заметить, что повесть «Этюд в багровых тонах» была издана в Соединенных Штатах в 1890 году, как раз за год до дела Харриса. Книга привлекла огромное внимание общественности и завоевала даже большую популярность, чем в родной Британии.
Прочел ли Карлайл Харрис «Этюд в багровых тонах» и позаимствовал ли оттуда идею с приготовлением «специальных» пилюль? А может быть, один из следователей был знаком с повестью Конан Дойла и смог понять, как было совершено убийство Хелен Поттс? Ведь, как говорил Шерлок Холмс,
...то, что изобретено одним человеком, может быть понято другим.
А. Конан Дойл, «Пляшущие человечки», 1903.
...Конечно, мы рассказали далеко не обо всех громких делах, которые перекликаются с расследованиями великого детектива. В стороне остались, например, история самозванца Тичборна, дело отравителя Шантреля, некоторые аспекты "уайтчепельских убийств", и конечно же, история ужасной Черной Собаки из Нижнего Квинтона. Доктор Уотсон, без сомнения, сказал бы так:
Все эти дела я, может быть, опишу когда-нибудь позже...
А.Конан Дойл, «Пять зёрнышек апельсина», 1891.
Источники:
- Вагнер Э. Шерлок Холмс: наука и техника// Litrus.net Режим доступа: litrus.net/book/read/85865?p=http://litrus.net/.... - 13.05.2015.
- Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики: Новое изд., перепеч. с изд. 1908 г. — М.: ЛексЭст, 2002.
- Конан Дойл А. Полное собрание произведений о Шерлоке Холмсе в одном томе. — М.: Альфа-книга, 2012.
- Руссо М. Шерлок Холмс как вдохновитель криминалистической науки// Pro Science Режим доступа: polit.ru/article/2013/08/03/ps_csi/. - 13.05.2015.
- Торвальд Ю. Век криминалистики. — М.: Прогресс, 1991.
- Чернов С. Бейкер-стрит и окрестности. Эпоха Шерлока Холмса. — М.: Форум, 2012.
@темы: Мета, БИ-5, G - PG-15, команда "Опасная бритва"
четверг, 28 мая 2015
читать дальшеНазвание: Просматривая архивы
Автор: Handful_of_Silence
Перевод: Regis
Бета: Staisy_
Оригинал: Browsing The Archives
Разрешение на перевод: получено
Версия: Шерлок ВВС
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс/Джон Уотсон, Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд, Салли Донован, Андерсон, Ирен Адлер
Категория: слэш
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Лестрейд и ярдовцы тайно пишут фики о единственном в мире детективе-консультанте и его соседе по квартире, всех волнует вопрос их сексуальной жизни, и оказывается вполне возможно шипперить свой собственный пейринг.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание: Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Романс/юмор. Современность
Размещение: с разрешения переводчика
Скачать: AO3
Перевод ников, встречающихся в фике:
silver_fox — серебристый_лис
sergeant_sassy — дерзкий_сержант
hoop_the_loop — хуп_мертвая_петля
hobbitsizedbadass — хоббитмалдаудал
just_tea_for_me — мне_только_чай
under_my_umbrella — под_моим_зонтом
dim_rocks — дим_крут
hear_me_rawrr — услышь_мой_ррык
BohemianSoul — БогемскаяДуша
jawn'n'sherlockOTP — джон&шерлокОТП
Jlock4eva — джонлокфорева
sherlockian42 — шерлокианец42
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд, Р. Диммок, Т. Грегсон, Л. Андерсон, Дж. Ранс, Дж. Кларксон, И. Мур, Т. Брукс, С. Бейнс, Э. Джонс, С. Хопкинс, А. Брэдстрит
Тема: Время нового тура!
Пришло время нашего еженедельного упражнения в сочинительстве, дорогие со-шипперы! Автору лучшего фика — выпивка бесплатно во время очередной вылазки в “Черный пес” (что должно послужить более чем достаточным стимулом для любого из вас — кроме тебя, Ранс, ты в случае победы получишь лимонад, не будем и пытаться вырвать тебя из суровых рядов анонимных алкоголиков ). Фики будет оценивать абсолютно беспристрастная hoop_the_loop из Бартса. Давайте посмотрим, как много слэша мы сможем из этого выжать (и гета тоже, ведь среди нас есть и редкие любители гендер-свопа)!
Не забудьте, формат 221б, как обычно. В рамках него разрешено все!
Заявка: эта статья про них в "Мейл". Джона в ней охарактеризовали как подозрительно скрытного относительно "распутной" личной жизни, которую они предположительно ведут вместе. И конечно же, море слухов и намеков от "источников, близких к паре", ведь разве могут два холостяка так просто жить в одной квартире! Ну, все мы знаем, как "Мейл" любит высасывать подобные статьи из пальца, однако берем ее за основу и вперед!
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Соловей среди сов
Автор: silver_fox
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Краткое содержание: Случайная встреча, мельком брошенный взгляд — и известный детектив-консультант, оказывается, тоже не застрахован от ошибок в делах, касающихся любви.
Отзывы (3)
jawn'n'sherlockOTP
Вау! Потрясающе! Мне очень понравился стиль, да и Шерлок отлично получился!
just_tea_for_me
На мой взгляд, Шерлок в фике мало правдоподобен. Мелодраматичность его поведения просто выходит за рамки разумного: он только и делает, что грустно вздыхает, бросает взгляды, полные тоски, и уныло размышляет над перспективой безответной любви к Джону. Однако в вашем творчестве я по крайней мере вижу потенциал: ваши слэшные фики — одни из лучших на сайте. После того как перерыл здесь все и сполна начитался редкостной чуши, могу смело это утверждать.
Ответ: silver_fox
Ну… Наверно, спасибо.
sergeant_sassy
Прочитала с утра твое последнее творение, фик встретил меня во входящей почте, словно подарок в упаковке. Скажи, стоит ли мне ждать от тебя в будущем чего-то, кроме душещипательного флаффа?
Ответ: silver_fox
В противовес твоим задорным порнофикам?? Я с нетерпением жду, когда ты выложишь что-то новое, и не сомневаюсь, что в какой-то момент при прочтении обязательно задамся вопросом, способно ли человеческое тело на подобные подвиги без опаски повредить позвоночник.
Нет, думаю, я еще долго буду продолжать писать свою романтическую сентиментальную лабуду. Да ты и одна прекрасно управляешься на ниве высокого рейтинга.
Ответ: sergeant_sassy
Ха-ха, чертовски верно.
Неожиданные удовольствия
Автор: sergeant_sassy
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, PWP
Краткое содержание: Джон не ожидал, что Шерлока заинтересуют наручники в подобном плане. Он был приятно поражен. Фик в процессе.
Отзывы (4)
Jlock4eva
Твои фики просто огонь! Думаю, мне сейчас лучше прилечь, особенно после этой сцены со стеком. Боже, как горячо…
hobbitsizedbadass
Отличное начало! Очень жду продолжения.
sherlockian42
БОЖЕ БОЖЕ БОЖЕ Пожалуйста, проду и поскорее!!!
silver_fox
Однако ты точно знаешь, как завести мужчину. Довела Шерлока до состояния, когда все, на что он способен, — это извиваться от желания и бессвязно бормотать, и на этом бросила, чтобы все мы терзались теперь в ожидании продолжения! Ай-ай-ай, как не стыдно.
Как же я рад порой, что он не знает, что мы тут пишем про них, я уж молчу о твоем порно; думаю, он бы несколько оскорбился, если бы узнал, что вымышленный он один раз даже открыто признался в "жадности до Джонова члена".
Ответ: sergeant_sassy
То, чего он не знает, не может ему навредить, не так ли? В любом случае мы же просто развлекаемся. И маловероятно, что когда-нибудь он все же узнает, что большая часть твоего отдела тайно шипперит джонлок и в подробностях расписывает многочисленные сцены их секса, который случается в стенах квартиры на Бейкер-стрит (или в такси… или в глухих переулках… или в уборных…). Он никогда бы не показался снова на месте преступления, если бы знал… хотя, если задуматься, все равно пришел бы. Иначе где фрику ловить свой кайф?
Ответ: silver_fox
Но зато мы все точно знаем твои мысли по поводу того, как Шерлок ловит свой кайф, не правда ли? В основном трахаясь с одним конкретным военным врачом.
И пара мелких придирок: ты использовала слово "набухший" три раза и, может, подберешь другое слово для описания толчков? Также "безудержные стоны" повторяется два раза. Думаю, тебе стоит позаимствовать у меня завтра словарь синонимов, вроде он завалялся где-то в кабинете.
Еще хочу добавить, что надеюсь увидеть отчет по аттестации сотрудников на своем столе завтра в десять. Шеф уже давно трясет его с меня.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: ПОМОГИ!
В общем, я весь погряз в том фике, про который рассказывал в четверг: он разросся уже до пяти тысяч слов — это какой-то долбаный монстр! Шерлок и Джон серьезно поругались, со швырянием тарелок и желанием придушить одного бледного долговязого идиота в темном пальто, примерно в таком духе. Джон в бешенстве выскочил на улицу и, хотя позже вернулся, с Шерлоком разговаривать полностью перестал (помнишь, мы наблюдали такое пару недель назад во время этого дела, как же его там… Медный пляж? Оловянные берега?), и теперь Шерлок пытается вернуть его расположение. Я почти все написал и уже придумал отличную концовку, но никак не могу добить диалоги — ну, ты знаешь, как оно бывает.
Что посоветуешь?
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: ПОМОГИ!
Кроме добавления сцены траха до полной отключки? Тебе не понадобится много слов. Фраз "Еще" и "Сильнее" и "О Боже, Шерлок!" хватит за глаза.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Re: ПОМОГИ!
Салли!
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: ПОМОГИ!
Ты сам спросил! Я честно не знаю, у меня неважно получаются глубокие прочувствованные моменты. Может, обратишься к Диммоку? У него вроде неплохо с диалогами и он давно хочет написать свой собственный фик, но никак не придумает толковый сюжет. Возьмешь его в соавторы?
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Сведи меня с ума
Автор: silver_fox
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, херт/комфорт
Краткое содержание: Написано в соавторстве с dim_rocks с тамблера. Время действия — "Дело о медных берегах". Шерлок сказал что-то недопустимое, пересек невидимую черту, и Джон всерьез задумался о том, чтобы съехать. На что готов Шерлок, чтобы все исправить?
Отзывы (1)
sergeant_sassy
Класс! Последовал моему совету о трахе до потери пульса, да?
Ответ: silver_fox
Не поверишь, но это Диммок написал всю рейтинговую сцену. Отдам ему должное, он нисколько не смутился, когда узнал, что я хочу от него. Лишь понимающе кивнул, когда я рассказал ему, на каком месте фик застопорился и как должен закончиться, а уже утром положил мне на стол этот чудесный кусочек порно. Правда, изливается на бумаге он также, не особо смущаясь, сплошным потоком сознания. Ты не представляешь, как долго я сокращал и редактировал его текст.
Ответ: sergeant_sassy
Ха-ха, могу себе представить. Сочувствую.
Выложила следующую главу "Неожиданных удовольствий". Сама вся в приятном предвкушении волны новых фиков после их последнего дела. Если честно, не могу никого осуждать за это. И люди считали, что это в деле о баскервильских собаках был броманс! Да тут было такое чувство, словно весь юст "Секретных материалов" сконцентрировали и уместили в полчаса на месте преступления.
Ответ: silver_fox
О, это было не наше подразделение, кажется, делом занимался Брэдстрит. Расскажи вкратце, что там случилось? В любом случае в понедельник я узнаю все подробности.
Ответ: sergeant_sassy
Джон убрал волосы, упавшие Шерлоку на лицо, а тот был слишком глубоко погружен в свою гребаную "коробку разума" или как там ее там, чтобы заметить. И еще Шерлок включает режим альфа-самца всякий раз, стоит только какому-нибудь симпатичному мужчине обратить внимание на Джона. Фрик не мог бы быть более очевидным, даже если бы специально постарался. Бедный Брэдстрит не знал, на что нарывается, когда отпустил комплимент по поводу свитера Джона. Ты, наверно, получишь от него счет от психиатра через пару недель.
Не сомневайся, я-то уж точно напишу фик по таким горячим следам.
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
При исполнении
Автор: under_my_umbrella
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: Майкрофт всегда считал себя холодным и замкнутым. Не нуждающимся в любви. Пока один седой инспектор не показал ему, что все может быть по-другому. Майстрад.
Отзывы (1)
silver_fox
Я даже не знаю. Нет, я хочу сказать, фик отличный и все очень… вхарактерные, но я просто никогда раньше не задумывался о майстраде как о возможном пейринге. А также о том, что в зале, где обычно заседают министры, можно заниматься играми со связыванием. И о том, что зонт можно использовать как секс-игрушку.
Ответ: under_my_umbrella
Впечатляет, правда же? Мне приятно твое одобрение. Это была моя первая попытка нырнуть в глубины так называемого фанфикшена, и я очень старался сделать ее… анатомически достоверной, скажем так.
Ответ: silver_fox
Твое описание Майкрофта уж точно очень… детальное. Особенно про его внушительные… таланты в определенных областях, далеких от государственного управления.
Ответ: under_my_umbrella
Абсолютная правда, как мне говорили. Я полагаю, что если бы Лестрейд и Майкрофт когда-нибудь встретились в реальной жизни, детектив-инспектор, несомненно, положительно отреагировал бы на его предложения. А Майкрофт многое может ему предложить.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Ну...
У меня такое чувство, словно со мной пытались флиртовать, используя фанфик. Стоит мне переживать по этому поводу, как думаешь?
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: Ну...
Только что прочитала фик по твоей ссылке — и очень хочется поинтересоваться, правда ли тебя так заводит "допрос" в полутемном помещении таинственным хорошо одетым мужчиной в качестве кинковой прелюдии? Я не осуждаю, мне просто любопытно.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Re: Ну...
Подобные вопросы старшему по званию совершенно недопустимы.
Увидимся в понедельник, сержант.
Разное> RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Тирания
Автор: hear_me_rawrr
Персонажи: Шерлок Х.
Рейтинг: NC-17
Жанр: херт/комфорт, ангст
Краткое содержание: шрлок был похищен злобными злодеями, которые собираются жестоко мучить его до тех пор, пока он не перестанет умничать по любому поводу. покорится ли шелрок когда-нибудь?
Отзывы (2)
sergeant_sassy
Тебе давно пора пройти курс по управлению гневом вместо того, чтобы вымещать свою ярость на вымышленных образах реальных людей. Я знаю одного хорошего и недорогого специалиста.
Имена собственные пишутся с заглавной буквы, и ради бога, его зовут ШЕРЛОК! Не шрлок, шерок, или шелрок, или еще какой вариант, до которого ты додумаешься. *фейспалм*
silver_fox
Если бы я стал считать, сколько раз ты включал в свои работы серьезные травмы Шерлока и/или смерть персонажа, у меня бы закончились пальцы на руках после первых же десяти твоих случайным образом выбранных фиков.
А этот "клевый", "интеллигентный" и "остроумный" судмедэксперт, который пытается помочь бедному похищенному Шерлоку, в свободное время собирает фигурки динозавров? Что я тебе говорил о вписывании себя в контекст фика?!
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Рек на фик
В последнее время тебе явно было некогда просматривать обновления в архиве, так что на всякий случай, вдруг ты пропустил: появился новый автор с совершенно чудесными AU-фиками (и могу сказать лично от себя, порно в них просто высшего класса — и очень, очень графичное). Зачти, не пожалеешь. (НО ТОЛЬКО ДОМА!)
BohemianSoul
Автор 4 историй
Прикасаясь к колючей проволоке
Пейринг: Фем!Джон У./Фем!Шерлок Х.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, херт/комфорт, PWP, BDSM
Краткое содержание: Фем!AU. Шерлок — весьма необычное имя для девушки. Необычное имя для необычной девушки с необычными вкусами. Но ей повезло найти в своей соседке по квартире человека, способного разделить ее увлечения, далекие от ванильных.
Свяжи меня крепче, удержи меня
Пейринг: Фем!Джон У./ Шерлок Х.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, PWP
Краткое содержание: Часть вторая в цикле "Проси пощады". Шерлок настроен на расследование, а Джон — на секс. Шерлоку приходится решать эту проблему.
Бессердечный
Пейринг: Шерлок/Джон, Шерлок/Себастьян (в прошлом)
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, BDSM
Краткое содержание: Фэнтези!AU. Когда-то сердце Шерлока было украдено коварным вором по имени Себастьян. Шерлок не ожидал, что лишь для того чтобы вернуть ему сердце, Джон вломится в дом Себастьяна. Теперь ему придется найти способ как-то отблагодарить Джона.
Отзывы (2)
hobbitsizedbadass
Джон был так крут! И момент, где он сломал Себу нос, выписан просто изумительно. Офигенный фик!
just_tea_for_me
Для начала хочу спросить у вас, изучали ли вы анатомию человеческого тела? На тот случай, если в вашем крошечном мозгу не возникло мысли заглянуть хотя бы на соответствующую страницу Википедии, чтобы просветиться относительно основ биологии человека, спешу сообщить, что, вопреки написанному вами, нельзя вытащить сердце из человека, словно какую-то безделушку — помимо грудной клетки, являющейся основным препятствием на пути к сердцу, кровь, циркулирующая по телу, остановит свой ход, лишившись сердечных клапанов. Вследствие этого детектив-консультант, в фике бесцельно шатающийся по Лондону, словно по уши влюбленный идиот, замертво упал бы с дырой в груди, не сделав и шага, произойди подобное в реальной жизни.
Ответ: BohemianSoul
Это AU, милый. Оно и не должно быть абсолютно реалистичным, смысл фана от него в другом. И заметь, насколько здесь все невинно в сравнении с моими обычными вкусами. Ты должен мной гордиться. И я считаю, что Шерлок у меня получился весьма вхарактерный. В реальной жизни, конечно же, я не знаю его так хорошо или так близко, как хотела бы, так как он виляет хвостом только перед Джоном, не обращая никакого внимания на окружающих женщин и предпочитая вожделеть своего невысокого и совершенно ничего не замечающего соседа.
Ответ: just_tea_for_me
Ревнуем, да?
Ответ: BohemianSoul
Нет, боже правый, только не я. С тех пор как я обосновалась здесь, у меня появились куда более заманчивые интересы. Брак — прекрасное состояние, и Штаты — отличное место для спокойной жизни. А вот Шерлока, на мой взгляд, изрядно огорчает вереница подружек Джона. Тебе так не кажется?
Ответ: just_tea_for_me
Воздержусь от комментариев по данному поводу.
Слишком хорош для него
Автор: under_my_umbrella
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: Майкрофт хочет пригласить Лестрейда на свидание. Он просто не знает как.
Отзывы (1)
silver_fox
И на этом все? Просто фик завершился на такой грустной ноте… Майкрофт, обреченный вечно страдать от неразделенной любви и надеяться, что когда-нибудь Лестрейд заметит его.
Может быть, ты напишешь продолжение? Должен признать, за прошедшее время я изрядно проникся этим пейрингом.
Ответ: under_my_umbrella
Я подумывал написать сиквел, в котором Майкрофт наконец наберется смелости сказать что-то и они отправятся на свое первое свидание. Но вдохновения нет.
Ответ: silver_fox
Хмм. Семь вечера во вторник в симпатичном тайском кафе на Курзон-стрит. Как тебе такое в качестве вдохновляющего средства?
Ответ: under_my_umbrella
Мы могли бы поработать… совместно? Для начала обсудить литературные достоинства определенных фиков?
Ответ: silver_fox
Можем начать прямо с твоего первого фика — "При исполнении" и затем, не знаю, читал ли ты их, продолжить циклом фиков "Айсмен" авторства BohemianSoul.
Ответ: under_my_umbrella
Не имел такого удовольствия. Высокий рейтинг?
Ответ: silver_fox
Очень.
Ответ: under_my_umbrella
Боже, теперь мою голову внезапно заполонили идеи сюжетов (что там за адская метафора, которую все используют — кролики?), которые хочется воплотить в фиках.
Ответ: silver_fox
Жду, что ты расскажешь мне во вторник все, что нашептала тебе муза. Каждую деталь. Не упуская ни единой мелочи. В конце концов, тщательная проработка сюжета очень важна.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: ?
Можно ли считать вуайеризмом чтение фика о вымышленной версии себя, занимающегося сексом?
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: ?
У всех есть свои кинки, верно? И с кем ты в пейринге? Кто-то знакомый мне?
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Re: ?
ЭТО тебя совершенно не касается.
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Не совсем правда
Автор: just_tea_for_me
Пейринг, персонажи: Шерлок Х./ Джон У., Майкрофт Х.
Рейтинг: PG
Жанр: романс, семейные отношения
Краткое содержание: Майкрофт назвал Шерлока девственником во время дела о Белгравии. И конечно же, только такой гений, как Шерлок, мог настолько одурачить его. Потому что это точно была неправда. По крайней мере, с тех пор, как Джон стал жить вместе с Шерлоком.
Предупреждения: Майкрофт, как обычно, невыносим и сует свой длинный нос не в свои дела.
Отзывы (1)
under_my_umbrella
Ты это серьезно?
"Майкрофт резко ворвался в комнату. Это было необычное зрелище, так как часто он просто вкатывался внутрь, что было для него несложно вследствие непреодолимой и неумеренной тяги к перееданию кексов на регулярной основе".
Ответ: just_tea_for_me
Не вижу ничего предосудительного в этом абзаце.
Ответ: under_my_umbrella
"Майкрофт, близкий друг и пожизненный клиент "Мистера Киплинга" , ухмыляясь, выглядел словно идиот, а его крючковатый нос и высокий визгливый голос…"
Тебе не кажется, что это чересчур по-детски?
Ответ: just_tea_for_me
Нисколько.
Кекскрофт.
Ответ: under_my_umbrella
*вздох*
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
В нерабочее время
Автор: under_my_umbrella
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: Написано в соавторстве с silver_fox. Полы в зале заседания кабинета министров и в зале ожидания премьер-министра проходят проверку на прочность, и оказывается, что вполне возможно заниматься сексом в клубе "Диоген".
Политика правительства
Автор: silver_fox
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, PWP
Краткое содержание: Написано в соавторстве с under_my_umbrella. Лестрейд никогда бы не подумал, что зонт можно использовать как эффективную секс-игрушку. Он был так неправ.
Отзывы (2)
sergeant_sassy
Ах ты, старый лис! Даже не знаю, обозвать тебя грязным извращенцем или поздравить. Лучше выберу второе, потому что написано чертовски ГОРЯЧО!
Я постараюсь, чтобы тебя не слишком тревожили в понедельник. Представляю, как тебе некомфортно будет сидеться после такого.
just_tea_for_me
Что-то меня тошнит. Прошу извинить.
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: У нас появилась своя страничка на ТВ-тропах! Наконец-то! Ссылка в письме.
Рекомендации фанфиков: RPF: Шерлок Холмс
Авторы
hobbitsizedbadass
Один из первых авторов фандома наряду с silver_fox и sergeant_sassy (фики которых также крайне рекомендуются). Начинал с Джоноцентричных фиков от первого лица, временем действия которых служила Афганистан-эра, но позднее перешел к сочинению реалистичных и мастерски написанных Шерлок/Джон фиков (все указывает на то, что именно он изобрел популярное сокращение для пейринга — джонлок, хотя доказательств тому не сохранилось). Его AU фики включают в себя такую фандомную классику, как "Держа оборону", "Выжженная земля" и "Буря в пустыне", главной темой которых является постепенно растущее влечение Джона к Шерлоку.
silver_fox
Шиппер джонлока и автор легендарного фика: "Тикающий человек" — стимпанк!AU, в котором Шерлок и Джон (в этой реальности Холмс и Уотсон) надирают преступникам задницы в альтернативном викторианском Лондоне, а помогают им храбрый инспектор Лестрейд и стеснительная, но не менее храбрая гувернантка мисс Хупер. В настоящее время в ставшем уже постоянным соавторстве с under_my_umbrella строчит высокорейтинговые майстрад-фики. Читать которые на работе не рекомендуется. Да и в принципе где-то на публике. Лучше всего делать это, удобно устроившись в кровати.
just_tea_for_me
Новый автор в фандоме, примечательный подробным описанием процесса дедукции в своих фиках. Его стройными логическими выкладками мог бы гордиться сам детектив. И хотя у автора есть странная привычка выписывать некоторых определенных персонажей (в основном Андерсона и Майкрофта) в резкой, почти оскорбительной манере, джонлоковский юст у него получается настолько проникновенным и эмоционально насыщенным, что перед чтением его фиков не лишним будет заранее запастись платочками.
just_tea_for_me
Автор 18 историй
Последние обновления
Проверяя гипотезу
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Возможно ли быть влюбленным в своего соседа по квартире, даже если биологически вы с ним несовместимы, а физическое влечение основано на такой непредсказуемой и нелепой эмоции, как любовь? Шерлок стремится докопаться до истины.
Методология
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Шерлок составляет план действий, чтобы выяснить, как лучше всего соблазнить Джона. Однако он учитывает не все переменные.
Абстракция
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG
Жанр: романс, ангст
Краткое содержание: 221б Бейкер-стрит. Интроспективная виньетка. Шерлок размышляет над своим экспериментом с эмоциями и задается вопросом: можно ли считать, что он продолжается и теперь, когда в его жизни есть Джон?
Отзывы (2)
silver_fox
Отлично получилось!
hobbitsizedbadass
Просто хотел написать, как сильно мне нравятся ваши работы, особенно текущий цикл "Эксперименты". Может быть, в следующем фике Шерлок наконец решится четко выразить свои намерения, чтобы Джону больше не приходилось ломать голову над настолько противоречивыми сигналами. Ему нелегко приходится с Шерлоком в этих фиках.
Ответ: just_tea_for_me
Я считаю, что в реальном мире, будь у этого пейринга хоть какое-то основание, Джон первым должен ясно дать понять Шерлоку, что его намерения будут восприняты всерьез, а на чувства будет отвечено взаимностью, прежде чем что-то столь важное будет сгоряча и необдуманно высказано вслух. Человеческие эмоции, в конце концов, сложно поддаются расшифровке и даже лучшие из них раздражающе непредсказуемы.
Ответ: hobbitsizedbadass
Шерлок мог бы подключить к этой задаче свой великий ум. Уверен, это бы сработало.
hobbitsizedbadass
Автор 24 историй
Последние обновления
Держа оборону
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, ангст
Краткое содержание: Мориарти никуда не делся, он лишь залег на дно. Джон готовится к грядущему шторму, попутно разбираясь со своими новообретенными чувствами к Шерлоку. А потом раздается стук в дверь — и весь мир Джона грозит развалиться на части. Фик закончен. (Ух ты! Сколько отзывов! Спасибо! Теперь фик выложен и в аудио-формате, в начитке потрясающей hoop_the_loop)
Отзывы (100+)
just_tea_for_me
Я нахожу, что суть истории передана изящно и со вкусом, что выгодно отличает ее от сентиментальной ангстовой чепухи, которой в большинстве своем и заполнен этот сайт. Мне попадалось больше хорошо структурированных любовных романов, чем так называемого джонлока. Шерлок, к счастью, не изображен здесь абсолютно бесполезным и жалким в своей безнадежной страсти к соседу (убогая интерпретация образа не имеющая ничего общего с его настоящим характером). Встречаются, правда, мелкие грамматические ошибки (тебя вообще знакомили с запятыми?), но если отвлечься от них, текст вполне достоин похвалы.
Ответ: hobbitsizedbadass
"Вполне достоин похвалы". Да ты меня избалуешь такими отзывами. Спасибо за фидбэк и за то, что обратил мое внимание на ошибки. У меня нет беты, так что я редактирую себя сам, как умею (то есть плохо). 
Ответ: just_tea_for_me
Ты всегда и везде добавляешь смайлы?
Исходя из того, что все твои проблемы вызваны отсутствием беты, если пожелаешь, могу предложить тебе свои услуги.
Ответ: hobbitsizedbadass
Боже, приятель, я был бы в восторге! ( ). Если, конечно, тебя это не сильно затруднит. Я бы не хотел тебя отвлекать от твоих собственных фиков (к слову, просто блестящих).
Ответ: just_tea_for_me
Совсем не затруднит.
Пуская корни
Автор: hobbitsizedbadass
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Джон привыкает к рутине домашней жизни на 221б Бейкер-стрит куда быстрее, чем ожидал. Его даже больше не возмущают головы в холодильнике.
Примечание: Отбечено just_tea_for_me, за что ему огромное спасибо.
[Новое ЛС] от just_tea_for_me
Замечания по новой главе "Целься, пли", которую ты прислал мне в понедельник вечером. Мои извинения за задержку, так получилось, что на работе на меня свалились неотложные дела, потребовавшие моего полного внимания и концентрации.
Твои навыки расстановки запятых заметно улучшились, так что спешу поздравить тебя на этом фронте — пусть даже абзацы твоего текста по-прежнему напоминает сардины в банке, словно ты пытаешься занять как можно меньше страниц, насколько это логически возможно, конечно. И Comic Sans! Ты что, окончательно распрощался с мозгами? Times New Roman, кегль 11 — оптимальный вариант, и повторяю в последний раз: обрати внимание НА ОФОРМЛЕНИЕ ДИАЛОГОВ!
Помимо этого, в тексте есть один момент, вызывающий у меня сомнение:
… Джон выдыхает теплый воздух, согревая покрывшуюся мурашками кожу Шерлока, и слушая, как тот неразборчиво бормочет что-то во сне. Он знает, что если бы мог сочинять великую музыку, то заставил бы ее звучать подобно Шерлоку, воплощая в звуке его точную копию: звонкий и стремительный вихрь струнных, и затем на середине — постепенное затихание барабанного боя до стука сердца и нежная ария вдохов-выдохов, предсказуемая, словно приливы и отливы. Он задумывается, может ли жар его дыхания, ритм его сердца, воспользовавшись близостью, перебраться в Шерлока, просочиться в его поры и заполнить его, чтобы потом, присвоив себе стук сердца Джона, Шерлок заставлял их легкие наполняться воздухом в совершенной гармонии. Он задается вопросом, а существует ли он по-прежнему, как отдельное существо, не стал ли созависим настолько, что теперь ему жизненно необходим рядом этот человек, похожий на холодную мраморную статую с идеально настроенным мозгом и мерно тикающим сердцем, из-за любви ставший живым и уязвимым. Он не знает, расстроит ли его положительный ответ на этот вопрос...
Я понимаю твою потребность в поэзии и могу перетерпеть редкие абзацы невыносимой поэтической прозы — не забывай только, что ты далеко не Вордсворт и никогда даже не пытайся подражать Китсу — но "из-за любви ставший живым и уязвимым"? Неужели ты правда считаешь, что такой человек, как Шерлок Холмс, способен когда-либо признаться самому себе, как сильно он влюблен?
Может, тебе поменять эту фразу?
[Новое ЛС] от hobbitsizedbadass
Все нормально, приятель. Эта неделя выдалась сущим адом и у меня тоже, я был жутко загружен, и, конечно же, мой кошмарный сосед только подливал масла в огонь. Я очень рад, что все наконец закончилось и я могу вернуться к фику.
Я понимаю, что ты хочешь сказать о Шерлоке как о персонаже, но не могу с тобой тут согласиться. Я считаю, что он может любить, причем страстно и всепоглощающе, потому что он… ну, по крайней мере, он производит впечатление человека, который ничего не делает наполовину, просто не может так, да и никогда не захотел бы. Конечно же, он обладает способностью любить, и я сильно сомневаюсь, что он настолько оторвался от общества, что ему стали недоступны все формы привязанностей, доступные людям.
Рассуждая на эту тему, люди всегда вспоминают о Большой Игре и очевидном слэше в блоге Джона, и они правы: у Шерлока есть сердце и он будет глупцом, если станет отрицать это. Уверен, что в реальной жизни, скажи он что-то конкретное или дай он ясно понять Джону, что его тело для него не только "транспорт", у того и мысли бы не возникло отвергнуть его при том взаимном притяжении, что существует между ними.
Я дарю его тебе
Автор: just_tea_for_me
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Сердце — жизненно важный орган, гоняющий по телу кровь и кислород. Оно — не романтическая метафора и не идиотское изображение неправильной формы на открытках ко Дню Святого Валентина. Но Шерлок все равно предлагает его Джону. И ждет его ответа. Фик в процессе.
Отзывы (1)
hobbitsizedbadass
Ты — просто потрясающий идиот.
И я с радостью принимаю дар
Автор: hobbitsizedbadass
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Шерлок — идиот, если когда-нибудь всерьез считал, что Джон ответит ему "нет". Джон недоумевает, почему тот так долго тянул с вопросом. Фик в процессе.
Отзывы (1)
just_tea_for_me
У Анджело? В шесть вечера?
Ответ: hobbitsizedbadass
Мы можем отпраздновать первую главу этого фика из, я надеюсь, многих последующих. И может, еще вспомним различные предвосхитившие события, сценарии того, как Джон и Шерлок начали встречаться. Есть в архиве некоторые весьма занимательные рейтинговые работы.
Ответ: just_tea_for_me
Ответ: hobbitsizedbadass
Что ты там раньше говорил о смайликах?
Ответ: just_tea_for_me
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Оценочный метод
Автор: just_tea_for_me
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: В лице Джона Уотсона Шерлок находит свой идеал и вторую половину, как бы банально это ни звучало. Друга, партнера и любовника. И он намерен пробыть с ним вместе так долго, как тот захочет.
Отзывы (2)
Hobbitsizedbadass
Вечность, я так полагаю.
silver_fox
Вау! Шикарно написано, характеры Джона и Шерлока удались на все сто, а сюжет пугающе реалистичен! Как жаль, что все происходит в фике, а не в реальной жизни.
Ответ: just_tea_for_me
Да. И, правда, очень жаль.
Автор: Handful_of_Silence
Перевод: Regis
Бета: Staisy_
Оригинал: Browsing The Archives
Разрешение на перевод: получено
Версия: Шерлок ВВС
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс/Джон Уотсон, Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд, Салли Донован, Андерсон, Ирен Адлер
Категория: слэш
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Лестрейд и ярдовцы тайно пишут фики о единственном в мире детективе-консультанте и его соседе по квартире, всех волнует вопрос их сексуальной жизни, и оказывается вполне возможно шипперить свой собственный пейринг.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание: Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Романс/юмор. Современность
Размещение: с разрешения переводчика
Скачать: AO3
Перевод ников, встречающихся в фике:
silver_fox — серебристый_лис
sergeant_sassy — дерзкий_сержант
hoop_the_loop — хуп_мертвая_петля
hobbitsizedbadass — хоббитмалдаудал
just_tea_for_me — мне_только_чай
under_my_umbrella — под_моим_зонтом
dim_rocks — дим_крут
hear_me_rawrr — услышь_мой_ррык
BohemianSoul — БогемскаяДуша
jawn'n'sherlockOTP — джон&шерлокОТП
Jlock4eva — джонлокфорева
sherlockian42 — шерлокианец42
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд, Р. Диммок, Т. Грегсон, Л. Андерсон, Дж. Ранс, Дж. Кларксон, И. Мур, Т. Брукс, С. Бейнс, Э. Джонс, С. Хопкинс, А. Брэдстрит
Тема: Время нового тура!
Пришло время нашего еженедельного упражнения в сочинительстве, дорогие со-шипперы! Автору лучшего фика — выпивка бесплатно во время очередной вылазки в “Черный пес” (что должно послужить более чем достаточным стимулом для любого из вас — кроме тебя, Ранс, ты в случае победы получишь лимонад, не будем и пытаться вырвать тебя из суровых рядов анонимных алкоголиков ). Фики будет оценивать абсолютно беспристрастная hoop_the_loop из Бартса. Давайте посмотрим, как много слэша мы сможем из этого выжать (и гета тоже, ведь среди нас есть и редкие любители гендер-свопа)!
Не забудьте, формат 221б, как обычно. В рамках него разрешено все!
Заявка: эта статья про них в "Мейл". Джона в ней охарактеризовали как подозрительно скрытного относительно "распутной" личной жизни, которую они предположительно ведут вместе. И конечно же, море слухов и намеков от "источников, близких к паре", ведь разве могут два холостяка так просто жить в одной квартире! Ну, все мы знаем, как "Мейл" любит высасывать подобные статьи из пальца, однако берем ее за основу и вперед!
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Соловей среди сов
Автор: silver_fox
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Краткое содержание: Случайная встреча, мельком брошенный взгляд — и известный детектив-консультант, оказывается, тоже не застрахован от ошибок в делах, касающихся любви.
Отзывы (3)
jawn'n'sherlockOTP
Вау! Потрясающе! Мне очень понравился стиль, да и Шерлок отлично получился!
just_tea_for_me
На мой взгляд, Шерлок в фике мало правдоподобен. Мелодраматичность его поведения просто выходит за рамки разумного: он только и делает, что грустно вздыхает, бросает взгляды, полные тоски, и уныло размышляет над перспективой безответной любви к Джону. Однако в вашем творчестве я по крайней мере вижу потенциал: ваши слэшные фики — одни из лучших на сайте. После того как перерыл здесь все и сполна начитался редкостной чуши, могу смело это утверждать.
Ответ: silver_fox
Ну… Наверно, спасибо.
sergeant_sassy
Прочитала с утра твое последнее творение, фик встретил меня во входящей почте, словно подарок в упаковке. Скажи, стоит ли мне ждать от тебя в будущем чего-то, кроме душещипательного флаффа?
Ответ: silver_fox
В противовес твоим задорным порнофикам?? Я с нетерпением жду, когда ты выложишь что-то новое, и не сомневаюсь, что в какой-то момент при прочтении обязательно задамся вопросом, способно ли человеческое тело на подобные подвиги без опаски повредить позвоночник.
Нет, думаю, я еще долго буду продолжать писать свою романтическую сентиментальную лабуду. Да ты и одна прекрасно управляешься на ниве высокого рейтинга. Ответ: sergeant_sassy
Ха-ха, чертовски верно.
Неожиданные удовольствия
Автор: sergeant_sassy
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, PWP
Краткое содержание: Джон не ожидал, что Шерлока заинтересуют наручники в подобном плане. Он был приятно поражен. Фик в процессе.
Отзывы (4)
Jlock4eva
Твои фики просто огонь! Думаю, мне сейчас лучше прилечь, особенно после этой сцены со стеком. Боже, как горячо… hobbitsizedbadass
Отличное начало! Очень жду продолжения. sherlockian42
БОЖЕ БОЖЕ БОЖЕ Пожалуйста, проду и поскорее!!!
silver_fox
Однако ты точно знаешь, как завести мужчину. Довела Шерлока до состояния, когда все, на что он способен, — это извиваться от желания и бессвязно бормотать, и на этом бросила, чтобы все мы терзались теперь в ожидании продолжения! Ай-ай-ай, как не стыдно.
Как же я рад порой, что он не знает, что мы тут пишем про них, я уж молчу о твоем порно; думаю, он бы несколько оскорбился, если бы узнал, что вымышленный он один раз даже открыто признался в "жадности до Джонова члена".
Ответ: sergeant_sassy
То, чего он не знает, не может ему навредить, не так ли?
В любом случае мы же просто развлекаемся. И маловероятно, что когда-нибудь он все же узнает, что большая часть твоего отдела тайно шипперит джонлок и в подробностях расписывает многочисленные сцены их секса, который случается в стенах квартиры на Бейкер-стрит (или в такси… или в глухих переулках… или в уборных…). Он никогда бы не показался снова на месте преступления, если бы знал… хотя, если задуматься, все равно пришел бы. Иначе где фрику ловить свой кайф? Ответ: silver_fox
Но зато мы все точно знаем твои мысли по поводу того, как Шерлок ловит свой кайф, не правда ли? В основном трахаясь с одним конкретным военным врачом.
И пара мелких придирок: ты использовала слово "набухший" три раза и, может, подберешь другое слово для описания толчков? Также "безудержные стоны" повторяется два раза. Думаю, тебе стоит позаимствовать у меня завтра словарь синонимов, вроде он завалялся где-то в кабинете.
Еще хочу добавить, что надеюсь увидеть отчет по аттестации сотрудников на своем столе завтра в десять. Шеф уже давно трясет его с меня.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: ПОМОГИ!
В общем, я весь погряз в том фике, про который рассказывал в четверг: он разросся уже до пяти тысяч слов — это какой-то долбаный монстр! Шерлок и Джон серьезно поругались, со швырянием тарелок и желанием придушить одного бледного долговязого идиота в темном пальто, примерно в таком духе. Джон в бешенстве выскочил на улицу и, хотя позже вернулся, с Шерлоком разговаривать полностью перестал (помнишь, мы наблюдали такое пару недель назад во время этого дела, как же его там… Медный пляж? Оловянные берега?), и теперь Шерлок пытается вернуть его расположение. Я почти все написал и уже придумал отличную концовку, но никак не могу добить диалоги — ну, ты знаешь, как оно бывает.
Что посоветуешь?
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: ПОМОГИ!
Кроме добавления сцены траха до полной отключки? Тебе не понадобится много слов. Фраз "Еще" и "Сильнее" и "О Боже, Шерлок!" хватит за глаза.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Re: ПОМОГИ!
Салли!
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: ПОМОГИ!
Ты сам спросил! Я честно не знаю, у меня неважно получаются глубокие прочувствованные моменты. Может, обратишься к Диммоку? У него вроде неплохо с диалогами и он давно хочет написать свой собственный фик, но никак не придумает толковый сюжет. Возьмешь его в соавторы?
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Сведи меня с ума
Автор: silver_fox
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, херт/комфорт
Краткое содержание: Написано в соавторстве с dim_rocks с тамблера. Время действия — "Дело о медных берегах". Шерлок сказал что-то недопустимое, пересек невидимую черту, и Джон всерьез задумался о том, чтобы съехать. На что готов Шерлок, чтобы все исправить?
Отзывы (1)
sergeant_sassy
Класс! Последовал моему совету о трахе до потери пульса, да?
Ответ: silver_fox
Не поверишь, но это Диммок написал всю рейтинговую сцену. Отдам ему должное, он нисколько не смутился, когда узнал, что я хочу от него. Лишь понимающе кивнул, когда я рассказал ему, на каком месте фик застопорился и как должен закончиться, а уже утром положил мне на стол этот чудесный кусочек порно. Правда, изливается на бумаге он также, не особо смущаясь, сплошным потоком сознания. Ты не представляешь, как долго я сокращал и редактировал его текст.
Ответ: sergeant_sassy
Ха-ха, могу себе представить. Сочувствую.
Выложила следующую главу "Неожиданных удовольствий". Сама вся в приятном предвкушении волны новых фиков после их последнего дела. Если честно, не могу никого осуждать за это. И люди считали, что это в деле о баскервильских собаках был броманс! Да тут было такое чувство, словно весь юст "Секретных материалов" сконцентрировали и уместили в полчаса на месте преступления.
Ответ: silver_fox
О, это было не наше подразделение, кажется, делом занимался Брэдстрит. Расскажи вкратце, что там случилось? В любом случае в понедельник я узнаю все подробности.
Ответ: sergeant_sassy
Джон убрал волосы, упавшие Шерлоку на лицо, а тот был слишком глубоко погружен в свою гребаную "коробку разума" или как там ее там, чтобы заметить. И еще Шерлок включает режим альфа-самца всякий раз, стоит только какому-нибудь симпатичному мужчине обратить внимание на Джона. Фрик не мог бы быть более очевидным, даже если бы специально постарался. Бедный Брэдстрит не знал, на что нарывается, когда отпустил комплимент по поводу свитера Джона. Ты, наверно, получишь от него счет от психиатра через пару недель.
Не сомневайся, я-то уж точно напишу фик по таким горячим следам.
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
При исполнении
Автор: under_my_umbrella
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: Майкрофт всегда считал себя холодным и замкнутым. Не нуждающимся в любви. Пока один седой инспектор не показал ему, что все может быть по-другому. Майстрад.
Отзывы (1)
silver_fox
Я даже не знаю. Нет, я хочу сказать, фик отличный и все очень… вхарактерные, но я просто никогда раньше не задумывался о майстраде как о возможном пейринге. А также о том, что в зале, где обычно заседают министры, можно заниматься играми со связыванием. И о том, что зонт можно использовать как секс-игрушку.
Ответ: under_my_umbrella
Впечатляет, правда же? Мне приятно твое одобрение. Это была моя первая попытка нырнуть в глубины так называемого фанфикшена, и я очень старался сделать ее… анатомически достоверной, скажем так.
Ответ: silver_fox
Твое описание Майкрофта уж точно очень… детальное. Особенно про его внушительные… таланты в определенных областях, далеких от государственного управления.
Ответ: under_my_umbrella
Абсолютная правда, как мне говорили. Я полагаю, что если бы Лестрейд и Майкрофт когда-нибудь встретились в реальной жизни, детектив-инспектор, несомненно, положительно отреагировал бы на его предложения. А Майкрофт многое может ему предложить.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Ну...
У меня такое чувство, словно со мной пытались флиртовать, используя фанфик. Стоит мне переживать по этому поводу, как думаешь?
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: Ну...
Только что прочитала фик по твоей ссылке — и очень хочется поинтересоваться, правда ли тебя так заводит "допрос" в полутемном помещении таинственным хорошо одетым мужчиной в качестве кинковой прелюдии? Я не осуждаю, мне просто любопытно.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Re: Ну...
Подобные вопросы старшему по званию совершенно недопустимы.
Увидимся в понедельник, сержант.
Разное> RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Тирания
Автор: hear_me_rawrr
Персонажи: Шерлок Х.
Рейтинг: NC-17
Жанр: херт/комфорт, ангст
Краткое содержание: шрлок был похищен злобными злодеями, которые собираются жестоко мучить его до тех пор, пока он не перестанет умничать по любому поводу. покорится ли шелрок когда-нибудь?
Отзывы (2)
sergeant_sassy
Тебе давно пора пройти курс по управлению гневом вместо того, чтобы вымещать свою ярость на вымышленных образах реальных людей. Я знаю одного хорошего и недорогого специалиста.
Имена собственные пишутся с заглавной буквы, и ради бога, его зовут ШЕРЛОК! Не шрлок, шерок, или шелрок, или еще какой вариант, до которого ты додумаешься. *фейспалм*
silver_fox
Если бы я стал считать, сколько раз ты включал в свои работы серьезные травмы Шерлока и/или смерть персонажа, у меня бы закончились пальцы на руках после первых же десяти твоих случайным образом выбранных фиков.
А этот "клевый", "интеллигентный" и "остроумный" судмедэксперт, который пытается помочь бедному похищенному Шерлоку, в свободное время собирает фигурки динозавров? Что я тебе говорил о вписывании себя в контекст фика?!
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Рек на фик
В последнее время тебе явно было некогда просматривать обновления в архиве, так что на всякий случай, вдруг ты пропустил: появился новый автор с совершенно чудесными AU-фиками (и могу сказать лично от себя, порно в них просто высшего класса — и очень, очень графичное
). Зачти, не пожалеешь. (НО ТОЛЬКО ДОМА!) BohemianSoul
Автор 4 историй
Прикасаясь к колючей проволоке
Пейринг: Фем!Джон У./Фем!Шерлок Х.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, херт/комфорт, PWP, BDSM
Краткое содержание: Фем!AU. Шерлок — весьма необычное имя для девушки. Необычное имя для необычной девушки с необычными вкусами. Но ей повезло найти в своей соседке по квартире человека, способного разделить ее увлечения, далекие от ванильных.
Свяжи меня крепче, удержи меня
Пейринг: Фем!Джон У./ Шерлок Х.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, PWP
Краткое содержание: Часть вторая в цикле "Проси пощады". Шерлок настроен на расследование, а Джон — на секс. Шерлоку приходится решать эту проблему.
Бессердечный
Пейринг: Шерлок/Джон, Шерлок/Себастьян (в прошлом)
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, BDSM
Краткое содержание: Фэнтези!AU. Когда-то сердце Шерлока было украдено коварным вором по имени Себастьян. Шерлок не ожидал, что лишь для того чтобы вернуть ему сердце, Джон вломится в дом Себастьяна. Теперь ему придется найти способ как-то отблагодарить Джона.
Отзывы (2)
hobbitsizedbadass
Джон был так крут! И момент, где он сломал Себу нос, выписан просто изумительно. Офигенный фик!
just_tea_for_me
Для начала хочу спросить у вас, изучали ли вы анатомию человеческого тела? На тот случай, если в вашем крошечном мозгу не возникло мысли заглянуть хотя бы на соответствующую страницу Википедии, чтобы просветиться относительно основ биологии человека, спешу сообщить, что, вопреки написанному вами, нельзя вытащить сердце из человека, словно какую-то безделушку — помимо грудной клетки, являющейся основным препятствием на пути к сердцу, кровь, циркулирующая по телу, остановит свой ход, лишившись сердечных клапанов. Вследствие этого детектив-консультант, в фике бесцельно шатающийся по Лондону, словно по уши влюбленный идиот, замертво упал бы с дырой в груди, не сделав и шага, произойди подобное в реальной жизни.
Ответ: BohemianSoul
Это AU, милый. Оно и не должно быть абсолютно реалистичным, смысл фана от него в другом. И заметь, насколько здесь все невинно в сравнении с моими обычными вкусами. Ты должен мной гордиться. И я считаю, что Шерлок у меня получился весьма вхарактерный. В реальной жизни, конечно же, я не знаю его так хорошо или так близко, как хотела бы, так как он виляет хвостом только перед Джоном, не обращая никакого внимания на окружающих женщин и предпочитая вожделеть своего невысокого и совершенно ничего не замечающего соседа.
Ответ: just_tea_for_me
Ревнуем, да?
Ответ: BohemianSoul
Нет, боже правый, только не я. С тех пор как я обосновалась здесь, у меня появились куда более заманчивые интересы. Брак — прекрасное состояние, и Штаты — отличное место для спокойной жизни. А вот Шерлока, на мой взгляд, изрядно огорчает вереница подружек Джона. Тебе так не кажется?
Ответ: just_tea_for_me
Воздержусь от комментариев по данному поводу.
Слишком хорош для него
Автор: under_my_umbrella
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: Майкрофт хочет пригласить Лестрейда на свидание. Он просто не знает как.
Отзывы (1)
silver_fox
И на этом все? Просто фик завершился на такой грустной ноте… Майкрофт, обреченный вечно страдать от неразделенной любви и надеяться, что когда-нибудь Лестрейд заметит его.
Может быть, ты напишешь продолжение? Должен признать, за прошедшее время я изрядно проникся этим пейрингом.
Ответ: under_my_umbrella
Я подумывал написать сиквел, в котором Майкрофт наконец наберется смелости сказать что-то и они отправятся на свое первое свидание. Но вдохновения нет.
Ответ: silver_fox
Хмм. Семь вечера во вторник в симпатичном тайском кафе на Курзон-стрит. Как тебе такое в качестве вдохновляющего средства?
Ответ: under_my_umbrella
Мы могли бы поработать… совместно? Для начала обсудить литературные достоинства определенных фиков?
Ответ: silver_fox
Можем начать прямо с твоего первого фика — "При исполнении" и затем, не знаю, читал ли ты их, продолжить циклом фиков "Айсмен" авторства BohemianSoul.
Ответ: under_my_umbrella
Не имел такого удовольствия. Высокий рейтинг?
Ответ: silver_fox
Очень.
Ответ: under_my_umbrella
Боже, теперь мою голову внезапно заполонили идеи сюжетов (что там за адская метафора, которую все используют — кролики?), которые хочется воплотить в фиках.
Ответ: silver_fox
Жду, что ты расскажешь мне во вторник все, что нашептала тебе муза. Каждую деталь. Не упуская ни единой мелочи. В конце концов, тщательная проработка сюжета очень важна.
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: ?
Можно ли считать вуайеризмом чтение фика о вымышленной версии себя, занимающегося сексом?
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: Re: ?
У всех есть свои кинки, верно? И с кем ты в пейринге? Кто-то знакомый мне?
От: Г. Лестрейд
Кому: С. Донован
Тема: Re: ?
ЭТО тебя совершенно не касается.
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Не совсем правда
Автор: just_tea_for_me
Пейринг, персонажи: Шерлок Х./ Джон У., Майкрофт Х.
Рейтинг: PG
Жанр: романс, семейные отношения
Краткое содержание: Майкрофт назвал Шерлока девственником во время дела о Белгравии. И конечно же, только такой гений, как Шерлок, мог настолько одурачить его. Потому что это точно была неправда. По крайней мере, с тех пор, как Джон стал жить вместе с Шерлоком.
Предупреждения: Майкрофт, как обычно, невыносим и сует свой длинный нос не в свои дела.
Отзывы (1)
under_my_umbrella
Ты это серьезно?
"Майкрофт резко ворвался в комнату. Это было необычное зрелище, так как часто он просто вкатывался внутрь, что было для него несложно вследствие непреодолимой и неумеренной тяги к перееданию кексов на регулярной основе".
Ответ: just_tea_for_me
Не вижу ничего предосудительного в этом абзаце.
Ответ: under_my_umbrella
"Майкрофт, близкий друг и пожизненный клиент "Мистера Киплинга" , ухмыляясь, выглядел словно идиот, а его крючковатый нос и высокий визгливый голос…"
Тебе не кажется, что это чересчур по-детски?
Ответ: just_tea_for_me
Нисколько.
Кекскрофт.
Ответ: under_my_umbrella
*вздох*
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
В нерабочее время
Автор: under_my_umbrella
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: Написано в соавторстве с silver_fox. Полы в зале заседания кабинета министров и в зале ожидания премьер-министра проходят проверку на прочность, и оказывается, что вполне возможно заниматься сексом в клубе "Диоген".
Политика правительства
Автор: silver_fox
Пейринг: Майкрофт Х./Грегори Л.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, PWP
Краткое содержание: Написано в соавторстве с under_my_umbrella. Лестрейд никогда бы не подумал, что зонт можно использовать как эффективную секс-игрушку. Он был так неправ.
Отзывы (2)
sergeant_sassy
Ах ты, старый лис! Даже не знаю, обозвать тебя грязным извращенцем или поздравить. Лучше выберу второе, потому что написано чертовски ГОРЯЧО!
Я постараюсь, чтобы тебя не слишком тревожили в понедельник. Представляю, как тебе некомфортно будет сидеться после такого.
just_tea_for_me
Что-то меня тошнит. Прошу извинить.
От: С. Донован
Кому: Г. Лестрейд
Тема: У нас появилась своя страничка на ТВ-тропах! Наконец-то! Ссылка в письме.
Рекомендации фанфиков: RPF: Шерлок Холмс
Авторы
hobbitsizedbadass
Один из первых авторов фандома наряду с silver_fox и sergeant_sassy (фики которых также крайне рекомендуются). Начинал с Джоноцентричных фиков от первого лица, временем действия которых служила Афганистан-эра, но позднее перешел к сочинению реалистичных и мастерски написанных Шерлок/Джон фиков (все указывает на то, что именно он изобрел популярное сокращение для пейринга — джонлок, хотя доказательств тому не сохранилось). Его AU фики включают в себя такую фандомную классику, как "Держа оборону", "Выжженная земля" и "Буря в пустыне", главной темой которых является постепенно растущее влечение Джона к Шерлоку.
silver_fox
Шиппер джонлока и автор легендарного фика: "Тикающий человек" — стимпанк!AU, в котором Шерлок и Джон (в этой реальности Холмс и Уотсон) надирают преступникам задницы в альтернативном викторианском Лондоне, а помогают им храбрый инспектор Лестрейд и стеснительная, но не менее храбрая гувернантка мисс Хупер. В настоящее время в ставшем уже постоянным соавторстве с under_my_umbrella строчит высокорейтинговые майстрад-фики. Читать которые на работе не рекомендуется. Да и в принципе где-то на публике. Лучше всего делать это, удобно устроившись в кровати.
just_tea_for_me
Новый автор в фандоме, примечательный подробным описанием процесса дедукции в своих фиках. Его стройными логическими выкладками мог бы гордиться сам детектив. И хотя у автора есть странная привычка выписывать некоторых определенных персонажей (в основном Андерсона и Майкрофта) в резкой, почти оскорбительной манере, джонлоковский юст у него получается настолько проникновенным и эмоционально насыщенным, что перед чтением его фиков не лишним будет заранее запастись платочками.
just_tea_for_me
Автор 18 историй
Последние обновления
Проверяя гипотезу
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Возможно ли быть влюбленным в своего соседа по квартире, даже если биологически вы с ним несовместимы, а физическое влечение основано на такой непредсказуемой и нелепой эмоции, как любовь? Шерлок стремится докопаться до истины.
Методология
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Шерлок составляет план действий, чтобы выяснить, как лучше всего соблазнить Джона. Однако он учитывает не все переменные.
Абстракция
Пейринг: Шерлок Х./Джон У.
Рейтинг: PG
Жанр: романс, ангст
Краткое содержание: 221б Бейкер-стрит. Интроспективная виньетка. Шерлок размышляет над своим экспериментом с эмоциями и задается вопросом: можно ли считать, что он продолжается и теперь, когда в его жизни есть Джон?
Отзывы (2)
silver_fox
Отлично получилось!
hobbitsizedbadass
Просто хотел написать, как сильно мне нравятся ваши работы, особенно текущий цикл "Эксперименты". Может быть, в следующем фике Шерлок наконец решится четко выразить свои намерения, чтобы Джону больше не приходилось ломать голову над настолько противоречивыми сигналами. Ему нелегко приходится с Шерлоком в этих фиках.
Ответ: just_tea_for_me
Я считаю, что в реальном мире, будь у этого пейринга хоть какое-то основание, Джон первым должен ясно дать понять Шерлоку, что его намерения будут восприняты всерьез, а на чувства будет отвечено взаимностью, прежде чем что-то столь важное будет сгоряча и необдуманно высказано вслух. Человеческие эмоции, в конце концов, сложно поддаются расшифровке и даже лучшие из них раздражающе непредсказуемы.
Ответ: hobbitsizedbadass
Шерлок мог бы подключить к этой задаче свой великий ум. Уверен, это бы сработало.
hobbitsizedbadass
Автор 24 историй
Последние обновления
Держа оборону
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, ангст
Краткое содержание: Мориарти никуда не делся, он лишь залег на дно. Джон готовится к грядущему шторму, попутно разбираясь со своими новообретенными чувствами к Шерлоку. А потом раздается стук в дверь — и весь мир Джона грозит развалиться на части. Фик закончен. (Ух ты! Сколько отзывов! Спасибо! Теперь фик выложен и в аудио-формате, в начитке потрясающей hoop_the_loop)
Отзывы (100+)
just_tea_for_me
Я нахожу, что суть истории передана изящно и со вкусом, что выгодно отличает ее от сентиментальной ангстовой чепухи, которой в большинстве своем и заполнен этот сайт. Мне попадалось больше хорошо структурированных любовных романов, чем так называемого джонлока. Шерлок, к счастью, не изображен здесь абсолютно бесполезным и жалким в своей безнадежной страсти к соседу (убогая интерпретация образа не имеющая ничего общего с его настоящим характером). Встречаются, правда, мелкие грамматические ошибки (тебя вообще знакомили с запятыми?), но если отвлечься от них, текст вполне достоин похвалы.
Ответ: hobbitsizedbadass
"Вполне достоин похвалы". Да ты меня избалуешь такими отзывами.
Спасибо за фидбэк и за то, что обратил мое внимание на ошибки. У меня нет беты, так что я редактирую себя сам, как умею (то есть плохо). Ответ: just_tea_for_me
Ты всегда и везде добавляешь смайлы?
Исходя из того, что все твои проблемы вызваны отсутствием беты, если пожелаешь, могу предложить тебе свои услуги.
Ответ: hobbitsizedbadass
Боже, приятель, я был бы в восторге! (
). Если, конечно, тебя это не сильно затруднит. Я бы не хотел тебя отвлекать от твоих собственных фиков (к слову, просто блестящих). Ответ: just_tea_for_me
Совсем не затруднит.
Пуская корни
Автор: hobbitsizedbadass
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Джон привыкает к рутине домашней жизни на 221б Бейкер-стрит куда быстрее, чем ожидал. Его даже больше не возмущают головы в холодильнике.
Примечание: Отбечено just_tea_for_me, за что ему огромное спасибо.
[Новое ЛС] от just_tea_for_me
Замечания по новой главе "Целься, пли", которую ты прислал мне в понедельник вечером. Мои извинения за задержку, так получилось, что на работе на меня свалились неотложные дела, потребовавшие моего полного внимания и концентрации.
Твои навыки расстановки запятых заметно улучшились, так что спешу поздравить тебя на этом фронте — пусть даже абзацы твоего текста по-прежнему напоминает сардины в банке, словно ты пытаешься занять как можно меньше страниц, насколько это логически возможно, конечно. И Comic Sans! Ты что, окончательно распрощался с мозгами? Times New Roman, кегль 11 — оптимальный вариант, и повторяю в последний раз: обрати внимание НА ОФОРМЛЕНИЕ ДИАЛОГОВ!
Помимо этого, в тексте есть один момент, вызывающий у меня сомнение:
… Джон выдыхает теплый воздух, согревая покрывшуюся мурашками кожу Шерлока, и слушая, как тот неразборчиво бормочет что-то во сне. Он знает, что если бы мог сочинять великую музыку, то заставил бы ее звучать подобно Шерлоку, воплощая в звуке его точную копию: звонкий и стремительный вихрь струнных, и затем на середине — постепенное затихание барабанного боя до стука сердца и нежная ария вдохов-выдохов, предсказуемая, словно приливы и отливы. Он задумывается, может ли жар его дыхания, ритм его сердца, воспользовавшись близостью, перебраться в Шерлока, просочиться в его поры и заполнить его, чтобы потом, присвоив себе стук сердца Джона, Шерлок заставлял их легкие наполняться воздухом в совершенной гармонии. Он задается вопросом, а существует ли он по-прежнему, как отдельное существо, не стал ли созависим настолько, что теперь ему жизненно необходим рядом этот человек, похожий на холодную мраморную статую с идеально настроенным мозгом и мерно тикающим сердцем, из-за любви ставший живым и уязвимым. Он не знает, расстроит ли его положительный ответ на этот вопрос...
Я понимаю твою потребность в поэзии и могу перетерпеть редкие абзацы невыносимой поэтической прозы — не забывай только, что ты далеко не Вордсворт и никогда даже не пытайся подражать Китсу — но "из-за любви ставший живым и уязвимым"? Неужели ты правда считаешь, что такой человек, как Шерлок Холмс, способен когда-либо признаться самому себе, как сильно он влюблен?
Может, тебе поменять эту фразу?
[Новое ЛС] от hobbitsizedbadass
Все нормально, приятель. Эта неделя выдалась сущим адом и у меня тоже, я был жутко загружен, и, конечно же, мой кошмарный сосед только подливал масла в огонь. Я очень рад, что все наконец закончилось и я могу вернуться к фику.
Я понимаю, что ты хочешь сказать о Шерлоке как о персонаже, но не могу с тобой тут согласиться. Я считаю, что он может любить, причем страстно и всепоглощающе, потому что он… ну, по крайней мере, он производит впечатление человека, который ничего не делает наполовину, просто не может так, да и никогда не захотел бы. Конечно же, он обладает способностью любить, и я сильно сомневаюсь, что он настолько оторвался от общества, что ему стали недоступны все формы привязанностей, доступные людям.
Рассуждая на эту тему, люди всегда вспоминают о Большой Игре и очевидном слэше в блоге Джона, и они правы: у Шерлока есть сердце и он будет глупцом, если станет отрицать это. Уверен, что в реальной жизни, скажи он что-то конкретное или дай он ясно понять Джону, что его тело для него не только "транспорт", у того и мысли бы не возникло отвергнуть его при том взаимном притяжении, что существует между ними.
Я дарю его тебе
Автор: just_tea_for_me
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Сердце — жизненно важный орган, гоняющий по телу кровь и кислород. Оно — не романтическая метафора и не идиотское изображение неправильной формы на открытках ко Дню Святого Валентина. Но Шерлок все равно предлагает его Джону. И ждет его ответа. Фик в процессе.
Отзывы (1)
hobbitsizedbadass
Ты — просто потрясающий идиот.
И я с радостью принимаю дар
Автор: hobbitsizedbadass
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У
Рейтинг: PG
Жанр: романс, дружба
Краткое содержание: Шерлок — идиот, если когда-нибудь всерьез считал, что Джон ответит ему "нет". Джон недоумевает, почему тот так долго тянул с вопросом. Фик в процессе.
Отзывы (1)
just_tea_for_me
У Анджело? В шесть вечера?
Ответ: hobbitsizedbadass
Мы можем отпраздновать первую главу этого фика из, я надеюсь, многих последующих. И может, еще вспомним различные предвосхитившие события, сценарии того, как Джон и Шерлок начали встречаться. Есть в архиве некоторые весьма занимательные рейтинговые работы.
Ответ: just_tea_for_me
Ответ: hobbitsizedbadass
Что ты там раньше говорил о смайликах?
Ответ: just_tea_for_me
Разное > RPF > Шерлок Холмс
Последние обновления
Оценочный метод
Автор: just_tea_for_me
Пейринг: Шерлок Х./Джон. У.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Краткое содержание: В лице Джона Уотсона Шерлок находит свой идеал и вторую половину, как бы банально это ни звучало. Друга, партнера и любовника. И он намерен пробыть с ним вместе так долго, как тот захочет.
Отзывы (2)
Hobbitsizedbadass
Вечность, я так полагаю.silver_fox
Вау! Шикарно написано, характеры Джона и Шерлока удались на все сто, а сюжет пугающе реалистичен! Как жаль, что все происходит в фике, а не в реальной жизни.
Ответ: just_tea_for_me
Да. И, правда, очень жаль.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Опасная бритва", Перевод или фик. Романс/юмор
Название: Семейные узы Баскервилей
Автор: WinterBell
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: мини, 2835 слов
Пейринг/Персонажи: Джек Стэплтон, Шерлок Холмс, доктор Уотсон, доктор Мортимер, Лестрейд, сэр Генри, спойлерсэр Чарльз
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Стэплтон так высоко ценил свои познания в области естественных наук, что не уделил должного внимания чужим.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: AU. Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Романс/юмор. Викториана.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: AO3
— В знаниях вся сила! — говаривал папаша Баскервиль и будто бы ненароком выбивал трубку об край тарелки — он частенько такое проделывал, если тарелка стояла ближе, а тянуться к пепельнице ему было неохота. Джек каждый раз заворожено следил за этим маневром, загадывая про себя, пройдет номер или нет. Иногда мамаша Баскервиль, заинтригованная этими словами, похожими на многообещающее вступление, не замечала высыпанной на посуду табачной трухи, но порой все-таки спохватывалась и поднимала шум из-за учиненного безобразия. Отцу приходилось рассказывать байку позанятнее, чтобы ее угомонить. Это могли быть истории о чем угодно. О том, как они с товарищами, едва прибыв из-за океана и еще не пообвыкнув в Центральной Америке, оказались вынуждены сплавляться по реке, кишевшей аллигаторами, и спаслись от лютой опасности лишь благодаря его смекалке. О банде аферистов, пытавшихся его облапошить и всучить на продажу никуда не годный участок земли, где кругом тянулось сплошное болото. Тут, кстати, Джек полагал, что папаша дал маху: на болотах таилась прорва всяких диковин, которых не сыщешь в иссушенной зноем долине. Тем не менее, он слушал отца, не перебивая, хоть и заранее знал, чем все завершится: Баскервиль-старший нацелит на него морщинистый палец, плотно охваченный потускневшим перстнем, и заявит:
— Это я к тому, сынок, что знания из любой беды выручат. Коли кулаками не вышел — борись головой. Учись, сынок, как следует учись.
Поначалу Роджер Баскервиль лелеял надежду, что его отпрыск добьется успехов в банковском деле или в юриспруденции. Его собственная карьера была настолько далека от идеала, что ему отчаянно хотелось реабилитироваться за счет успехов своего потомка. Роджера окрылял интерес, проявленный Джеком к книгам, и он быстро получил веские основания гордиться грамотностью сынишки. Но дальнейший ход событий поставил Баскервиля-старшего в тупик. Все попытки увлечь мальчика цифрами и занятными юридическими казусами провалились с треском. Джек целыми часами бегал по лугу с сачком или валялся на пузе у пруда, разглядывая в лупу букашек, копошившихся на подгнивших ветках и водорослях. Назвать это бездельем не поворачивался язык: из кармана его курточки неизменно выглядывал пухлый блокнот. Заглянувший в этот блокнот увидел бы множественные пометки о разной окраске похожих по форме мотыльков, обведенные облачком восклицательных знаков обозначения дня, когда под старой корягой обнаружился сонм белоснежных икринок, и счастливой даты, когда из этих икринок выбрались на свет крошечные жучки. Записи перемежались рисунками, на которых тщательно изображались даже мельчайшие щетинки на лапках насекомых.
Папаша Баскервиль чесал в затылке, откашливался, отдувался и пыхтел, теряясь в раздумьях, как отнестись к такому повороту событий. Мамаша Баскервиль пеклась лишь об одном: чтобы ее чадо не простудилось, пролеживая часами на берегу пруда, и не порвало одежду, карабкаясь по дереву в поисках муравьев и прочей мелюзги. Но Джек креп на глазах, проводя целые дни на воздухе, и родители смирились с приключившимся недоразумением. Папаша Баскервиль подумал-подумал, да и завел новые байки, слегка переиначив их под открывшиеся обстоятельства.
— Естествознание — штука мудрая, — изрекал он, наставительно поднимая палец к потолку, так, словно ему кто-то возражал. Опровергать сказанное было некому: Джек подписался бы под этим постулатом обеими руками, а матушке его до различных видов наук не было никакого дела. Но тут Роджер переходил к рассказу, и слушатели настораживали уши. Потому что среди излюбленных историй Баскервиля-старшего бывали и такие, что не просто увлекали, но и будоражили кровь.
— На глазах у протрезвевших пьянчуг, — зловещим приглушенным голосом говорил Роджер и с лихорадочным блеском в глазах устремлял взгляд в пространство, — чудовищная собака растерзала горло Хьюго, а потом подняла голову, и все увидели, как блестит свежая кровь на ее оскаленных клыках…
Беззаботное пение птиц за окном умолкало, и вместо него доносилось поскуливание перепуганных гончих и храп упирающихся лошадей. Тени листьев, падавшие на подоконник, разрастались, словно прохладный ночной туман расползался по комнате. И даже летняя костариканская жара стихала, отступая перед леденящим ужасом легенды.
В эти минуты Роджер Баскервиль мог выбить трубку не только об тарелку, но и о начищенный до зеркального блеска кофейник — миссис Баскервиль не сказала бы ни слова упрека. Словно завороженная, слушала она мужа, и на лице ее читалась смесь ужаса и восторга. Джек сидел возле нее на скамеечке и неотрывно смотрел на отца.
А тот, пересказав старинное предание, умолкал и покачивал головой.
— Нам в раннем детстве поведали эту историю, — внезапно сообщал он, и голос его, ясный и громкий, не имел ничего общего с тем таинственным шепотом, которым он пересказывал легенду. — И знаете что? Чарльз, старший мой братец, испугался ее до дрожи. В ту ночь, когда нам впервые рассказали о фамильном проклятии, он даже заснуть не мог со страху: накрылся с головой одеялом и трясся так, что я слышал, как на его кровати звенят пружины.
Роджер хмыкал и уминал пальцем в трубке новую порцию табаку.
— Такой задавака был, а фамильного призрака этого боялся, — бормотал он, усмехаясь. — А ведь он был старшим из нас троих! Ох и потешались мы с братом над ним, ох и потешались… Разыгрывали не раз. Однажды он так переполошился, что мы даже получили нагоняй от родителей.
Он на мгновение умолкал, погрузившись в воспоминания о детских проделках, а потом встряхивался и поднимал голову.
— К чему это я. Учи естествознание, Джек! Учи как следует, и тогда никакими байками тебе никто голову не задурит.
И Джек придвигался к нему на своей скамеечке и задавал, наконец, вопрос, занимавший его все последние минуты:
— А какой породы была собака?
Подходящей породы на роль баскервильского демона Джек Баскервиль, на родине предков более известный как Стэплтон, впоследствии так и не нашел, и присмотрел помесь. Псина вымахала такой, что он иногда искренне сожалел о невозможности похвастаться ею перед соседями. Причем трудно было сказать, что двигало им в большей степени: гордость исследователя или гордость владельца. Отчасти, впрочем, эту гордость тешили сбивчивые рассказы фермеров: те всего лишь мельком видели его питомца, и этого хватало, чтобы они долго не высовывали нос на болота не только ночью, но и средь бела дня. И слава богу, что не высовывали: попадись кто-нибудь из них голодной псине на ужин — и кто-нибудь задумался бы, с какой стати личное привидение Баскервилей нарушило диету. Если, конечно, допустить, что невежественные обитатели Гримпена копали бы так глубоко. Но этого вряд ли стоило опасаться: Стэплтон убедился, что при виде его собаки здравый смысл утрачивают даже люди, претендующие на образованность. Вроде дядюшки.
Или, как выяснилось, кузена.
Стэплтон уже замечал, что Генри нервничает, когда при нем упоминают баскервильский призрак. Конечно, он старался не подавать виду, хорохорился и раздувался перед Бэрил, как индюк, которому таких призраков каждый день крошит в миску хозяйка.
Но сейчас Бэрил поблизости не было. Были только ночная мгла, туман, пятна фосфоресцирующей смеси на морде взбудораженной собаки и невидимый Стэплтон в кустах — самая подходящая обстановка, чтобы орать благим матом, что Генри и делал. Этому можно было бы порадоваться, если бы не одно обстоятельство. Джек с унынием убедился, что Генри вопит не так уж громко. Просто ему вторит не меньше трех-четырех человек. А когда к крикам прибавились еще и выстрелы, Стэплтон окончательно упал духом. Поднявшаяся суматоха означала одно: настала пора уносить ноги.
Джек, чертыхаясь, выбрался из цепких ветвей кустарника и побежал по еле заметной во мраке тропинке, ведущей на болота.
Туман, на который он так рассчитывал в своей затее, проявил коварство, присущее детищу водной стихии: сыграл против того, кто мечтал сделать его союзником. Он прикрывал тропинку колышущимися белесыми лапами, путал очертания чахлых кустов и деревьев, воровал вехи, предусмотрительно расставленные Джеком и Бэрил по пути в самое сердце трясины. А потом взял да и сделал подножку корягой, и Джек, мысленно прощаясь со всем белым светом, полетел навстречу темной воде, подернутой плотным слоем ряски.
Он хорошо знал, как работает пищеварительная система чудовища, именуемого болотом. Сколько раз он наблюдал, как из-под мирного зеленого покрова высовывается, разверзаясь, темная пасть безмолвной Харибды. Он видел, как ускоряют неминуемую гибель попытки вырваться из ее хватки, но ничего не мог с собой поделать: инстинктивно рванулся навстречу тусклому, затянутому мутной пеленой небу, взмахнул руками… и чья-то пятерня, горячая, твердая, цепкая скомкала его воротник, прихватив заодно и загривок.
— Не дергайся! — рявкнул чей-то голос. — Уж кто-кто, а ты должен бы знать, чем кончается бултыхание в болоте.
Голос показался странно знакомым. Стараясь не двигаться всем корпусом, Джек мотнул головой, чтобы сбросить залепившую глаза тину. На тропинке, на расстоянии вытянутой руки от него стоял на карачках плотно сбитый человек и мертвой хваткой держал его за ворот. Темнота не позволяла разглядеть его лицо, да и не до того сейчас было. Стэплтон выплюнул ряску, набившуюся в рот, — неужели он даже орать в болоте попробовал?! — и с трудом выпростал из вязкой жижи руку. Человек ухватил его подмышки, напрягся, запыхтел… В какой-то миг Джеку показалось, что сейчас они полетят в трясину уже вдвоем, и тогда конец будет неминуем. Но неведомому спасителю оказалось не занимать ни силы, ни упрямства, и в противоборстве человек-трясина проиграла последняя. Жижа разочарованно чавкнула, и Джек повалился на тропинку, грязную, скользкую, но такую прекрасно твердую! В лицо ему ткнулся влажный собачий нос, а спаситель, отдуваясь, плюхнулся на землю с ним рядом.
— По большому счету надо было тебя там оставить, — с сожалением в голосе промолвил он.
Джек, все еще пытавшийся перевести дыхание, поднял голову. Глаза понемногу привыкли к темноте, и он растерянно заморгал, силясь осмыслить увиденное. Разум отказывался принимать представшую перед ним картину, разве что при условии, что Джек немедленно куда-нибудь спрячется. Хоть обратно в трясину. Там и то будет безопасней, потому что болото — это всего лишь путь к смерти, а вот если ты сидишь на травке рядышком с покойником, значит, ты уже помер. И ко всем чертям естествознание, твердящее, что такого быть не может. Как не может, когда вот же он, дядюшка Баскервиль, собственной персоной.
— Вставай, племянничек, — мрачно распорядился сэр Чарльз и грузно поднялся на ноги. Вертевшийся рядом спаниэль доктора Мортимера восторженно завилял хвостом-культяпкой. Джек закрыл глаза и стал вспоминать «Патер ностер».
В гостиной Баскервиль-холла давно не было так людно. Бэрримор возился у камина. Сэр Чарльз занял свое привычное место во главе стола, а Генри, некоторое время замещавший его на посту главы рода, развалился в кресле по правую руку. Он все еще был в заляпанной грязью одежде, но это его не заботило. Он пил грог, наскоро приготовленный миссис Бэрримор, и поверх кружки бросал свирепые взгляды на своего новообретенного кузена. Джек сидел в углу, стараясь поглубже завернуться в кокон из полотенец. Никогда еще его так мало не прельщало внимание окружающих, как в эту ночь. А все, кто собрался в доме, неотрывно смотрели на него, и он даже не решался высвободить из вороха тряпок руку, чтобы взять свою порцию грога. Доктор Мортимер добродушно улыбался. Спаниэль залез к нему на колени, и получалось, что он фактически уселся за стол вместе с людьми. Тем не менее, никто не счел нужным возмущаться по этому поводу. Доктор Уотсон сидел подле своего собрата по медицине, обводил всю компанию недоуменным взором и раздумывал, радоваться сейчас подобает или негодовать. Холмс курил трубку, пряча легкую усмешку за клубами дыма. Время от времени он бросал взгляд сначала на Стэплтона, а потом — на портрет сэра Хьюго, и улыбался. Низенький инспектор полиции, кажется, его звали Лестрейд, топтался рядом, теребя наручники.
— Уберите, — отмахнулся сэр Чарльз. — Это дело семейное.
— Но покушение на убийство… — заикнулся было Лестрейд.
— Это семейное дело, — тоном, не терпящим возражений, повторил сэр Чарльз.
Лестрейд вздохнул и спрятал наручники в карман. Словно вторя ему, из-за двери послышался еще один вздох, больше похожий на причитания ветра в печной трубе.
— Миссис Бэрримор! — позвал сэр Чарльз. — Если не трудно, вынесите, пожалуйста, собаке миску чего-нибудь съестного.
Миссис Бэрримор вздрогнула и посмотрела на дверь так, словно засомневалась, уместно ли называть мающееся за ней создание собакой.
— Хозяин явно морил голодом несчастное животное, — добавил сэр Чарльз.
Миссис Бэрримор бросила на Стэплтона осуждающий взгляд, поджала губы и удалилась на кухню.
— Итак, как мы уже поняли, имела место инсценировка, — изрек Холмс, выпуская колечко дыма. — Не откажетесь посвятить нас в подробности, сэр Чарльз?
— Зачем бы мне отказываться, — пожал плечами сэр Чарльз. — Суть событий, как я понимаю, всем уже ясна, но вкратце, пожалуй, дело обстоит так: из одинокого обитателя этого поместья я превратился в счастливого дядюшку одного племянника… — он одарил ласковой улыбкой сэра Генри, — …и несчастного дядюшку другого, — он кивнул Стэплтону. — Но обо всем по порядку.
Должен сказать, что меня довольно быстро насторожили слухи об огромных размеров собаке, которую наши фермеры пару раз видели на болотах. Хотя точнее будет сказать, что меня удивило внимание пса к Баскервиль-Холлу. В Гримпене немало мест, где бездомный пес может поживиться добычей и даже найти себе убежище. Что же привлекло его здесь, где еду найти не так-то просто? Трудно было не вспомнить о нашем фамильном предании. Мой милый племянник Джек, очевидно, на это и рассчитывал. Он не учел одного: человек трезвых взглядов поверит во что угодно, но не в потустороннюю дворнягу, шастающую по его парку еще со времен Оливера Кромвеля. Таким образом, у меня возникли некоторые подозрения. Однако они были слишком зыбки, чтобы делиться ими с властями. И я доверился всего лишь одному человеку: моему верному другу доктору Мортимеру.
Мортимер, чесавший шелковистое ухо своего пса, поднял голову и улыбнулся.
— Именно Мортимер и посоветовал мне прикормить «привидение». Бедный пес был так голоден, что мне удалось это без особого труда. Он радостно мчался ко мне каждый раз, когда меня видел. Я уже начал думать, что меня подвела мнительность, как вдруг однажды собака прибежала, вся перемазанная фосфором. Вид у нее был поистине дьявольский. Тут-то Мортимер, знаток старины, и вспомнил точное описание пса из легенды. Стало очевидно, что на меня объявлена охота, и, хотя гончая подружилась с добычей, никто не знал, какие еще уловки может пустить в ход загадочный загонщик. Тогда мы и решили инсценировать мою смерть. Заключение, составленное верным Мортимером, маленькая мзда, полученная констеблем — и сэр Чарльз Баскервиль отошел в мир иной. В некотором роде так оно и было. Мортимер приютил меня в одной из гробниц древних людей, которые как раз раскапывал.
— Так мы с вами были соседями, — заметил Холмс.
— Совершенно верно, — кивнул сэр Чарльз. — Кстати, мистер Холмс, надеюсь, вы не держите на меня обиды за этот спектакль. Я не пошел бы на это, если бы не страх за моего племянника Генри. Прячась среди доисторических захоронений, я был не в силах уберечь его от опасности. Потому я и решил прибегнуть к помощи величайшего сыщика в мире.
По довольной улыбке Холмса нетрудно было заключить, что извинения приняты. Однако скромность не позволила ему развить тему.
— А как вы догадались, кто именно злоумышленник? — спросил он.
— А я все время это знал, — отозвался сэр Чарльз. — Точнее, мы знали. Первым обо всем догадался доктор Мортимер.
Все взгляды устремились на доктора, который невольно залился краской смущения.
— И как… Ах, проклятье, я понял! — рассмеялся Холмс.
— Что вы поняли? — полюбопытствовал Уотсон.
— Понял, как ваш коллега догадался о личности преступника.
— Я ничего не понял, — честно сказал Уотсон.
Холмс поднес руку ко лбу.
— Верно! — просиял Мортимер. — Череп.
— Я понял еще меньше, — вздохнул Лестрейд.
— Доктор Мортимер — специалист по краниологии, — сказал Холмс. — Кажется, первое, на что он обратил внимание при встрече со мной, — это мой череп. Кроме того, доктор — знаток истории, и предание Баскервилей известно ему от слова до слова. Именно от него я знаю, что Роджер, младший брат сэра Чарльза, был как две капли воды похож на своего предка Хьюго — виновника родового проклятия. Неужели он не обратил бы внимание на поразительное сходство совершенно постороннего человека, каким представлялся Стэплтон, с фамильным портретом одного из Баскервилей!
— Именно так все и было, — застенчиво улыбаясь, подтвердил доктор Мортимер.
— Боже мой, как просто! — всплеснул руками Уотсон.
Стэплтон вздохнул. Взгляд сэра Чарльза немедленно обратился на него.
— Вы так и не выпили грог? Напрасно. Вам предстоит морское путешествие, и лучше не начинать его с простудой.
— Какое еще морское путешествие? — недовольно спросил Генри. — До Бриджтаунской каторжной тюрьмы рукой подать.
— Генри, милый, мы не можем бросить на наш род такую тень. Хватит с нас одного сэра Хьюго.
Сэр Чарльз сунул руку за пазуху и вытащил небольшой сверток.
— Здесь два билета на ближайший корабль, уходящий в Гонконг. Билеты на имя мистера и миссис Уилтон. По-моему, так же неброско и ни к чему не обязывает, как, скажем, Стэплтон или Ванделер. Однако, с учетом того, как изменилось в последнее время отношение к вам вашей супруги, думаю, в ваших обоюдных интересах будет разорвать один из этих билетов.
— Нет! — вырвалось у Джека, когда сэр Чарльз обеими руками взялся за один из листков, вынутых из пакета.
— Нет? — удивился тот, останавливаясь. — Вы серьезно? Учитывая нынешнее состояние миссис Бэрил, я бы на вашем месте рассчитывал в лучшем случае на быструю и безболезненную смерть, и то не переоценивал бы шансы.
— Я не о Бэрил, — сказал Джек, выбираясь из кресла.
Придерживая полотенца, он огляделся по сторонам.
— Думаю, господа, вы будете не слишком огорчены утратой моего общества. Если только моя одежда…
— Она высохла, сэр, — сказал Бэрримор. — И только. Все остальные признаки болота пока еще при ней.
— Ничего страшного, — сказал Стэплтон.
— Куда это он? — спросил сэр Генри, глядя из окна вслед кузену, решительно шагавшему в сторону ворот. В складках на рукавах и у воротника похрустывала засохшая ряска, а глина налипла на штанины, словно гетры, но Стэплтон явно не обращал внимания на такие пустяки. — Если он и впрямь надумал направиться в Мэррипит-Хаус, я…
Он судорожно сжал кулаки.
— Не беспокойтесь, сэр Генри, — проговорил Холмс. Он единственный из всех присутствующих не встал из-за стола и не подошел к окну, чтобы посмотреть на уход несостоявшегося убийцы. — Он пойдет в другую сторону.
— Откуда вы знаете? — удивился Генри.
— От ворот он пойдет вон туда. — Холмс взмахнул рукой.
— Он… Как вы угадали, Холмс? — воскликнул Уотсон, когда Стэплтон шагнул за ворота.
— Кумби-Треси в той стороне, — пояснил Холмс.
— Лора? — изумился сэр Чарльз. — Полагаете, она поедет с ним?
Холмс минуту помолчал, сосредоточенно набивая свою трубку.
— После того, как человек, чудом избежавший кандалов и Гримпенской трясины, первым делом придет к ней… — проговорил он. — После этого — да, думаю, что поедет.
Автор: WinterBell
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: мини, 2835 слов
Пейринг/Персонажи: Джек Стэплтон, Шерлок Холмс, доктор Уотсон, доктор Мортимер, Лестрейд, сэр Генри, спойлерсэр Чарльз
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Стэплтон так высоко ценил свои познания в области естественных наук, что не уделил должного внимания чужим.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: AU. Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Романс/юмор. Викториана.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: AO3
— В знаниях вся сила! — говаривал папаша Баскервиль и будто бы ненароком выбивал трубку об край тарелки — он частенько такое проделывал, если тарелка стояла ближе, а тянуться к пепельнице ему было неохота. Джек каждый раз заворожено следил за этим маневром, загадывая про себя, пройдет номер или нет. Иногда мамаша Баскервиль, заинтригованная этими словами, похожими на многообещающее вступление, не замечала высыпанной на посуду табачной трухи, но порой все-таки спохватывалась и поднимала шум из-за учиненного безобразия. Отцу приходилось рассказывать байку позанятнее, чтобы ее угомонить. Это могли быть истории о чем угодно. О том, как они с товарищами, едва прибыв из-за океана и еще не пообвыкнув в Центральной Америке, оказались вынуждены сплавляться по реке, кишевшей аллигаторами, и спаслись от лютой опасности лишь благодаря его смекалке. О банде аферистов, пытавшихся его облапошить и всучить на продажу никуда не годный участок земли, где кругом тянулось сплошное болото. Тут, кстати, Джек полагал, что папаша дал маху: на болотах таилась прорва всяких диковин, которых не сыщешь в иссушенной зноем долине. Тем не менее, он слушал отца, не перебивая, хоть и заранее знал, чем все завершится: Баскервиль-старший нацелит на него морщинистый палец, плотно охваченный потускневшим перстнем, и заявит:
— Это я к тому, сынок, что знания из любой беды выручат. Коли кулаками не вышел — борись головой. Учись, сынок, как следует учись.
Поначалу Роджер Баскервиль лелеял надежду, что его отпрыск добьется успехов в банковском деле или в юриспруденции. Его собственная карьера была настолько далека от идеала, что ему отчаянно хотелось реабилитироваться за счет успехов своего потомка. Роджера окрылял интерес, проявленный Джеком к книгам, и он быстро получил веские основания гордиться грамотностью сынишки. Но дальнейший ход событий поставил Баскервиля-старшего в тупик. Все попытки увлечь мальчика цифрами и занятными юридическими казусами провалились с треском. Джек целыми часами бегал по лугу с сачком или валялся на пузе у пруда, разглядывая в лупу букашек, копошившихся на подгнивших ветках и водорослях. Назвать это бездельем не поворачивался язык: из кармана его курточки неизменно выглядывал пухлый блокнот. Заглянувший в этот блокнот увидел бы множественные пометки о разной окраске похожих по форме мотыльков, обведенные облачком восклицательных знаков обозначения дня, когда под старой корягой обнаружился сонм белоснежных икринок, и счастливой даты, когда из этих икринок выбрались на свет крошечные жучки. Записи перемежались рисунками, на которых тщательно изображались даже мельчайшие щетинки на лапках насекомых.
Папаша Баскервиль чесал в затылке, откашливался, отдувался и пыхтел, теряясь в раздумьях, как отнестись к такому повороту событий. Мамаша Баскервиль пеклась лишь об одном: чтобы ее чадо не простудилось, пролеживая часами на берегу пруда, и не порвало одежду, карабкаясь по дереву в поисках муравьев и прочей мелюзги. Но Джек креп на глазах, проводя целые дни на воздухе, и родители смирились с приключившимся недоразумением. Папаша Баскервиль подумал-подумал, да и завел новые байки, слегка переиначив их под открывшиеся обстоятельства.
— Естествознание — штука мудрая, — изрекал он, наставительно поднимая палец к потолку, так, словно ему кто-то возражал. Опровергать сказанное было некому: Джек подписался бы под этим постулатом обеими руками, а матушке его до различных видов наук не было никакого дела. Но тут Роджер переходил к рассказу, и слушатели настораживали уши. Потому что среди излюбленных историй Баскервиля-старшего бывали и такие, что не просто увлекали, но и будоражили кровь.
— На глазах у протрезвевших пьянчуг, — зловещим приглушенным голосом говорил Роджер и с лихорадочным блеском в глазах устремлял взгляд в пространство, — чудовищная собака растерзала горло Хьюго, а потом подняла голову, и все увидели, как блестит свежая кровь на ее оскаленных клыках…
Беззаботное пение птиц за окном умолкало, и вместо него доносилось поскуливание перепуганных гончих и храп упирающихся лошадей. Тени листьев, падавшие на подоконник, разрастались, словно прохладный ночной туман расползался по комнате. И даже летняя костариканская жара стихала, отступая перед леденящим ужасом легенды.
В эти минуты Роджер Баскервиль мог выбить трубку не только об тарелку, но и о начищенный до зеркального блеска кофейник — миссис Баскервиль не сказала бы ни слова упрека. Словно завороженная, слушала она мужа, и на лице ее читалась смесь ужаса и восторга. Джек сидел возле нее на скамеечке и неотрывно смотрел на отца.
А тот, пересказав старинное предание, умолкал и покачивал головой.
— Нам в раннем детстве поведали эту историю, — внезапно сообщал он, и голос его, ясный и громкий, не имел ничего общего с тем таинственным шепотом, которым он пересказывал легенду. — И знаете что? Чарльз, старший мой братец, испугался ее до дрожи. В ту ночь, когда нам впервые рассказали о фамильном проклятии, он даже заснуть не мог со страху: накрылся с головой одеялом и трясся так, что я слышал, как на его кровати звенят пружины.
Роджер хмыкал и уминал пальцем в трубке новую порцию табаку.
— Такой задавака был, а фамильного призрака этого боялся, — бормотал он, усмехаясь. — А ведь он был старшим из нас троих! Ох и потешались мы с братом над ним, ох и потешались… Разыгрывали не раз. Однажды он так переполошился, что мы даже получили нагоняй от родителей.
Он на мгновение умолкал, погрузившись в воспоминания о детских проделках, а потом встряхивался и поднимал голову.
— К чему это я. Учи естествознание, Джек! Учи как следует, и тогда никакими байками тебе никто голову не задурит.
И Джек придвигался к нему на своей скамеечке и задавал, наконец, вопрос, занимавший его все последние минуты:
— А какой породы была собака?
Подходящей породы на роль баскервильского демона Джек Баскервиль, на родине предков более известный как Стэплтон, впоследствии так и не нашел, и присмотрел помесь. Псина вымахала такой, что он иногда искренне сожалел о невозможности похвастаться ею перед соседями. Причем трудно было сказать, что двигало им в большей степени: гордость исследователя или гордость владельца. Отчасти, впрочем, эту гордость тешили сбивчивые рассказы фермеров: те всего лишь мельком видели его питомца, и этого хватало, чтобы они долго не высовывали нос на болота не только ночью, но и средь бела дня. И слава богу, что не высовывали: попадись кто-нибудь из них голодной псине на ужин — и кто-нибудь задумался бы, с какой стати личное привидение Баскервилей нарушило диету. Если, конечно, допустить, что невежественные обитатели Гримпена копали бы так глубоко. Но этого вряд ли стоило опасаться: Стэплтон убедился, что при виде его собаки здравый смысл утрачивают даже люди, претендующие на образованность. Вроде дядюшки.
Или, как выяснилось, кузена.
Стэплтон уже замечал, что Генри нервничает, когда при нем упоминают баскервильский призрак. Конечно, он старался не подавать виду, хорохорился и раздувался перед Бэрил, как индюк, которому таких призраков каждый день крошит в миску хозяйка.
Но сейчас Бэрил поблизости не было. Были только ночная мгла, туман, пятна фосфоресцирующей смеси на морде взбудораженной собаки и невидимый Стэплтон в кустах — самая подходящая обстановка, чтобы орать благим матом, что Генри и делал. Этому можно было бы порадоваться, если бы не одно обстоятельство. Джек с унынием убедился, что Генри вопит не так уж громко. Просто ему вторит не меньше трех-четырех человек. А когда к крикам прибавились еще и выстрелы, Стэплтон окончательно упал духом. Поднявшаяся суматоха означала одно: настала пора уносить ноги.
Джек, чертыхаясь, выбрался из цепких ветвей кустарника и побежал по еле заметной во мраке тропинке, ведущей на болота.
Туман, на который он так рассчитывал в своей затее, проявил коварство, присущее детищу водной стихии: сыграл против того, кто мечтал сделать его союзником. Он прикрывал тропинку колышущимися белесыми лапами, путал очертания чахлых кустов и деревьев, воровал вехи, предусмотрительно расставленные Джеком и Бэрил по пути в самое сердце трясины. А потом взял да и сделал подножку корягой, и Джек, мысленно прощаясь со всем белым светом, полетел навстречу темной воде, подернутой плотным слоем ряски.
Он хорошо знал, как работает пищеварительная система чудовища, именуемого болотом. Сколько раз он наблюдал, как из-под мирного зеленого покрова высовывается, разверзаясь, темная пасть безмолвной Харибды. Он видел, как ускоряют неминуемую гибель попытки вырваться из ее хватки, но ничего не мог с собой поделать: инстинктивно рванулся навстречу тусклому, затянутому мутной пеленой небу, взмахнул руками… и чья-то пятерня, горячая, твердая, цепкая скомкала его воротник, прихватив заодно и загривок.
— Не дергайся! — рявкнул чей-то голос. — Уж кто-кто, а ты должен бы знать, чем кончается бултыхание в болоте.
Голос показался странно знакомым. Стараясь не двигаться всем корпусом, Джек мотнул головой, чтобы сбросить залепившую глаза тину. На тропинке, на расстоянии вытянутой руки от него стоял на карачках плотно сбитый человек и мертвой хваткой держал его за ворот. Темнота не позволяла разглядеть его лицо, да и не до того сейчас было. Стэплтон выплюнул ряску, набившуюся в рот, — неужели он даже орать в болоте попробовал?! — и с трудом выпростал из вязкой жижи руку. Человек ухватил его подмышки, напрягся, запыхтел… В какой-то миг Джеку показалось, что сейчас они полетят в трясину уже вдвоем, и тогда конец будет неминуем. Но неведомому спасителю оказалось не занимать ни силы, ни упрямства, и в противоборстве человек-трясина проиграла последняя. Жижа разочарованно чавкнула, и Джек повалился на тропинку, грязную, скользкую, но такую прекрасно твердую! В лицо ему ткнулся влажный собачий нос, а спаситель, отдуваясь, плюхнулся на землю с ним рядом.
— По большому счету надо было тебя там оставить, — с сожалением в голосе промолвил он.
Джек, все еще пытавшийся перевести дыхание, поднял голову. Глаза понемногу привыкли к темноте, и он растерянно заморгал, силясь осмыслить увиденное. Разум отказывался принимать представшую перед ним картину, разве что при условии, что Джек немедленно куда-нибудь спрячется. Хоть обратно в трясину. Там и то будет безопасней, потому что болото — это всего лишь путь к смерти, а вот если ты сидишь на травке рядышком с покойником, значит, ты уже помер. И ко всем чертям естествознание, твердящее, что такого быть не может. Как не может, когда вот же он, дядюшка Баскервиль, собственной персоной.
— Вставай, племянничек, — мрачно распорядился сэр Чарльз и грузно поднялся на ноги. Вертевшийся рядом спаниэль доктора Мортимера восторженно завилял хвостом-культяпкой. Джек закрыл глаза и стал вспоминать «Патер ностер».
В гостиной Баскервиль-холла давно не было так людно. Бэрримор возился у камина. Сэр Чарльз занял свое привычное место во главе стола, а Генри, некоторое время замещавший его на посту главы рода, развалился в кресле по правую руку. Он все еще был в заляпанной грязью одежде, но это его не заботило. Он пил грог, наскоро приготовленный миссис Бэрримор, и поверх кружки бросал свирепые взгляды на своего новообретенного кузена. Джек сидел в углу, стараясь поглубже завернуться в кокон из полотенец. Никогда еще его так мало не прельщало внимание окружающих, как в эту ночь. А все, кто собрался в доме, неотрывно смотрели на него, и он даже не решался высвободить из вороха тряпок руку, чтобы взять свою порцию грога. Доктор Мортимер добродушно улыбался. Спаниэль залез к нему на колени, и получалось, что он фактически уселся за стол вместе с людьми. Тем не менее, никто не счел нужным возмущаться по этому поводу. Доктор Уотсон сидел подле своего собрата по медицине, обводил всю компанию недоуменным взором и раздумывал, радоваться сейчас подобает или негодовать. Холмс курил трубку, пряча легкую усмешку за клубами дыма. Время от времени он бросал взгляд сначала на Стэплтона, а потом — на портрет сэра Хьюго, и улыбался. Низенький инспектор полиции, кажется, его звали Лестрейд, топтался рядом, теребя наручники.
— Уберите, — отмахнулся сэр Чарльз. — Это дело семейное.
— Но покушение на убийство… — заикнулся было Лестрейд.
— Это семейное дело, — тоном, не терпящим возражений, повторил сэр Чарльз.
Лестрейд вздохнул и спрятал наручники в карман. Словно вторя ему, из-за двери послышался еще один вздох, больше похожий на причитания ветра в печной трубе.
— Миссис Бэрримор! — позвал сэр Чарльз. — Если не трудно, вынесите, пожалуйста, собаке миску чего-нибудь съестного.
Миссис Бэрримор вздрогнула и посмотрела на дверь так, словно засомневалась, уместно ли называть мающееся за ней создание собакой.
— Хозяин явно морил голодом несчастное животное, — добавил сэр Чарльз.
Миссис Бэрримор бросила на Стэплтона осуждающий взгляд, поджала губы и удалилась на кухню.
— Итак, как мы уже поняли, имела место инсценировка, — изрек Холмс, выпуская колечко дыма. — Не откажетесь посвятить нас в подробности, сэр Чарльз?
— Зачем бы мне отказываться, — пожал плечами сэр Чарльз. — Суть событий, как я понимаю, всем уже ясна, но вкратце, пожалуй, дело обстоит так: из одинокого обитателя этого поместья я превратился в счастливого дядюшку одного племянника… — он одарил ласковой улыбкой сэра Генри, — …и несчастного дядюшку другого, — он кивнул Стэплтону. — Но обо всем по порядку.
Должен сказать, что меня довольно быстро насторожили слухи об огромных размеров собаке, которую наши фермеры пару раз видели на болотах. Хотя точнее будет сказать, что меня удивило внимание пса к Баскервиль-Холлу. В Гримпене немало мест, где бездомный пес может поживиться добычей и даже найти себе убежище. Что же привлекло его здесь, где еду найти не так-то просто? Трудно было не вспомнить о нашем фамильном предании. Мой милый племянник Джек, очевидно, на это и рассчитывал. Он не учел одного: человек трезвых взглядов поверит во что угодно, но не в потустороннюю дворнягу, шастающую по его парку еще со времен Оливера Кромвеля. Таким образом, у меня возникли некоторые подозрения. Однако они были слишком зыбки, чтобы делиться ими с властями. И я доверился всего лишь одному человеку: моему верному другу доктору Мортимеру.
Мортимер, чесавший шелковистое ухо своего пса, поднял голову и улыбнулся.
— Именно Мортимер и посоветовал мне прикормить «привидение». Бедный пес был так голоден, что мне удалось это без особого труда. Он радостно мчался ко мне каждый раз, когда меня видел. Я уже начал думать, что меня подвела мнительность, как вдруг однажды собака прибежала, вся перемазанная фосфором. Вид у нее был поистине дьявольский. Тут-то Мортимер, знаток старины, и вспомнил точное описание пса из легенды. Стало очевидно, что на меня объявлена охота, и, хотя гончая подружилась с добычей, никто не знал, какие еще уловки может пустить в ход загадочный загонщик. Тогда мы и решили инсценировать мою смерть. Заключение, составленное верным Мортимером, маленькая мзда, полученная констеблем — и сэр Чарльз Баскервиль отошел в мир иной. В некотором роде так оно и было. Мортимер приютил меня в одной из гробниц древних людей, которые как раз раскапывал.
— Так мы с вами были соседями, — заметил Холмс.
— Совершенно верно, — кивнул сэр Чарльз. — Кстати, мистер Холмс, надеюсь, вы не держите на меня обиды за этот спектакль. Я не пошел бы на это, если бы не страх за моего племянника Генри. Прячась среди доисторических захоронений, я был не в силах уберечь его от опасности. Потому я и решил прибегнуть к помощи величайшего сыщика в мире.
По довольной улыбке Холмса нетрудно было заключить, что извинения приняты. Однако скромность не позволила ему развить тему.
— А как вы догадались, кто именно злоумышленник? — спросил он.
— А я все время это знал, — отозвался сэр Чарльз. — Точнее, мы знали. Первым обо всем догадался доктор Мортимер.
Все взгляды устремились на доктора, который невольно залился краской смущения.
— И как… Ах, проклятье, я понял! — рассмеялся Холмс.
— Что вы поняли? — полюбопытствовал Уотсон.
— Понял, как ваш коллега догадался о личности преступника.
— Я ничего не понял, — честно сказал Уотсон.
Холмс поднес руку ко лбу.
— Верно! — просиял Мортимер. — Череп.
— Я понял еще меньше, — вздохнул Лестрейд.
— Доктор Мортимер — специалист по краниологии, — сказал Холмс. — Кажется, первое, на что он обратил внимание при встрече со мной, — это мой череп. Кроме того, доктор — знаток истории, и предание Баскервилей известно ему от слова до слова. Именно от него я знаю, что Роджер, младший брат сэра Чарльза, был как две капли воды похож на своего предка Хьюго — виновника родового проклятия. Неужели он не обратил бы внимание на поразительное сходство совершенно постороннего человека, каким представлялся Стэплтон, с фамильным портретом одного из Баскервилей!
— Именно так все и было, — застенчиво улыбаясь, подтвердил доктор Мортимер.
— Боже мой, как просто! — всплеснул руками Уотсон.
Стэплтон вздохнул. Взгляд сэра Чарльза немедленно обратился на него.
— Вы так и не выпили грог? Напрасно. Вам предстоит морское путешествие, и лучше не начинать его с простудой.
— Какое еще морское путешествие? — недовольно спросил Генри. — До Бриджтаунской каторжной тюрьмы рукой подать.
— Генри, милый, мы не можем бросить на наш род такую тень. Хватит с нас одного сэра Хьюго.
Сэр Чарльз сунул руку за пазуху и вытащил небольшой сверток.
— Здесь два билета на ближайший корабль, уходящий в Гонконг. Билеты на имя мистера и миссис Уилтон. По-моему, так же неброско и ни к чему не обязывает, как, скажем, Стэплтон или Ванделер. Однако, с учетом того, как изменилось в последнее время отношение к вам вашей супруги, думаю, в ваших обоюдных интересах будет разорвать один из этих билетов.
— Нет! — вырвалось у Джека, когда сэр Чарльз обеими руками взялся за один из листков, вынутых из пакета.
— Нет? — удивился тот, останавливаясь. — Вы серьезно? Учитывая нынешнее состояние миссис Бэрил, я бы на вашем месте рассчитывал в лучшем случае на быструю и безболезненную смерть, и то не переоценивал бы шансы.
— Я не о Бэрил, — сказал Джек, выбираясь из кресла.
Придерживая полотенца, он огляделся по сторонам.
— Думаю, господа, вы будете не слишком огорчены утратой моего общества. Если только моя одежда…
— Она высохла, сэр, — сказал Бэрримор. — И только. Все остальные признаки болота пока еще при ней.
— Ничего страшного, — сказал Стэплтон.
— Куда это он? — спросил сэр Генри, глядя из окна вслед кузену, решительно шагавшему в сторону ворот. В складках на рукавах и у воротника похрустывала засохшая ряска, а глина налипла на штанины, словно гетры, но Стэплтон явно не обращал внимания на такие пустяки. — Если он и впрямь надумал направиться в Мэррипит-Хаус, я…
Он судорожно сжал кулаки.
— Не беспокойтесь, сэр Генри, — проговорил Холмс. Он единственный из всех присутствующих не встал из-за стола и не подошел к окну, чтобы посмотреть на уход несостоявшегося убийцы. — Он пойдет в другую сторону.
— Откуда вы знаете? — удивился Генри.
— От ворот он пойдет вон туда. — Холмс взмахнул рукой.
— Он… Как вы угадали, Холмс? — воскликнул Уотсон, когда Стэплтон шагнул за ворота.
— Кумби-Треси в той стороне, — пояснил Холмс.
— Лора? — изумился сэр Чарльз. — Полагаете, она поедет с ним?
Холмс минуту помолчал, сосредоточенно набивая свою трубку.
— После того, как человек, чудом избежавший кандалов и Гримпенской трясины, первым делом придет к ней… — проговорил он. — После этого — да, думаю, что поедет.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Опасная бритва", Перевод или фик. Романс/юмор
За дротики!
Автор: BlackEyedGirl
Перевод: Nitocrisss
Бета: Staisy_
Оригинал: Apologies for Large Feet
Разрешение на перевод: получено
Версия: Шерлок ВВС
Размер: мини, ~3000 слов
Пейринг: Шерлок Холмс/Джон Уотсон
Категория: слэш
Жанр: драма, романс, пре-слэш
Рейтинг: PG-13 (авторский)
Краткое содержание: Большинство загадок Шерлок может разгадать с одного взгляда. Джон — своего рода аномалия.
Предупреждения: первосезонье
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание: Работа выполнена командой "Дротики" для Большой игры-5.
Тема задания: романс/юмор, перевод или фик. Современность
Размещение: с разрешения и после деанона
Скачать фик с АО3 можно по ссылке
читать дальше
В юности гений шагает по миру, непрестанно извиняясь за свои большие ноги. Что же удивительного в том, что позже в жизни он слишком поспешно вскидывает эти самые ноги, чтобы пнуть ими глупцов и зануд.
— Ф. Скотт Фицджеральд
— Ф. Скотт Фицджеральд
~*~*~
По большей части читать Джона Шерлоку несложно. Его прошлое, привычки, то, где он побывал за те жалкие три часа, что они провели порознь. Куда труднее разобраться в его настроении. Действия — это просто, нужно лишь прочесть улики. Но как понять остальное: когда Джон вздыхает, или хлопает дверью, или улыбается — что это значит? Вот и сейчас он улыбается.
— Ты поразителен, — говорит Джон. — Невероятен.
Шерлок пролистывает значения, отбрасывает самые буквальные и останавливается на разговорном. Комплименты.
— Ты говоришь такие вещи всерьез или потому что знаешь, что мне это льстит?
Джон смотрит на него.
— Тебе и правда это льстит. — Он перестает улыбаться.
— Естественно, льстит, я не об этом тебя спросил. Зачем ты это делаешь?
— Разве это важно?
— Важно, Джон.
Теперь Джон уже совершенно не улыбается — брови быстро сходятся, он опускает голову. Шерлок не понимает почему, и это невероятно выводит из себя. Он снова сосредоточивается на месте преступления в поисках остальных улик.
~*~*~
Джон понимает, как это выглядит. И он не из тех людей, — по крайней мере, он старается быть не из тех людей, — кто морщится при слове «гей». Но у него есть подозрения, что если бы он был геем — если бы занимался всякими… гейскими делами — с Шерлоком, то не просыпался бы в гостиной с тупой болью в раненом плече и мстительно острой — в «раненой» ноге, неловко скрючившись в тугой клубок на единственном свободном кресле. По остальным поверхностям Шерлок разложил образцы напольных покрытий. Что-то там про волокна и ожог от ковра. Прочесывать улики гребнем с мелкими зубьями — это не всегда метафора. Джон заснул за этим делом вчера вечером, а ведь никто ему за помощь не платит.
Подумать только, когда-то же у него была настоящая работа — даже две на самом деле.
Шерлока нигде нет, что странно. В отсутствие дела Шерлок обычно склонен к неподвижности. Настолько, что это доводит до белого каления всех вокруг; хотя в последнее время «все вокруг» — это в основном Джон.
У него звонит телефон. Он решает, что это Шерлок или (если повезет) из больницы. Но нет — номер ему не знаком.
— Алло?
— Мне нужно кое-что передать Шерлоку Холмсу.
— Что, простите? Кто это? Откуда у вас этот номер?
Голос в трубке молодой и немного испуганный. Он делает резкий вдох.
— Он был… Он был на сайте.
— Что?
На том конце вешают трубку.
Мгновение Джон пялится на экран телефона, потом включает ноутбук. Открывает свой собственный блог, и так уже зная, что там нет никакой контактной информации. Переходит на сайт Шерлока «Наука дедукции». Телефон Шерлока там указан, это он помнит. Но теперь в пункте «Контакты» появилась еще одна строка. «Если не можете связаться со мной, я занят. Попробуйте через Джона». И дальше его номер. Висит в Интернете на полном обозрении у всех кровожадных врагов Шерлока. Ну, или не кровожадных — такие у него, как оказалось, тоже есть. Джон вздыхает.
Шерлок взлетает по лестнице.
— Джон. Джон?
Он качает головой.
— Тут. Чего тебе?
— Идем со мной.
— Это ты выложил мой телефон у себя на сайте?
— Телефон? Да. А что?
— «А что?» Это мой телефон. На твоем сайте.
— И? — спрашивает Шерлок.
— Я тебе не секретарь! И я не хочу, чтобы все чудики, которые пытаются до тебя дозвониться, теперь названивали мне.
— Какие чудики?
— Не пытайся делать вид, что ты не притягиваешь людей, которые… — Джон обрывает себя. — Неважно. Пойду прилягу. — Он отправляется наверх, к себе в спальню.
— Ты что, не хочешь послушать про дело? — Кричит Шерлок ему вслед.
Он кричит сверху:
— Нет!
— Почему нет?
— Потому что ты, как обычно, утащишь меня за собой на место преступления, а потом либо бросишь там, либо вовсе снаружи оставишь. Это не так весело, как тебе кажется.
— Джон.
— Ты говоришь, тебе надо, чтобы тебя кто-нибудь слушал, но в итоге порешь бред и никогда не рассказываешь, что у тебя на самом деле в голове. Убегаешь без предупреждения, а я остаюсь стоять на месте, как идиот. Честно, я вообще не понимаю, почему ты настаиваешь.
Шерлок бормочет что-то подозрительно похожее на: «Мне нравится компания».
— Так возьми свой долбаный череп!
~*~*~
Джона что-то беспокоит. Кажется, он находится во власти какого-то заблуждения. Это не редкость для людей, которые не являются Шерлоком, но он бы предпочел, чтобы это не случалось так часто с теми, чье понимание ему необходимо.
Майкрофт говорит, что Шерлок обожает драматизировать. «Мелодраматичность» — еще один его излюбленный термин. А Донован, конечно, предпочитает «псих». Но Шерлоку, чтобы думать, в самом деле нужно место. Тихое или нет — зависит от типа мышления, но иногда он просто-напросто не может сломать стену только ради того, чтобы впустить Джона. Или чтобы пойти и взять свою ручку, или ответить на звонок, или вынуть глаза из микроволновки. Мысли толпятся вокруг него, и он знает, что хватит одного внезапного движения, чтобы порядок нарушился и все рассыпалось снова.
Джон качает головой и бормочет: «Поразительно», и на сей раз это не комплимент. Кажется.
— Что опять? — спрашивает Шерлок.
Джон неопределенно машет руками. Если он хочет, чтобы Шерлок понял его невербальные сигналы, ему нужно быть более конкретным. Квартира у них небольшая, но в ней много вещей, по поводу которых Джон теоретически может возмущаться.
Поэтому Шерлок продолжает наблюдать за ним. Если не поддаваться, рано или поздно поддастся Джон. У него меньше терпения — по крайней мере, в таких делах.
Джон сдается.
— Бардак? Воняет либо паленой плотью, либо адскими сковородами? А! И еще чернила на потолке.
— Я могу это объяснить.
— Не сомневаюсь. На самом деле мне плевать. Только кто-то опять звонил на мой телефон. Пожалуйста, убери мой номер со своего сайта.
— Так удобнее.
— Это мой номер.
— А ты со мной. Поэтому и удобно.
— Я не… — осекается Джон. — Я не с тобой, Шерлок. Не постоянно. Мы же не… — Еще пару секунд качает головой. Пытается донести удивление или досаду. — Поразительно, — повторяет он. — Невероятно.
От попыток понять его у Шерлока голова болеть начинает.
— А, да почему меня вообще интересует, что ты думаешь? — бросает он. — У тебя все на свете поразительно. Твои слова ничего не значат.
Лицо Джона снова меняется: он сжимает губы.
— Шерлок, — говорит он, — что?
Шерлок уходит прогуляться. История молодого человека, который все пытается связаться с ним через Джона, оказалась не особенно интересной, но уж лучше потратить время на нее, чем на это.
~*~*~
Джон должен бы злиться. Да он и злится даже — где-то глубоко внутри, или снаружи, или где-то еще, но только не здесь и сейчас, потому что здесь и сейчас он чувствует что-то совершенно другое. Непонятное. Он замечает, когда Шерлок называет его идиотом, доверчивым, слишком впечатлительным, но эти слова не регистрируются в голове как оскорбление. Оскорбления Шерлока отличаются изощренной формой, но неумелым применением. Он не знает, что может расстроить человека, и ненароком ранит больнее, чем если бы целился специально. Лестрейд назвал его ребенком, но это не совсем верно. Да, ребенок говорит первое, что приходит в голову, и не понимает, что в этом плохого. Когда Шерлок так делает, это не то же самое.
В конце концов Шерлок возвращается, глухо запахнувшись в пальто, и Джон решает не продолжать спор. Мимоходом касается его руки — жест казался бы дружеским, если бы это был кто угодно другой, а не Шерлок. Тот вздрагивает и резко оборачивается, нервный, дерганый, и Джон задается вопросом: заметит ли он вообще, если Шерлок снова начнет принимать то, от чего он предположительно «чист»? Он вдруг обнаруживает, что извиняется.
— Прости. Прости.
— Нет, — говорит Шерлок, — это я… — Он замолкает, идет к дивану и ложится, скрестив руки на груди.
— Что? — спрашивает Джон. — Что — «я»?
Шерлок пожимает плечами, шурша по обивке.
— Неважно.
Что-то уж очень часто они в последнее время это повторяют. Их отношения (потому что это именно отношения, как бы странно ни звучало слово) постоянно прыгают с одного этапа на другой. У них случаются краткие мгновения идиллического блаженства, когда в обоих пылает эйфория от распутанного дела или какой-нибудь безумной передряги, из которой удалось выбраться живыми. Потом еще бывают ссоры: «семейные размолвки». А еще бывает как сейчас — неловкое порхание вокруг да около, будто на первом-втором свидании.
— Точно? — спрашивает Джон. — Ты пытался извиниться. За что?
— Я уже сказал, это неважно.
— Ты невозможный.
Шерлок закрывает глаза.
— Я никогда не знаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь это. Значение слова мне, конечно, понятно, но я не понимаю, как оно относится к…
Джон проходит мимо подлокотника. Колено все еще протестует, когда он наклоняется — похоже, оно так же чутко улавливает настроения Шерлока, как и он сам. Джон касается его руки — решительнее, чем в прошлый раз.
— Оттенки не всегда различаешь. Тебе бы поработать над этим.
— Я пытался. Раньше. Когда еще не знал, кто я.
— И кто ты?
— Социопат, — говорит он, подчеркивая каждый слог. Напоминая.
Джону по-прежнему неясно, что делать с этим заявлением.
— Так что же мы тогда? Еще один эксперимент?
— Возможно, — говорит Шерлок. Он даже не понимает, как это ранит. — Так или иначе, что-то новое. У меня в самом деле нет друзей. Ты же сказал, что мы друзья, верно?
— Хотелось бы так думать, — говорит Джон, и это правда, если его желание хоть чего-нибудь стоит. — А тебе так не кажется?
— Мне не с чем сравнить.
— Не с чем? — удивляется Джон — А тот банкир как же? Из твоей школы. — И, спрашивая, тут же вспоминает, как тот сказал: «Мы все его ненавидели». Как еле слышно дрогнул голос Шерлока на слове «Себ».
Шерлок хмыкает.
— Мы с Себастьяном… Между нами… но конкретно друзьями мы никогда не были. Думаю, я ему не особенно нравился, даже когда мы…
Джон тщательно заполняет все пропуски, которые Шерлок тщательно расставил.
— Зачем ты…? — спрашивает он.
Шерлок продолжает просто лежать лицом в потолок с закрытыми глазами.
— Полагаю, пытался делать то же, что нормальные люди. Тогда мне еще казалось, что так нужно. По крайней мере, иногда. — Он прикладывает палец ко рту. — И потом, опыт никогда не вреден.
Это вопиющая, абсолютная неправда, но Джон не пытается возражать. Вместо этого он поднимает газету.
— Может, кроссворд?
— Я его уже разгадал.
— Тут ничего не написано… а, понятно. Ладно, покажи, как ты это делаешь. Давайте, господин сыщик, удивите меня.
Шерлок открывает глаза и поворачивается к Джону.
Иногда он улыбается… В уголках глаз собираются морщинки, но до самих глаз улыбка не достает. Губы изгибаются, но зубов не видно. Словно имитация веселья, да только маскировка немного облезает. Джон слышал самый близкий к хихиканью звук, на который Шерлок вообще способен — тихое фырканье вместо смеха, когда после погони в легких вовсе не остается воздуха.
А сейчас уголки рта у него ползут вверх, кулаки разжимаются. Он начинает рисовать в воздухе буквы, проводя между ними линии клеток. Джон решает, что это победа.
~*~*~
Когда Шерлок говорит: «Ты идешь?», Джон все так же следует за ним. Шерлок все так же не оборачивается, чтобы проверить — на случай, если его не окажется за спиной.
Такси торчит в пробке уже так давно, что это нелепо даже по лондонским меркам. У них слишком много дел, а Шерлок знает все короткие пути. Он открывает дверь напротив Джона и выходит из машины. Можно и пройтись.
Джон громко вздыхает, но вылезает вслед за ним. Идти недалеко, а день выдался приятный. Утренние газеты обещали дождь, но Шерлок подозревает, что они могли ошибаться. Они не учитывают мелкие районные колебания. Надо бы использовать источник понадежней, но ему ведь необходимы все жуткие подробности, которые можно добыть только в утренних газетах. Он оценивающе глядит на небо. Поворачивает голову, ища проем между зданиями, чтобы посмотреть на облака.
Джон поднимает руку, тянется куда-то мимо его лица.
— У тебя там… — он проводит пальцами под ухом Шерлока, — пена для бритья, вот тут.
Шерлок бормочет что-то, что должно означать «спасибо», но не ручается за формулировку. Его мысли — в другом месте.
— Не представляю, как ты раньше без меня справлялся, — говорит Джон.
— В основном, никак, — отзывается Шерлок. — Естественно, я ел, спал и работал, но… чаще всего — не справлялся.
Шерлок опять сказал что-то не то, потому что глаза у Джона округлились, а рот раскрылся. Он же сам просил его говорить правду, быть откровеннее, он что, не это имел в виду?
Джон говорит:
— Так. В общем… Ясно. Ладно, давай уже доберемся до места.
А потом мягко сжимает пальцы на локте Шерлока (беспокойство, хрупкость, уход, забота) и тянет его за собой. Он ведет их через проезжую часть, и они даже ни разу не натыкаются на машину.
~*~*~
На Бейкер-стрит в последнее время висит какое-то очень странное… напряжение. Шерлок бродит туда-сюда, то торчит в квартире, то пропадает надолго. Джон не знает, куда он ходит. Он бы заподозрил, что у Шерлока интрижка, если бы только ему удалось уложить эту идею в голове. Он просто не может представить себе Шерлока в отношениях, хоть и спросил его об этом в первый день. Хоть и знает, что Шерлок на самом деле не такой неприкасаемый, каким себя выставляет. Джон пытался представить его с тем банкиром — не в этом смысле! — чтобы понять, как оно должно было бы выглядеть. Шерлок с этим скользким высокомерным мудаком. И идея вообще, и выбор конкретного человека показались ему крайне маловероятными.
Миссис Хадсон ставит рядом с ним чашку чая. У нее в руках тоже чай, она садится напротив Джона и спрашивает:
— Все хорошо, дорогой? Нога не капризничает?
— Простите? А, нет, все отлично. А что?
Она хмурится.
— У тебя такой вид, как будто болит что-то. Я хотела тебе предложить мои травы. Все только натуральное, никакой химии.
— Я знаю, миссис Хадсон. У меня все хорошо.
— Может, я и не Шерлок, — говорит она, — но то, что у меня перед носом, замечаю. Не всем для этого нужно какое-то грандиозное озарение.
«Озарение» — странное слово для того, что делает Шерлок. Оно не предполагает никакого мыслительного процесса. А у Шерлока полно процессов, полно маленьких кусочков, складывающихся в картину — просто складывает он их с такой скоростью, что это выглядит как волшебство.
Джон вдруг понимает, что думает о Шерлоке как о компьютере, и эта мысль жалит его. Шерлок просто делает свое дело, и человек достаточно умный мог бы проследить за цепью его рассуждений. Такой человек, как Майкрофт — или тот, другой «M», имя которого Шерлок держит на языке так бережно и осторожно, будто оно может укусить. А Джон просто стоит, смотрит и восхищается.
Шерлок не становится ничуть менее необычным оттого, что его ремеслу есть объяснение. В каком-то смысле он все равно делает то, на что никто больше не способен. Но почему-то при этом смотрит на Джона с этаким слегка озадаченным видом. Как будто не совсем понимает, почему Джон еще здесь, хотя все остальное в его поведении явно говорит о том, что он считает его помощь чем-то само собой разумеющимся. Шерлок почему-то выбрал его — может, просто потому, что больше никто его не выдерживает. Джону теперь трудно представить себя где-то еще. Отсутствие Шерлока ощутимо; он никогда еще ни по чему так не тосковал. Он не знает, где Шерлок, и беспокойство уже запустило отсчет времени у него в голове. Шерлок попадает в переделки, если за ним не присматривать.
Миссис Хадсон похлопывает его по колену.
— Ну-ка, пей, тебе станет легче.
~*~*~
Джон говорит:
— Честное слово, однажды я Андерсону все-таки врежу. — Он вслед за Шерлоком поднялся по лестнице и смерил судмедэксперта тяжелым взглядом, когда проходил мимо.
Шерлок смеется.
— Вперед! Только позволь мне присутствовать.
— С чего вдруг я окажусь с ним в одном помещении, если тебя там не будет? — удивляется Джон. — И вообще, я же из-за тебя…
— Что?
— Ничего. Просто… ты хоть замечаешь?
Шерлок слегка клонит голову набок.
— М-м-м?
— Замечаешь, что они про тебя говорят? Полицейские. Врачи и эксперты, и… все остальные.
Нелепый вопрос.
— Я замечаю всё, — говорит Шерлок. — Конечно, замечаю.
Дверь за ними закрыта. Шерлок специально проверил. Мысли Джона его не отвлекают, и он задает правильные вопросы чаще, чем кто-либо другой. Повисает довольно долгое молчание. Джон вздыхает и, усевшись на корточки на полу рядом с Шерлоком, наклоняется над телом.
— На что я смотрю? — спрашивает он.
— А что ты видишь?
— Труп. Смерть наступила два, может быть, три часа назад.
— Три, — подсказывает Шерлок.
Джон улыбается.
— Ладно. Три. Смерть от удушения, не голыми руками. Убийце понадобилось упереться в пол, так что, может быть, женщина или кто-то, кому не хватало сил. — Он наклоняется ближе. — Духи. Возможно, женщина.
— Да, — соглашается Шерлок, — но это не ее духи. Это духи другой женщины.
— «Другой женщины» в смысле другой женщины?
— Да, именно. Преступление на почве страсти, без сомнения. Дело рук обманутой пассии. Не в буквальном смысле, конечно, но уж чем получилось, тем и задушила.
Джон отстраняется от него на ладонь.
— Блестяще. — Он качает головой. — Ты поразителен.
— Джон.
— Невыносим, эгоистичен, гениален, потрясающ. Поразителен.
— Но почему…
— Потому, Шерлок. Потому что, несмотря на твое эго до небес, в тени которого нам всем приходится чахнуть, временами я что-то говорю и ты так на меня смотришь, будто...
— Что?
— Будто тебе за всю жизнь никто доброго слова не сказал. По крайней мере, об этом.
— Как правило, и не говорят.
— Я знаю. — Голос Джона гремит от гнева. — Знаю, Шерлок, я знаю. И я знаю, что я идиот, и что меня слишком легко удивить, но ты… ты меня изумляешь, ясно тебе? Это не лесть, это правда. И я говорю это вслух, потому что иногда тебе нужно, чтобы тебе отвечали, а не просто слушали.
— Ты не всегда говоришь что-то доброе, когда отвечаешь мне.
— Ты не всегда говоришь что-то доброе, когда открываешь рот. Но вроде бы у нас все нормально, разве нет?
«Нормально» — это не то слово, которое использовал бы Шерлок, но он не знает точно, какое выбрал бы, если бы пришлось. Что-то более сильное, чем «нормально», вот только у него в словаре подходящих выражений нет. Он знает, что они друзья, лишь потому, что Джон ему об этом сказал. «Нравится» — это легко, это подходит к «дружбе». Но у него нет верного слова для знакомой нечаянной улыбки Джона или для того, как он ворчит себе под нос, прекрасно зная, что Шерлок все слышит. Обычно это бывают жалобы, но не всегда. Порой — просто то же, что сейчас.
Даже сквозь пальто Шерлок чувствует, как плечо Джона прижимается к его плечу. Джон зовет: «Шерлок» — тихо, но так, чтобы он услышал.
Шерлок говорит:
— Да, Джон, у нас все нормально.
Они балансируют на грани чего-то неведомого; их миры скоро изменятся. Шерлок ни за что не признался бы, но не представляет, чем все это закончится. Ему не с чем сравнить.
— Ты уникален, Джон, — говорит он. — Совершенно уникален. Думаю… Думаю, ты тоже должен это знать.
Джон неспешно выдыхает и ничего не говорит. Его губы медленно изгибаются в улыбке. Шерлок по-прежнему не знает, что будет дальше, но это ничего. Кажется, Джон знает.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Дротик", Перевод или фик. Романс/юмор
За дротики!
Автор: Sherlock
Беты: Ural Lynx, Staisy_
Версия: АКД
Размер: миди, ~ 22000 слов
Пейринг/Персонажи: Шинвелл Джонсон, Шерлок Холмс, другие канонные, кинонные и оригинальные персонажи.
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: NC-17
Саммари: Джон Уотсон в своем рассказе "Знаменитый клиент" обмолвился парой фраз о Шинвелле Джонсоне, бывшем бандите, работающем на Шерлока Холмса. Эта история о том, с чего все начиналось.
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание: Работа выполнена командой "Дротики" для Большой Игры-5.
Тема задания: романс/юмор, перевод или фик. Викториана
Размещение: с разрешения автора
Скачать фик с АО3 можно по ссылке
читать дальше~ 1 ~
Если бы историю рассказывал Берни Сайкс, он бы начал так: «Первая встреча Шинвелла "Порки" Джонсона с мистером Шерлоком Холмсом была с-ног-сши-ба-тель-на». Да-да, так бы и сказал. Берни, тренер мой, тот еще умник, любит всякие странные словечки. Американец, чего с него взять!..
Я хоть и не Берни, но, по правде, лучше, чем с-ног-сши-ба-тель-но, мое знакомство с мистером Холмсом и не опишешь.
Берни тогда, перед боем, давая мне последние наказы, предупреждал: «Ты, Порки, дружок, с этим хлыщом смотри в оба, не так он прост, каким кажется». Как в воду глядел.
Только я его совет-то на ус не намотал. А следовало бы.
Ну сами посудите, вижу я в другом углу ринга этого жердяя, и выглядит он весь из себя дже-е-ентльменом, которому приспичило острых ощущений. Знаю я этих богатеньких бездельников, хаживают они сюда, к Арти Брустеру в «Саутворк-кингс-корт», кулаками со скуки помахать. Любо-дорого кого-нибудь из них на место поставить, меньше нос задирать будут. Хотя… какое-то время все ж будут. Придется. Чтоб кровь из разбитого носа не хлестала. У Арти-то новые правила не в чести. Да и от боя в перчатках эка радость! Сразу ясно, чистюлей-лордом правила выдуманы, везде этим умникам перчатки подавай, даже там, где и вовсе нет в них нужды. Зато старые-то, «лондонские призовые», у Арти соблюдаются. Не от и до, но вы не подумайте, все честь по чести…
Так о чем я?.. О моем поединке с мистером Холмсом тем вечером, да. С-ног-сши-ба-тель-ном.
Вышел он из своего угла, когда рефери нас объявил, руку мне для приветствия подал, как полагается, — хоть и жилистую, и видно, что тренированную, но в моей-то две таких худеньких ручонки уместятся. Пусть я и одного с ним росту буду, а все ж фунтов на тридцать-сорок тяжелей, тут и на весы вставать не надо, чтоб понять. Не тягаться ему со мной, не тягаться. Одного удара вполсилы хватит, чтоб с ног этого хлюпика сбить. Хорош противничек, нечего сказать, невелика честь такого завалить. Даже стараться не придется.
А он-то жмет мне руку и еще ухмыляется. Высокомерно так. Как все они, чертовы богатенькие любители, сраные хозяева мира.
Не-е, думаю, со мной такой номер не пройдет, дорогуша. Я такого не потерплю. Вот рефери сейчас скажет «время!», и я с твоей рожи первым делом эту ухмылочку-то и сотру. Первым же стрэтом, будь уверен. А потом еще под ребра… и ты, мистер зазнайка, будешь валяться у меня под ногами на потеху всем собравшимся. И сюда больше не заявишься.
От первого удара он увернулся. Как увернулся — ума не приложу, невозможно было увернуться-то. Но этот хлыщ словно мысли мои прочел, словно предвидел, как и куда я бить собираюсь. Второй удар я так ему и не нанес. Потому что через мгновение — и что он такое сделал, я ж и кулаков его не увидел, только боль в груди да голове почувствовал! — я грохнулся на спину на пол ринга. Рефери начал время отсчитывать, это я слышал. И еще видел, как лампы над головой кружились размытыми желтыми шарами. А спустя секунду и рефери перестал считать, и лампы потухли.
Все, что происходило после, я знаю уже со слов Берни Стайкса.
«Ты, — говорит, — валяешься на земле. Руки-ноги раскинул, в потолок бессмысленно пялишься. Толпа онемела — будто у всех разом языки поотсохли. Только взгляд переводят ошарашенно: с тебя на хлыща этого, а потом опять на тебя. А хлыщ-то, будь он неладен, поворачивается в одну сторону ринга, в другую, отвешивает поклоны, словно он хренов Дэн Лино1, закончивший комические сценки в «Олд Мо». Да еще издевательски так заявляет: «Прошу прощения у почтенной публики, что представление закончилось, не успев начаться». Вот ведь ублюдок!»
Берни все это мне рассказывал уже после, когда мы в раздевалке сидели. В ушах у меня шумело. Берни много чего говорил, да я его почти не слушал. Когда в голове громыхают барабаны, сложно слушать, знаете ли. Особенно если и новости не из приятных.
Я и после ухода Берни какое-то время продолжал так сидеть — все надеялся, что барабаны в голове вот-вот затихнут да я смогу с этой чертовой скамьи подняться без того, чтоб опять на пол не грохнуться. Сейчас, думаю, еще чуток… я встану, оденусь да пойду в «Семь ключей», пропущу стаканчик-другой старого доброго джина. Напиться — лучшее средство забыть о постыдном проигрыше.
Арти-то Брустер тут у себя отдельных комнат для боксеров-любителей из господ не держит. Может, и выделили бы — десять-двенадцать шиллингов лишними ни для кого не бывают, — да только места под это все у него тут не водится. Так что у Арти мы все, и профи, и любители, перед боем и после, в одной общей комнате себя в порядок приводим. Здешним дже-е-ентльменам такой порядок даже нравится — острые ощущения как-никак, за ними ж они сюда и хаживают. Главное только — часы да бумажник получше запрятать, чтоб не спер кто. Хотя ребята, как правило, не рискуют, знают, Арти-то три шкуры сдерет, если в его заведении на воровстве попадешься. Может покалечить, а может вовсе прибить, тут как повезет. Или не повезет. Я вот что вам скажу: если уж приспичит поживиться чем из чужих-то карманов, лучше после на улице или в пабе по этим карманам пошарить. И с барышом останешься, и проблем лишних не огребешь…
Плохой из меня рассказчик, вы уж простите. Отвлекаюсь на всякие мелочи. Про мистера Холмса собирался рассказывать, а вовсе не про порядки у Арти.
Так вот, про мистера Холмса…
Сижу я, значит, все там же, в раздевалке на лавке. Прислушиваюсь, когда гул в голове утихнет и мысли более-менее на место встанут. И видимо, так я всем этим серьезно был занят, что появление-то мистера Холмса и не приметил. Поднимаю голову — вижу его в дальнем углу комнаты. Когда там появился — один дьявол ведает.
Без дьявола тут точно не обошлось, ей-ей, уж поверьте. Потому что я как на него в тот момент глянул, так и все — пропал. Будто б до этого мужиков голых не видывал никогда… И фигура-то у него не та, чтоб с ума сходить: слишком он тощий да и бледный как сама смерть. А вот надо ж… я на него тогда пялился, словно во всем мире зрелища краше не знавал. Сам не свой стал. Сидел ни жив ни мертв, лишний раз вздохнуть боялся. А сердце мое так и ухало глухо, так и ухало… Душу он у меня тогда украл, вот что. И ведь исподтишка, незаметно, как заправский вор-карманник какой.
Должно быть, во время матча он слишком сильно мне по голове дал, вот что думаю. Иначе как еще объяснить, что со мной в ту минуту творилось?..
Вроде б и видел я его на ринге-то, и был он тогда по пояс голый, как положено. И смотрел же на него — и ничего не дрогнуло. А сейчас стоит он ко мне спиной в чем мать родила, а я и размяк весь, сижу глазею на него да слюни глотаю. А в штанах у меня, наоборот, тесно стало — в боевую готовность мой дружок пришел.
Не буду врать, будто я с мужиками в подобные игры не играл никогда. Бывало. И частенько, чего уж греха-то таить. Поиметь какого-нибудь симпатичного пацана — я до этого всегда охоч. Хотя и бабу поиметь тоже буду не прочь, особенно если какая задарма осчастливить захочет, почему б с такой и не помиловаться-то?
Но тут дело другое, понимаете. Словно колдовство какое…
Хотя задница у него была что надо. Загляденье, а не задница. Небольшая, упругая… как раз по моим ладоням. Потискать такую — одно удовольствие. А лучше и не только потискать.
Ох, господи, да не будь он сраным джентльменом, а обычным простым парнем, не сидел бы я размазня размазней, давно б его уж в оборот взял. Встал бы, подошел к нему, обхватил бы за плечи. А то, может, и не за плечи… К себе притянул, сказал бы: «А пойдем-ка, приятель, в «Семь ключей», опрокинем по стаканчику, отметим наш с тобой бой». А дальше, глядишь, поначалу обжимания, а потом и остальное. Хоть на рожу-то я и не писаный красавец, но вот телом господь бог не обидел. Нигде не обидел, уж поверьте. И я умею быть убедительным, если что… ну, вы поняли. Если парень вдруг в последний момент заартачиться надумает. Я уж ежели чего захочу, своего не упущу, вот ей-ей.
Но к джентльмену-то так просто не подкатишь. Мало ли что пойдет не так, с бобби я лишний раз встречаться лучше поостерегусь. Тем более из-за таких вот дел. Чем за подобное дерьмо, пусть уж как в прошлые разы — за грабеж да нападение срок мотать, оно не так постыдно.
А сам-то этот мистер Холмс мой к нему интерес словно этой своей задницей почувствовал, не иначе. Вот ведь черт!.. И не поворачивался вроде, но точно говорю, прекрасно все на мой счет понял.
Думаете, начал спешно одеваться, чтоб скорее слинять? Да ничуть! Даже наоборот. Отложил обратно на лавку кальсоны, которые уж вот-вот собрался надеть. Переместил вес с одной ноги на другую, потянулся — ну все делал, чтоб я на него полюбовался всласть. Потом еще и развернулся — и впереди у него тоже оснащено было дай бог каждому. Было на что посмотреть.
Но знаете, он хоть и принимал тут передо мной соблазнительные позы, да все ж без того кокетства, как у молли2, когда они, чтоб цену поболее набить, клиентов зазывают. Так же — да не так. Мистер-то Холмс хоть и крутился сейчас передо мной голышом, да явно совсем с другой целью, уж у меня в этом глаз наметан. «Посмотри на меня, Порки, — как бы говорил он, — посмотри внимательно. Полюбуйся, так уж и быть. Разрешаю. Посмотри и запомни: на большее, чем я позволяю тебе здесь и сейчас, не смей даже надеяться. Даже не рассчитывай и на то, что такое еще раз тебе обломится». Так-то вот.
Ну а мистер Холмс, посчитав, видать, что покрасовался передо мной довольно, начал потихоньку одеваться. Я же как сидел на лавке да на него пялился, так и продолжал —дурак дураком, ей-богу. Ну а он когда совсем в свой костюм запаковался — до галстука и перчаток, — голову в мою сторону таки повернул. Глянул так, что меня аж до мурашек пробрало. Колючий у него взгляд, скажу я вам, — не смог я его выдержать, отвел свой. Он на это (а может, и не на это вовсе) только усмехнулся — точно как тогда, на ринге, когда руку мне жал. Потом взял трость, котелок свой тоже прихватил, но вместо того чтоб уйти восвояси, в мою сторону направился. Я не знал, куда деваться… А мистер-то Холмс не просто подошел, еще и на лавку рядом со мной присел.
— Я видел ваш бой со Стивом Дикси две недели назад, мистер Джонсон.
Мистер, черт побери, Джонсон, понимаете, а?! Ми-и-истер. У меня аж челюсть упала. Кто и когда меня мистером-то Джонсоном называл — да никто и никогда.
А он продолжал, будто и не заметил моего замешательства:
— Хороший бой. И красивая победа. В то время как Стив Дикси рассчитывал исключительно на силу своих кулаков, вы показали, что кулаки в бой пускать следует с умом: старались просчитать наперед его действия, меняли тактику сообразно обстоятельствам. Думать головой, мистер Джонсон, — ценное качество в любом деле, и бокс не исключение, что вы блестяще продемонстрировали две недели назад. Но, к сожалению, не сегодня. Знаете, почему вы проиграли? Стива Дикси вы воспринимали достойным противником, понимали — чтобы его побороть, одной физической силы недостаточно, необходимы хитрость и точный расчет. Я же достойным соперником вам не показался, даже бой решили не затягивать, до такой степени сочли меня никчемным. Подумали закончить все нокаутом после пары ударов, не так ли?
Я не знал, что и ответить. Все так... Но как это он в мысли мои ухитрился залезть, а?
— И обманулись, как показали дальнейшие события. Слишком самонадеянно с вашей стороны было считать бой выигранным, даже его не начав. Меня это, мистер Джонсон, признаюсь, порядком разозлило. И еще пренебрежение мной как противником. Потому я и счел себя вправе ответить вам вашей же монетой — послал вас в нокаут в первом раунде первым же ударом. Надеюсь, вы простите мне эту шутку.
Я бы и хотел на него разозлиться, на другого бы разозлился, точно говорю, и спуску бы не дал. Кому есть дело до того, кончился бой или нет — на ринге закончился, на улице вновь начнется. Задний двор еще как сгодится для выяснения отношений. Да и на улице-то мне сподручнее, в своей стихии окажусь как-никак. Только вот на него, на мистера-то Холмса, я злиться не мог. И хотел бы — да не мог.
Вот он сейчас сидел со мной рядышком, а я даже голову в его сторону повернуть страшился. Почему страшился, сам не пойму. Только и мог разглядывать, как брюки из добротной серой шерсти его худые коленки обнимают, разглядывал и любовался. Все ж сильно он меня приложил на ринге, вот что… ведь нормально соображать я именно после этого перестал. Мысли в голове завелись чудные, непривычные мысли. Не мои совсем.
А мистер Холмс из жилетного кармана часы достал, на время глянул:
— Что ж, пожалуй, мне пора… — И со скамьи собрался было уже встать.
— Порки, — вдруг выпалил я. Сказал — и тут же об этом пожалел. Щеки, и без того всегда красные, совсем заполыхали.
— Что? — непонимающе переспросил мистер Холмс.
— Так меня зовут, — говорю. — Порки. Все так кличут. Мистером-то Джонсоном мне… несподручно. — И добавил, спохватившись: — Вы уж извините.
Дальше мы какое-то время молча сидели: я продолжал разглядывать коленки мистера Холмса, а мистер Холмс разглядывал меня. Точно — разглядывал, не совру. Такой взгляд, как у него, он и кожей чувствуется.
Разглядывал, разглядывал, а потом внезапно расхохотался. Я от неожиданности-то взгляд от его коленок оторвал, в лицо ему глянул. Смеялся он легко, звонко, совсем по-мальчишески и так заразительно, а в глазах при этом такое лукавство, что я тоже невольно заулыбался. Хотя и не понимал ничего…
— Простите меня, — мистер Холмс старался смех-то сдержать, да никак это у него не выходило, — пожалуйста, простите. Дело в том… я вдруг осознал, что в моем ближайшем окружении есть человек, которому это прозвище подходит куда больше, чем кому бы то ни было, и уж конечно, куда больше, чем вам.
Не знаю, кого он там имел в виду, но явно эта мысль его сильно развеселила, раз он никак успокоиться не мог.
— Все же почему вы — Порки? Лишнего жира в вас нет ни унции. Мускулатура такая, что Геракла или Марса с вас лепить можно. Не вижу ни малейшей причины называть себя толстяком.
— Папаша так называл, — сказал я смущенно. — Мальчонкой-то я крупным был. Особенно рядом с остальной ребятней. Вот и пошло — толстяк Шинвелл, толстяк Шинвелл… а потом и просто Толстяк… Я и привык.
— Боюсь, так к вам обращаться выше моих сил. — Мистер Холмс опять хохотнул. Мне показалось, что он вновь того своего знакомого вспомнил, который, по его мнению, больше будет Порки, чем я. — Лучше уж по имени.
Шинвеллом меня тоже мало кто величал, но оно все ж как-то ближе… всяко лучше, чем мистер-то Джонсон, поэтому я в ответ плечами пожал, мол, ладно, пусть Шинвелл, раз так хотите.
— Что ж, мистер… — Он осекся, помолчал немного и улыбнулся. — Что ж, — повторил, — </>Шинвелл. Я надеюсь, шутка, учиненная сегодня мной на ринге, не повлияет губительно на вашу дальнейшую боксерскую карьеру. — И добавил смущенно: — Поверьте, я бы этого совсем не желал. — Поднялся со скамьи и направился к выходу.
— Отыграться-то дадите? — бросил я ему вслед.
Он повернулся, усмехнулся да головой помотал: нет, мол, не дам.
А потом вмиг посерьезнел:
— Нам лучше не встречаться, Шинвелл.
Не знаю уж, что у него в тот момент на уме было, но мне показалось, не про бокс он тогда думал.
Больше мистер Холмс ничего не сказал. Попрощался только и вышел за дверь.
У меня же эти его последние слова долго еще в ушах звучали.
~
Я тогда не знал, что он сыщик.
Но думаю, даже если и знал бы, ничего не изменилось.
~ 2 ~
В следующий раз с мистером Холмсом я свиделся совсем скоро — там же, в «Саутворк-кингс-корт». С Тедом Брауном мистер Холмс бился, и хороший у них вышел бой, скажу я вам, не чета моему неделей ранее. Поначалу-то я на Теда деньги ставить собрался: Тед даже и меня крупнее, что уж про мистера Холмса говорить, и за последний год ни одного проигрыша за ним не числилось. Все на него ставили. А мне вдруг блажь какая-то в голову взбрела — я на мистера Холмса ставку сделал. Да еще и сколько поставил-то — соверен целый! Сильно рисковал, да вы это и сами понимаете. Но я тогда вот что подумал: а вдруг мистер Холмс опять какой-нибудь хитрый номер отколет, какой со мной провернул? С такими ловкачами никогда не отгадаешь, чего ждать.
И не подвел меня мистер Холмс, спасибо ему. С хорошим барышом после боя оставил.
Хотя во время поединка я уж стал подумывать, плакали мои денежки. Под конец второго раунда Тед мистеру Холмсу джебом в голову заехал так, что мистер Холмс на ринг как подкошенный рухнул — казалось, и не встанет больше. Рефери вот-вот счет собрался закрыть да Теда победителем объявить, но «десять» все ж сказать не успел, когда мистер Холмс на ноги поднялся. А тут, благодарение богу, и в гонг ударили, мистер Холмс в свой угол поплелся. На табурет тяжело рухнул, глаза закрыл. На вид как покойник, вот ей-ей. В лице ни кровинки, а из уха струйка крови течет. У меня аж сердце заныло, так я в тот момент распереживался. Не знаю, от чего больше: от того ль, что вот-вот со всеми сбережениями распрощаюсь, или из-за мистера Холмса, которому бой продолжать совсем не следовало б. Еще такой удар — и прямая дорога на кладбище. К доктору ему б сейчас, а не дальше драться.
И тут через толпу мужик какой-то протискиваться к рингу стал. Статный, усатый, в костюме добротном. Из благородных, короче. «Пустите, — кричит, — я доктор!» — и к мистеру Холмсу через веревки полез. Пульс тронул, глаза посмотрел, кровь начал вытирать. И все это время что-то рассерженно мистеру Холмсу выговаривал, видать, о том, что закончить бой надобно. Только мистер Холмс его наставления слушать и не думал. За рукав доктора ухватил, притянул поближе и что-то в ухо зашептал. Доктор враз напрягся, голову в сторону резко мотнул, пытаясь кого-то в толпе разглядеть, но мистер Холмс его тут же одернул, что, мол, не след внимания ненужного привлекать. Секунду это длилось. Но взгляд доктора я проследить успел, и что увидел, меня изрядно озадачило — там, куда доктор посмотрел, Джек Тернер с каким то лощеным франтом стоял. Франт весь из себя писаный красавчик просто: манишка аж как фонарь светилась, настолько белоснежная, а на фраке ни одной лишней складочки, будто он новехонький, только в лавке купленный. На пальце у франта крупный перстень посверкивал. Изумруд в золоте, вот ей-ей, не совру, такие камешки я с какого угодно расстояния распознаю. Щеголей, подобных этому, я только на картинках и видывал — у Китти, приятельницы моей, вся стена подобными журнальными красавчиками обклеена, дурочка мечтает, что какой-либо из таких на нее западет. Увезет в свой дом на Парк-лейн аль еще куда.
Что этот хлыщ забыл на другой стороне реки в тутошних трущобах — вот загадочка-то… Точно не драться пришел. И не ставить на драку, потому что разговор занимал его поболее того, что на ринге творилось. Да и вообще, какие дела у такого щеголя-богатея могли быть с Джеком Тернером?
Про Джека-то вы, небось, наслышаны, его имя не только тут, в южных доках, вес имеет — в Лаймхаузе, Уайтчепеле да Шадвелле тоже на слуху будет. Меня он работать на себя звал года полтора назад, я как раз только из Паркхерста3 откинулся. Деньги хорошие предлагал, да я отказался. Скажете, дурак — ну и пусть, право ваше… Только какие-никакие принципы у меня все ж имеются, и я от них не отступлюсь. С такой мразью как Джек Тернер, дел иметь не стану, пусть даже жизнь моя на кону окажется.
Я вам вот что скажу: есть на свете вещи, которые делать нельзя. Совсем никак нельзя —
кем бы ты ни был. Пусть не самым честным образом промышляешь, а все равно по понятиям поступать следует и какой-то страх пред богом иметь.
Я что думаю… птенчика4 убить не воспрещено, что бы об этом ни трещали, особенно если сгоряча выйдет или птенчик сам нарвется. Малолетних хищников по улицам много шныряет, иные во сто крат хуже взрослых, почему к ним по-особенному относиться-то? По мне, что взрослого шлепнуть, что птенчика — все едино. Могу, если потребуется.
Но то, что Джек с птенчиками творит — дело другое, против всех понятий, я так сужу. Никакого страха ни пред богом, ни пред чертом... когда птенчиков похищают (не только беспризорных, иных и от родителей) да продают либо в бордели иль напрямую какому-нибудь покупателю — подбирают под его желания. А уж что дальше с птенчиками происходит, о том лучше не знать вовсе. Кого из Темзы через некоторое время выловят, изуродованного так, что лучше б и не находили. А о ком больше ни слуху ни духу, матерям остается лишь оплакивать пропавших крошек да надеяться, что где-то лучшей жизнью они живут. Только какое там!..
Птенчики, конечно, не единственный бизнес Джека, но основной доход ему перепадает именно с них. Многие про его делишки наслышаны, только умные-то люди языки за зубами держат. У Джека все схвачено, даже местная полиция на мази — зачем высовываться? В Темзе-то с перерезанным горлом плавать никто не жаждет.
Но я отвлекся сильно… и взгляд доктора в толпу, и мои мысли про франта с Джеком пару секунд заняли, а я расписал, будто несколько часов над всем кумекал. Парочка меня заинтересовала, не совру, а еще заинтересовало, какое отношение ко всему мистер Холмс мог иметь. Но долго об этом раздумывать было недосуг, на ринг вновь стал пялиться — происходящее там меня занимало сильнее. Как-никак мои сбережения от исхода боя зависели.
Мистер же Холмс доктору улыбнулся, ободряюще по плечу похлопал — убеждая, что он, мол, в порядке, не стоит на его счет волноваться. Но доктор, кажись, все равно так не считал, однако в руки себя взял быстро, своим докторским делом занялся: кровь у мистера Холмса оттер, из фляги чем-то напоил. Вряд ли джином, от джина так даже джентльмены не кривятся. Потом опять что-то мистеру Холмсу стал втолковывать, да скоренько понял, что без толку. Головой помотал раздраженно и за веревки обратно полез — я за ним понаблюдал чуток, видел, как его усы топорщились да желваки играли: ну точно, сильно доктор гневался.
А еще, когда он за ограждения вылезал, я заприметил вот что: с низеньким типом доктор взглядом пересекся, кивнул ему, и тип к Джеку с франтом поближе стал пробираться. С виду мужик обычней некуда, да только у меня глаз наметан, я бобби в любой толпе определю, и этот, юркий, маленький, с крысиной мордой точно бобби был. Не местный, местных я в лицо знаю, но точно говорю, полицейский. Такая новость мне по нраву не пришлась: в одиночку-то бобби сюда не суются. Я зал взглядом обвел, и точно, еще шестерых заприметил, тоже недалеко от Джека с франтом болтались. Все в штатском. Нехорошим это попахивало, облавой аль еще чем… оставалось надеяться, что как-то выкручусь. Линять пока не хотелось, все ж деньжата большие на кону стояли.
Тут и гонг прозвучал, так что я решил про франта с Джеком да пришлых бобби после подумать, когда бой Теда с мистером Холмсом завершится.
А завершился он скоренько.
Едва Тед с табурета своего поднялся, так у меня сразу от сердца отлегло, понял я, кто сегодня в победителях будет. А все потому, что Тед мистера Холмса тоже презрительной улыбочкой наградил, ну точь-в-точь как я сам неделей назад. Я-то знал, что нельзя мистера Холмса недооценивать, а вот Тед пока нет. За что и поплатился. Красиво мистер Холмс его уложил. Точно. Внезапно. Прямым левым стэтом в челюсть. Тед, ошарашенный таким поворотом, пару мгновений покачался вперед-назад, да все равно на ногах не устоял, на пол грохнулся. Пытался подняться, пока рефери счет вел, да куда там, так в нокауте и остался лежать, на мое счастье.
Ушел мистер Холмс сразу же, не раскланивался перед публикой, как после боя со мной. Я взглядом его проводил, видел, что на ногах он еле держится. И доктор тот, кажись, тоже это заприметил, подскочил сразу, как мистер Холмс за веревки вылезать стал. И вовремя, я скажу, потому что мистер Холмс прямо ему на руки без сознания и свалился.
Что там дальше было, не знаю. Народ их обступил плотно, я как шею ни вытягивал, все равно ничего разглядеть не смог, а протискиваться, узнавать, что там и как, не стал — меня дела поважней дожидались: куш мне обломился знатный, надо было деньжат получить и слинять скорей, пока поздно не стало. О том, что бобби в зале шныряют, я не забыл.
Что до мистера Холмса, я так подумал: раз с ним доктор, и мужик, по виду, дело свое знающий, чего мне за него волноваться? Все с мистером Холмсом будет в порядке, не помрет.
Довольный, я деньги выигранные по карманам распихал, подумал, что из них сегодня потрачу, а что на черный день отложу. А еще соображал, идти мне в ближайшие «Семь ключей» горло промочить или дотопать до «Грязного герцога» — выпивка там дерьмовая, но зато точно кого-нибудь сниму. И пока я решал, что мне важней, хороший алкоголь или ласки какого-нибудь молли, Чарли Аллен меня по плечу хлопнул.
— Порки, дорогуша, — произнес, — пойдем-ка до ближайшего кабака, выпьем, а?
Чарли — любитель внезапно подкрадываться. Как правило, меня это мало колышет: бояться мне нечего, мы с Чарли давние кореша, еще со времен моей второй отсидки в Паркхерсте. Однако сегодня я малость струхнул — вдруг Чарли видел, сколько я выиграл? Если видел, тогда деньги заныкать не удастся, придется делиться.
Но Чарли, благодарение богу, мою нерешительность по-своему истолковал:
— Пойдем, Порки, я угощаю. Надо горе залить, а в одиночестве пить я не хочу.
Раз угощает — значит, про свалившийся мне выигрыш не знал. Тогда почему б с ним и не выпить?
Я кивнул, что, мол, никогда не прочь, и мы в «Семь ключей» двинулись.
Не знаю, почему мы с Чарли задружились — если подумать, ничего меж нами схожего нет. Чарли до Паркхерста ручки-то свои работой не марал в отличие от меня. Жил не тужил, на готовых харчах у какого-то лорда с Парк-Лейн в услужении был. Да только Чарли — парень бедовый, тихая жизнь не по нему. Решил он лорда своего обчистить, да дело не выгорело — на том и завершилась сытое беззаботное житье-бытье лакея Чарли Аллена. Влепили пятерку да отправили в Паркхерст. А после отсидки Чарли в Уайтчепеле осел. А где еще-то!.. Самое место для таких сорвиголов.
Только Уайтчепел по своим законам живет. Пусть ты и из Паркхерста откинулся, но для того чтоб тут репутацию заиметь, этого маловато будет. Местные ребята пришлых не жалуют, а Чарли по всем статьям человек пришлый. Да и ведет себя как гребаный лорд — на всех смотрит холодно, презрительно и говорит не по-нашенски, а как господа из Вест-Энда. Внешне тоже скорее на них тянет: волосы набриолинены, а на шее всегда галстук шелковый. Только с нестиранным-то воротничком что шелковый, что нет — а все одно смотрится дешево. Но поди ж скажи это Чарли… Я точно о таком трепаться не стану, целее буду.
Не знаю, как он умудрился за те два года, пока я свое досиживал, заработать себе имя. Правдами-неправдами, а смог. Так что вес среди местных Чарли Аллен теперь имеет. С Чарли Алленом считаются. Кусок района отвоевал, доход с тех улиц в карман капает. Дела он делать умеет, этого у Чарли не отнять. Да и страх навести, если надо, тоже способен — а такие навыки к востоку от Леман-стрит во все времена в цене были. С последним-то, со страхом, я как раз ему и помогаю. Правая рука Чарли Аллена, можно сказать. Если припугнуть кого надо, на место поставить иль долг вытрясти — это работенка как раз по мне. Чарли и сам бы справился, да только руки лишний раз марать не любит. Если, конечно, не личный интерес какой, тут Чарли права своего никому не уступит.
А для остального у него я есть.
После отсидки мне вроде и хотелось какой-то иной жизни, да где ее взять-то, иную! Попытался было. Да куда там… так и вернулось на круги своя. Теперь вот с Чарли Алленом в компании.
Я уже сказал, что более непохожих людей, чем я да он, еще сыскать надобно. И внешностью, и манерами, и говором. Да и прожитыми жизнями тоже. Но одно меж нами общее было, чую, оно-то нас и сблизило — меня бабы почти никак не интересовали, Чарли же они не интересовали вовсе. Однако друг с другом мы с Чарли никогда, ни-ни. Как-то даже в голову не приходило. А вот вместе на пару какого молли снять — это проделывали частенько. Сначала Чарли его имел, потом я. А Чарли смотрел. Думаете, меня такой порядок задевал как-то? Может, кого и задевал, да только не меня. Чарли платил — и за себя, и за меня. А то, что смотрел да дрочил, пока я кого жарил, так это меня колыхало мало, внакладе я не был: свою часть развлечений получал, да еще и задарма.
Вот и сейчас я с Чарли пошел, понадеявшись, что у него настроение не только заправиться, а еще и потрахаться с кем будет. А если так, замечательный получится у меня вечер: и развлекусь на полную катушку, и не потрачу на это ни пенни.
— Как тебе понравилось нынешнее представление, Порки? — Чарли первую кружку опустошил одним глотком еще у стойки, теперь сидел со мной, вторую потягивал. — Что думаешь? — И заговорщически поверх кружки на меня глянул.
Я плечами пожал, что, мол, тут думать, бой как бой. Не про ставку ж свою с ним балакать.
— Я про то, Порки, дорогуша, что сегодня в зале происходило, а не на ринге. Хотя и то, что на ринге было, тоже по-своему примечательно… — сказал и замолчал, задумался. Невидящим взглядом в недопитый стакан уставился. Потом опрокинул его содержимое себе в рот и выдал: — Жаль, что Тед эту чертову пронырливую ищейку не грохнул. Сколько б добрых людей спасибо сказали. И ведь совсем чуть-чуть не дожал, слабак чертов! Чуть бы побольше силы в удар… Соверен готов поставить, не ожидал мистер Холмс такого поворота дел, совсем не ожидал. Понадеялся, что покуражится и ничего ему за это не будет. Ха! А ведь едва живого унесли!
У меня после его слов вся радость от выигрыша испарилась враз, погрустнел едва ли не сильней Чарли. Да только не по тому, как у Чарли, поводу. Из его полупьяной речи несложно было выудить да составить вместе два слова: «ищейка» и «мистер Холмс». Мне два этих слова, как те два удара от мистера Холмса на ринге, сейчас в голову да сердце стукнули — сильно и больно. Мистер-то Холмс, получается, ищейкой будет? Полицейским? Чертовым бобби? А я не разглядел. Я, Порки Джонсон, который любого полицейского на раз вычислит, так облажался знатно. Не увидел, что столько времени под носом находилось. Видать, когда в раздевалке на его задницу любовался, последние мозги растерял.
— Полицейский, значит… — мрачно подытожил я вслух свои раздумья и допил остатки джина.
— Шерлок-то Холмс? Э-э нет, Порки, дорогуша, не полицейский он. Частный детектив. Консультирующий детектив, так он себя называет. Ловит такой народ, как мы с тобой, — и не потому ловит, что надо и жалование ему за это идет, а потому, что ему это просто нравится. Ради удовольствия нос свой длинный в чужие дела сует.
У меня от сердца чуток отлегло. Даже взбодрился малость. Значит, нюх свой окончательно не растерял еще. Скорей всего, потому и не вычислил, что частный он сыщик, а не из полиции.
Пошел к стойке, взял нам с Чарли еще пару кружек, вернулся и стал слушать куда внимательней, чем раньше.
А Чарли и рад был свой треп продолжить:
— Это он меня в тюрягу засадил. Чертов Шерлок Холмс. И ведь как все провернул!.. Другой бы не догадался ни о чем. Да никто и не догадался… Только он один. Как волшебник какой… На окурок мой в лупу глянул — и сказал тут же, что ограбление я устроил. Посмотрел на подошвы моих ботинок — и сказал, где я вещи спрятал. И везде угадал, сукин сын. Но как?!.. Как угадал, ума не приложу.
Я Чарли слушал да наш с мистером Холмсом разговор в раздевалке вспоминал. Мои-то удары он, кажись, так же, как и то, что Чарли своего лорда грабанул, вычислил. Эта его способность точно все отгадывать и тогда мне удивительной показалась, теперь же и вовсе в восхищение привела.
— Надо было Теду его грохнуть, — опять мрачно произнес Чарли.
Разглагольствования про убийство мистера Холмса слушать мне не хотелось. Я мысленно гадал, в какое б другое русло треп Чарли перевести, и вспомнил, что Чарли-то разговор совсем не с мистера Холмса начал.
— Ты, Чарли, про какое-то представление в зале начал со мной балакать, да свернул не туда. Че за представление-то нынче было?
Явно ж про бобби в зале собирался рассказать. А я про тех бобби-то ой как сильно знать желал!..
Чарли пару мгновений на меня мутным взглядом пялился, будто первый раз видел, но потом, кажись, в себя возвернулся, вспомнил, где он и с кем. Ко мне ближе придвинулся и произнес тихо:
— Заметил ли ты, Порки, дорогуша, с кем нынче в темном уголке шептался Джек Тернер?
Ах вон оно в чем дело!.. Про эту парочку я тоже совсем не прочь был узнать.
Ответил, что такого разряженного щеголя и слепой бы увидел. Птички, подобные этой, к Арти уж больно редко залетают.
После моих слов Чарли еще ближе ко мне наклонился да еще тише заговорил:
— Птичку эту, Порки, дорогуша, величают сэром Джорджем Годфри Сэвилом, герцогом Нарборо, и птичка эта залетела в «Саутворк-кингс-корт» с самого-самого верха, куда ни тебе, ни мне, ни даже мистеру Холмсу ходу нет. Потому что выше только королевская семья.
Я хотел было спросить, откуда Чарли о таком ведает, да вовремя спохватился, вспомнил, что он-то как раз и должен знать: в тех кругах когда-то, пусть и прислугой, ошивался и его лорд, небось, тоже тех кровей будет. Поэтому промолчал, не стал строить из себя дурака. Дал Чарли возможность дальше рассказывать.
И Чарли продолжил:
— Герцог-то хоть в Букингемский дворец и вхож, и репутация его безупречна, с какой стороны ни глянь, да только давно ходят о герцоге Нарборо слухи, которые, если подтвердятся, его репутацию в момент разрушат. Даже на виселицу отправить смогут, если правильно дело повести. Но на одних слухах, как ты знаешь, Порки, дорогуша, обвинение не построить. Нужны факты. И определенная деликатность при их подаче — дело-то не про таких, как мы с тобой, тут про друга принца Эдди речь идет. Тех, кто, как граф Нарборо, в Букингемский дворец на чай заходит, непросто обвинить в похищении детей, насилии и убийствах. Даже если и кой-какие факты имеются.
Чарли отхлебнул глоток, помолчал, посмаковал, а потом усмехнулся:
— И смотри, как у них все тихо-гладко прошло!.. А всего-то следовало правильно выбрать место и время — когда граф с Джеком, поставщиком своим, встретиться надумают. Но это еще поди вычисли! Граф Нарборо — человек очень осторожный. Тут точно без Холмса не обошлось — его рук дело. Благодаря ему все так у полиции выгорело. Двух крупных птичек одним сачком, а! И никто даже внимания не обратил, все за боем наблюдали. Чертов Холмс, та еще хитрая бестия… Как все провернул, а… Соверен готов ставить, Порки, дорогуша, что ни графу, ни Джеку не отвертеться теперь. Графу точно, при таком раскладе Джек своего нанимателя с потрохами сдаст, чтоб себя по возможности обелить. На то, думаю, и был расчет.
Судьба Джека Тернера меня не сильно колыхала. Переживать, что он теперь в тюряге, я точно не собирался. По правде сказать, там ему самое место. Видать, бог все ж есть, раз Джек наконец получил по заслугам. И мистер Холмс, выходит, проводником его воли тут выступил… Пусть и ищейка, а дело-то сделал хорошее. Джек Тернер — дерьмо, а не человек, и теперь Джек Тернер гниет в тюрьме. За такое только спасибо сказать можно. Птенчиков мертвых это, конечно, не воротит, но зато и новых-то Джек уж не заберет.
Чарли в тот момент джин допил, громко кружкой об стол хлопнул.
— Не представляешь, Порки, как мне Холмса хочется мертвым увидеть. Своими б руками грохнул, ей богу, если б случай представился… И сегодня, когда он после удара Теда Брауна не поднялся, у меня на мгновение сердце возликовало, поверил было, что есть бог на свете. Но, видать, нет на свете справедливости... И бога нет. Потому что чертов везунчик опять выкрутился. Но вечно так фартить ему не будет, помяни мои слова, Порки, дорогуша… Недолго этой гадине воздухом Лондона дышать. Недолго, слышишь, всеми святыми готов клясться… — И улыбнулся так, что у меня мурашки по спине побежали. Умеет Чарли так улыбнуться, что аж жуть берет. Широко, во все свои зубы — акульей злой улыбкой. Видел я эту рыбину дохлую, акулу-то, ее голова над барной стойкой в «Грязном герцоге» приколочена. Висит и своей мертвой зубастой пастью на посетителей скалится. Оторопь берет каждый раз, как ее вижу. Вот у Чарли улыбка точно как у той дохлой твари. Холодная и злая. Только Чарли, в отличие от рыбины той, жив. А потому опасен как сам дьявол.
Раньше я б слова Чарли мимо ушей пропустил, точно говорю. Пьяным он и не на такие речи мог сподобиться. Если б дело мистера Холмса не касалось, я б и сейчас на его болтовню внимания не обратил, пил бы дальше свой джин да кивал в ответ на его заявления. Но сейчас из-за мистера Холмса видать, мне на минуту показалось, что не только бахвальство да пьяная злоба в словах Чарли была, а и кой-чего посерьезней.
И как-то стало мне боязно за мистера Холмса. По-настоящему боязно. Ведь если это не пьяный треп, мистеру Холмсу следовало за свою жизнь серьезно опасаться.
Но отпил я из кружки глоток, а потом еще один — и страх меня начал отпускать.
Чарли же сам сказал, что мистер Холмс везунчик, правдивость его слов я самолично сегодня наблюдал. Так что, подумал я, все у мистера Холмса хорошо будет. И сейчас, и впредь.
Как и у нас с Чарли.
Для этого только и надо всего одно: чтоб мы с мистером Холмсом больше не встретились.
@темы: R - NC-17, БИ-5, команда "Дротик", Перевод или фик. Романс/юмор
Парни в колготках
Название: Пигмалион
Автор: Только сказки
Бета: .Вещь не в себе
Версия "Рассказы о Шерлоке Холмсе" А.К. Дойля
Размер: миди, 5187 слов
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс, инспектор Лестрейд, упоминаются другие персонажи из АКД
Категория: джен, преслэш
Жанр: броманс, юмор, всеобщее счастье
Рейтинг: G
Краткое содержание: Лестрейд тоже пишет рассказы, но в них нет ни слова о Шерлоке Холмсе.
Дисклеймер: За каноны, оставленные в гардеробе, команда ответственности не несет
Тема задания: Перевод или фик. Романс/юмор/флафф
Ссылки на скачивание: docx, epub, fb2, pdf
Размещение: Только после деанона
читать дальше— Нн-нет, нет! Подожж... жите...
Свеча на столе, догорая, затрещала, и пламя принялось приседать и кланяться. Тень подсвечника дергалась, то раздаваясь до самой кровати, что соседствовала со столом, то снова сокращаясь до небольшого пятна.
— Посто-ой...те
С кровати опять послышалось сонное бормотание. На особенно громкий треск фитиля спящий повернулся, и тени заметались по его лицу. Они подчеркивали тонкий длинноватый нос и тяжелую челюсть (было в ней что-то бульдожье), но прятали глаза. А те были крепко зажмурены, словно человек изо всех сил пытался удержать сновидение. В нем, должно быть, происходило нечто важное.
— Подождите! Стойте! — уже отчетливо произнес он и проснулся. Поморгал, с удивлением огляделся и соскочил с постели, упустив одеяло на пол. Потом опомнился, узнал окружающее и как будто смирился с тем, что ничто вокруг не походило на приснившееся. Зажег приготовленную с вечера большую свечу, затушил чадящий огарок и распахнул окно.
Густой и темный от угольной пыли туман не позволял понять, скоро ли рассветет, но по особенно пронзительному предутреннему холоду было ясно, что скоро. Человек подхватил одеяло, набросил на плечи, отгораживаясь от вползавшей в окно сырости, сел за стол и решительно придвинул к себе стопку бумаги. Открыл чернильницу и взял перо. Набрал на него чернил. Прищурился на каплю, а потом на миг прикрыл глаза, вспоминая. Вот... Вот оно как должно было быть!
Капля хотела упасть, но не успела. Слова побежали на бумагу сами.
"— Сэр Малколм, — объявил дворецкий, и Ее Величество благосклонно взглянула на вошедшего. Это был джентльмен средних лет, с резкими чертами лица, высокий и массивный. В своем сером, для дневных выходов, фраке он выглядел безупречно. Быть может, для джентльмена он казался слишком крепким, а его медлительные движения производили впечатление огромной силы. Но за этой массивной неторопливостью скрывался самый быстрый и проницательный ум эпохи. Именно потому сэр Малколм Коллз занимал при дворе и в мыслях монархини особое место.
— Ваше Величество, — сэр Малколм склонился в почтительном поклоне, и Ее Величество улыбнулась.
— Я ждала вас, сэр Малколм, — проговорила она со значением. — Я хотела кое-что обсудить."
Пронзительный и визгливый крик будильника заставил писавшего вздрогнуть, и капля наконец-то сорвалась с его пера. Но сэра Малколма судьба уберегла: клякса пришлась на чистую часть листа.
Убедившись, что ни одно слово из посвященных великому уму не пострадало, писавший с облегчением выдохнул, промокнул бумагу и убрал в запирающийся ящик платяного шкафа, под стопку носовых платков. Там истории предстояло дожидаться его возвращения — быть может, нескорого. Будучи человеком обязательным и даже дотошным, иногда он, к неудовольствию своей квартирной хозяйки, являлся со службы с опозданием. Тогда ее попытки придать ужину хотя бы вид съедобности оказывались тщетными, и этого она своему постояльцу прощать не желала. Да, опаздывать домой и навлекать на себя немилость домовладелицы ему случалось не раз — такая уж была у него должность.
Гилберт Лесс, автор регулярно выходивших в "Стренде", а порою других лондонских журналах рассказов о гениальном, но скромном Малколме Коллзе, потер лицо, потянулся во весь свой невеликий рост, неохотно сделал несколько приседаний, помахал руками — и принялся одеваться, преображаясь.
Инспектору-детективу Грегори Лестрейду пора было завтракать и отправляться в Ярд.
***
— Обед был хорош, — заметил высокий джентльмен, полулежавший в кресле в комнате для посетителей клуба "Диоген". Был он так худ, словно обед вообще, а не только хороший, был в его жизни скорее исключением, чем правилом. — Признаю, Майкрофт, тут все очень удобно устроили. Но как ни приятна здешняя обстановка, она не избавляет меня от желания узнать, зачем я понадобился.
Не менее рослый, но грузноватый джентльмен, занимавший соседнее кресло, бросил на него взгляд и поджал губы, словно был недоволен самой необходимостью отвечать. Впрочем, и это могло быть правдой вне зависимости от темы разговора. Клуб "Диоген" на задворках Пелл-Мэлл был известен прежде всего как клуб молчальников — беседовать в нем было позволено только в этой комнате. А Майкрофт Холмс, к которому сейчас обращался посетитель, был одним из основателей клуба и поборников соблюдения его традиций.
— Право же, милый Майкрофт, — не дождавшись ответа, с легкой насмешкой поговорил гость, — твоя тяга к таинственности переходит границы разумного. Если бы речь шла не о тебе, я мог бы вообразить, что заказчик просто передумал поручать мне дело и теперь гадает, как об этом сказать.
Что-то промелькнуло в лице Майкрофта — не подлинное замешательство, всего лишь его тень. Однако и этого оказалось довольно, чтобы атака возобновилась:
— Если ты действительно изменил принятое на мой счет решение, для этого должны быть веские причины, и они связаны не со мной. Ведь я-то не изменился — по крайней мере с тех пор, как мы виделись в последний раз.
— Нет, Шерлок, — уронил после паузы Майкрофт, — я не менял решения. И да, мой мальчик, я тоже склонен считать, что ты не изменился. Я также полагаю, что неплохо знаю тебя. Это делает наш случай особенно любопытным.
— Дело, которое тебя интересует, связано со мной? — Шерлок выпрямился в кресле, словно не он только что почти дремал на мягких подушках. Лицо его отвердело, и в этот миг его сходство с Майкрофтом сделалось особенно заметным.
Взгляд Майкрофта прояснился.
— Полагаю, с тобой оно не связано. Я даже не уверен, что оно связано со мной, — проговорил он. — Однако если эта связь существует, я хотел бы знать ее природу. Что ты об этом думаешь?
С этими словами он протянул Шерлоку журнал, раскрытый ближе к концу.
Тот пробежал глазами отчеркнутые строки.
— Что ж, вещь довольно обыкновенная. Написано ради развлечения публики, а именно — для среднего класса. Автор не вхож в высший свет, и потому склонен его идеализировать. Возможно, имел дело с полицией или с преступлениями — в этом ориентируется. Не слишком наивен, но представления о людях довольно забавны. Особенно выделяется этот сэр Малколм с его пристрастием к идеально скроенным фракам и сюртукам, непременно серым, если речь идет о дневных — нет-нет, Майкрофт, я и не думал смеяться, помню, что тебе это тоже нравится... Как и любимая этим персонажем игра ума, надо сказать. В целом стиль повествования напоминает Бульвера-Литтона, только, конечно, проще и восторженнее.
— А именно — роман "Пелэм", если быть точным. Денди-детектив. Не ожидал, что ты упомянешь Бульвера-Литтона — не думал, что ты вообще его читал, при твоем-то нежелании забивать память ненужными вещами.
— Читал — в колледже по ошибке. Но я не думал, что его читал ты, — выделил последнее слово Шерлок. — Впрочем, ты всегда любил знать все на свете, включая ерунду.
— Ты прав, и чтобы знать это “все”, я просматриваю даже “Стрэнд”. Но теперь к обычной ерунде прибавилось кое-что. Загляни в начало истории, на третью страницу.
Быстрые пальцы Шерлока перелистнули несколько страниц.
— Коллз? Его зовут Малколм Коллз, этого “гения-джентльмена с телосложением портового грузчика” и твоими вкусами?! Майкрофт, что это значит?
— Возможно, имена похожи случайно. Что же до внешности, то можно догадаться, что сам автор недоволен своим ростом и тщедушностью.
— Возможно, конечно… Хм. Недоволен ростом и не слишком высокого мнения о собственном интеллекте, судя по тому, каким умным сделал своего героя. Тут я могу его понять — он в самом деле не слишком умен. Но все-таки...
— Открой первую страницу. Прочти имя автора.
Открыв ее, Шерлок замолчал на добрые полминуты.
— Да, это кое-что объясняет, — произнес он наконец. — И еще больше запутывает остальное! Теперь я понимаю твои сомнения. Надеюсь, ты поверишь, если я скажу, что до сих пор ни разу даже не упоминал о тебе при инспекторе. Конечно, в силу должности он имеет возможность наводить справки о ком угодно и без труда может узнать, что мой старший брат...
— Шерлок, остановись. Я знал, что ты ни при чем, еще до нашей встречи — я все-таки действительно неплохо изучил тебя. И нет, он не наводил справок ни через Ярд, ни у знакомых, я проверял. Тем не менее, возможно, что все это — просто стечение обстоятельств. Но оно ставит меня в двусмысленное положение.
— Понимаю. И ты хочешь, чтобы я выяснил, как ему пришло в голову вывести такого…
— Нет, другое. В конце концов, мы не вправе диктовать ему, о ком писать. Но среди откровенной чепухи, которой полны эти рассказы, есть зерна истины, и касается это не только моих предпочтений в одежде или привычек. Вот что меня тревожит больше всего. Посмотри там, где отчеркнуто, — чуть дальше…
Шерлок снова углубился в чтение.
— Не вижу ничего такого, что стоило бы скрывать, — резюмировал он, проглотив главу, — если только ты в самом деле не был недавно приглашен в Букингемский дворец. Не был же? Майкрофт?
Майкрофт отвернулся. Шерлоку показалось, что на скулу старшего Холмса легла розоватая тень.
— Никаких чертежей пушки-для-полетов, как тут написано, я, конечно, не разыскивал. Но кое-какую услугу Короне сумел оказать, — сообщил он камину в углу комнаты. — И мои усилия были замечены. Шерлок, не будем об этом больше, просто учти, что мистер Лесс, как нарочно, упоминает абсолютно неподходящие для оглашения вещи… И это не единственный случай — мне встречались и другие совпадения подобного сорта.
— Даже так? И ты все еще считаешь их совпадениями?
— Да, все еще. Есть вещи, о которых знали только я и…— взгляд Майкрофта метнулся к потолку, а голос стал еле слышным. — Словом, ни у одной из сторон Лесс не мог бы этого узнать. И тем не менее, они порою упоминаются. А еще есть менее тайные обстоятельства, и уж из них что-то практически в каждой истории мелькает. Словом, меня это беспокоит, но я не могу ни действовать сам, ни посвятить кого-либо постороннего в тайну. Если ты не поможешь мне…
— Я постараюсь. Я понял, Майкрофт, и я сделаю все, чтобы с этим разобраться. Поверь.
— Уж пожалуйста, постарайся, — спокойно выговорил Майкрофт. — Не хотелось бы оставлять службу — а это может стать неизбежным.
Шерлок нахмурился. Для его старшего брата, помешанного на своей службе в еще большей степени, нежели Шерлок на своей работе, такой исход стал бы катастрофой.
***
Шерлок Холмс ошибался, говоря, что о гениальном Малколме Коллзе пишут для развлечения публики, — Грегори Лестрейд писал о нем по велению души. Особенно пылко этого требовала та ее часть, которую он именовал Гилбетом Лессом.
Грегори не мог бы сказать, когда этот настырный тип появился на свет — он был всегда. С тех пор, как Грегори начал сознавать себя, что-то такое сидело в нем, что толкало под руку, вынуждало порой даже в воскресной школе рассказывать захватывающие истории (они оказывались куда более захватывающими, чем школьные предметы, за что Грега и его слушателей нещадно пороли) и придумывать каверзы. Учителя считали Грегори глупее, чем он был — не то чтобы он в самом деле ничего не соображал, но кто, скажите, может ответить на вопрос об уроке, когда в его голове шумят ветра, сверкают золотые монеты, плещут волны, свистят хлысты и блестят ножи, кричат люди и цокают копыта? Кто в таких условиях хотя бы расслышит этот вопрос?
Миссис Лестрейд, матушка Грегори, очень боялась, что фантазия не доведет ее мальчика до добра, она сокрушалась об этом вслух и даже изредка плакала. Миссис Лестрейд была женщиной добросердечной, Грег ее любил и расстраивать не желал, а мистера Лестрейда, своего батюшку, уважал и побаивался. Мистер Лестрейд, как и учителя, иногда пускал в ход розги. Он поступал так, будучи убежден, что только этим приучит Грегори к дисциплине, которая очень потребуется, если тот захочет стать достойным членом общества. И нет, пороть сына мистеру Лестейду не нравилось, но порядочный человек обязан правильно воспитывать мальчика, а как же еще правильно, если не розгами? Об этом ведь и в Библии написано!
Хотя Библии Грег верил, розог он не жаловал. А вот достойным подданным Ее Величества стать хотелось, да и матушкиных слез было совестно — так что время от времени, вытряхнув все бредни из головы, он принимался усердно зубрить. Но это было трудно, скучно, едва давалось — ведь ум его и впрямь уступал в быстроте воображению. А главное, частенько бывало, что стоило ему начать что-то понимать, как снова просыпалось это, мешающее. И под конец учебы, когда на одного из учителей дневной школы опрокинулось установленное на двери ведро с грязноватой водой, помеха получила имя.
Расследование происшествия вышло по-своему даже торжественным. В сырой и ветреный день в начале апреля учеников выстроили во дворе школы, и некоторое время директор в пугающем молчании прохаживался перед ними. Всякий раз, доходя до конца шеренги, он бросал на них пронизывающие взоры. Грег ежился — такая тактика производила впечатление. Казалось, директору отлично известно, кто именно виноват. И для виновника дело попахивало исключением — или, что было еще хуже для Лестрейдов, немалым штрафом.
Прежде Грег не думал, что та шутка возымеет столь серьезные последствия, да и с учителем, как ему казалось, ничего не случилось, — но в тот момент увидел, что все обстоит серьезнее некуда. Похоже, он действительно совершил что-то дурное. Все же отмалчиваться он не собирался — это определенно не было бы достойным. И когда директор, в красках описав понесенный учителем ущерб, пророкотал: “Кто это сделал?”, выступил вперед:
— Я, сэр.
Директор смерил его взглядом. На заводилу шалопаев Грег не походил — вид имел решительный, но не бравый, а еще — пристыженный и глупый.
— И кто же тебе это подсказал? — поинтересовался директор. И как ни уверял Грег, что то была его идея, верить отказывался.
В конце концов, устав стоять на ветру и придумывать доказательства того, что он и есть главный злодей, Грегори сдался и пробормотал, что его подучил другой мальчик. Его приятель Гил Лесс.
Это помогло. Директор произнес еще одну горячую речь, осуждающую неблагодарность и глупость, Грегори был публично выпорот, все ученики отпущены; Лестрейды — все трое — принесли извинения учителю (вопреки уверениям директора, существенного урона здоровью и платью того нанесено не было, и искреннее раскаяние Грегори его даже тронуло), а Гилберт Лесс вроде как обрел самостоятельность.
Но и Грег получил свободу от него.
Решение встать на сторону порядка и заниматься расследованиями, безусловно, принадлежало Грегори. Это он захотел отыскивать преступников, разгадывать их замыслы, доказывать вину — и добивался своего со всей отпущенной ему целеустремленностью. Гилберт со своими фантастическими приключениями палец о палец не ударил — маячил где-то на краю сознания, но дальше пройти не мог. И так оно оставалось долго, очень долго — пока в Ярде не привыкли к не самому умному, но цепкому и деятельному Лестерейду и “Таймс” не начала иногда упоминать его как одного из самых стоящих детективов-инспекторов. И пока Лесс, наконец, не призвал на помощь Малколма Коллза.
Произошло это после того, как Лестрейд — а с ним и Лесс, разумеется, — присмотрелся к Шерлоку Холмсу.
***
Дело о Странной Выдумке, как назвал его про себя Холмс, даже мысленно не желая связывать расследование с именем своего брата, безусловно, имело первостепенную важность. Кое-какие расследования в тот момент у Шерлока Холмса на руках были — но ничего такого, что нельзя было бы отложить или что требовало бы слишком пристального внимания, не обнаруживалось.
Но дело это относилось к тем неупорядоченным случаям, которые были практически неподвластны мощному аналитическому уму Майкрофта Холмса. Шерлок сознавал это очень хорошо. И если обычно главным препятствием бывала даже не занятость Майкрофта, а его неготовность самостоятельно искать доказательства и улики, — то сейчас к тому, что старший Холмс был тяжел на подъем, если речь шла не о политике, прибавлялось еще одно обстоятельство. Вполне очевидное: участие Майкрофта в расследовании могло привлечь к истории нежелательное внимание. Этого следовало избегать.
Для начала Шерлок попытался определить масштабы нависшей над Майкрофтом угрозы — выяснить, насколько известен публике Малколм Коллз. Ответ на этот вопрос привел его в изумление. Каким бы глупцом ни бывал Лестрейд в работе, в своих фантастических опусах он отчего-то попадал в цель точно — если, конечно, его целью было создать героя, который очаровывал публику. Это стало очевидным после вечера в трактире “Синий бык”, где Шерлок, перевоплотившийся в лудильщика Джейсона Смита, нашел среди случайных собутыльников сразу трех поклонников саги об М.К.
Все трое отзывались о главном персонаже рассказов Лестейда в удивительно сходном ключе. Они восхищались им. Принимали с восторгом. Конечно, намекали, что было бы неплохо, если бы этот знакомый проныры Лесса больше ездил по Лондону, сам гонялся за преступниками или даже дрался с ними (“Спорим на пиво для всех в этом зале, что у него удар не слабее, чем у Черного Джека!” — кричал один из новых товарищей Смита, и глаза его горели, когда он доказывал, что видывал точно таких здоровяков, каким описывал сэра Малколма Лесс, и все они были чудовищно сильны. К тревоге Шерлока, спорить с этим никто не пожелал — телесная мощь мифического сэра Малколма уже сделалась общим местом) — но пусть даже М. не делал ничего подобного и не собирался делать впредь, они его за это извиняли. Ведь он был джентльменом.
Они так и говорили: “Он же все-таки джентльмен!” — и хвалили за верность Британии, и прощали Майкрофту его вечные, раздражавшие Шерлока, лень, инертность и отсутствие энергии и честолюбия. То есть, конечно, они хвалили достоинства сэра Малколма и прощали недостатки ему, даже не догадываясь о Майкрофте, но Шерлок-то знал, и Джейсон Смит, бедняга, — вместе с ним.
Еще они оба, Джейсон и Шерлок, обнаружили, что о Шерлоке Холмсе, частном детективе из рассказов доктора Уотсона, его новые приятели имеют очень смутное представление. Хотя именно он был им ближе, и это он делал их жизнь чуточку лучше, когда полиция не справлялась со своей работой. Джейсону стоило некоторого труда скрывать, как эта несправедливость его раздражала, но Шерлок справлялся досадой куда легче. Ведь и для него, как для Майкрофта, слава была не самым важным, он вполне согласен был ее уступить — и, главное, это же был его Майкрофт.
Мальчишки, посланные Шерлоком Холмсом на поиски старых номеров “Стрэнда” с другими рассказами об М.К., принесли неутешительное известие. Старых номеров нигде не осталось. Казалось, они хранились у людей дома, и никто не желал с ними расставаться. Их как будто не хватало, несмотря на то, что с момента начала саги о М.К. тираж “Стрэнда” вырос втрое. И возможно, что именно из-за саги его готовились увеличить еще.
***
Шерлок Холмс был наполовину прав, утверждая, что по капле воды человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана. Вторая половина истины заключалась в том, что об океане могло догадаться и не самое способное к логике существо. Попросту говоря, для изобретения океана видевшему каплю достаточно было и хорошего нюха. Такого, каким обладал Лестрейд.
Но в Скотланд-Ярде нюх не жаловали. Пусть штаб-квартира лондонской полиции к моменту вступления Лестрейда в ряды детективов-инспекторов располагалась еще на старом месте, в доме 4 по Уайтхолл-плейс, саму полицию считали уже достаточно современной, а современная полиция не может полагаться на чутье. Это ненадежно, не нравится суду и, в конце концов, просто неприлично. Они же не собаки.
Опыт — другое дело, опыт был в чести, и его обладателям позволялись некоторые вольности. Но даже им не стоило ссылаться на наитие. Кто бы что ни говорил, а Ярд оставался оплотом порядка еще и потому, что использовал методы порядка. И пусть Лестрейд своей неукротимой энергией заслужил рекомендации, благодаря которым проник в Департамент уголовных расследований, он не поднялся до верхней ступени служебной лестницы и вряд ли мог когда-нибудь сделать это. Ведь даже будучи сторонником правил и логики, в логике он, как и прежде, был не слишком силен.
А с фантазией у него по-прежнему обстояло хорошо, но работе это скорее мешало. Различные теории он изобретал с такой легкостью, что главной проблемой делалась собственная готовность поверить в любую из них. Неудивительно, что Лестрейда ошеломил бритвенно-острый ум Шерлока Холмса, без малейшего усилия разрушавший его песчаные замки. Ошеломил, поверг в изумление, заворожил — и заставил ощущать собственную незначительность.
И тогда, словно змей-искуситель, снова явился Гилберт Лесс. И потихоньку стал нашептывать.
О том, что если есть на свете такая малость, как Грегори Лестрейд, слишком заметно уступающий Шерлоку Холмсу, то должна быть и величина, Холмса превосходящая. Некто похожий и не похожий на него, некто особенный, ведущий самую необычную жизнь. Должен быть он — и те, кто может с ним соприкасаться. Те, кто способен его оценить и имеет возможность воззвать к нему в трудный момент, но так, чтобы остальные обо всем этом не узнали.
Впервые в жизни Лестрейд даже не думал прерывать Лесса. Эти новые истории… Они звучали утешительно. Избавляли от зависти к Шерлоку Холмсу, ставили на одну с ним доску и позволяли посмеиваться над ним. В конце концов, Лейстреду тоже кое-что довелось повидать, а если даже он, бывалый сыщик, в чем-то ошибался, — пока существовал кто-то выше них всех, ошибаться было не стыдно.
И все же Лестрейд только внимал Лессу, никого не посвящая в свой секрет, пока в доме 221б по Бейкер-стрит не появился второй квартирант. Доктор Джон Уотсон быстро сделался личным биографом Шерлока Холмса, и однажды Лестрейд наткнулся на его рассказ. Вот тогда-то Лесс очнулся, и вскинулся, словно боевой конь при звуке трубы, и потребовал, чтобы Грегори взялся за перо. Если частный детектив Шерлок был достаточно важен для того, чтобы писать о нем, то что было говорить о сэре Малколме! Умалчивать о великом человеке сделалось невозможно.
И Лестрейд согласился.
***
Шерлок Холмс справедливо считал, что проще всего будет завести нужный разговор, когда инспектор в очередной раз придет за помощью. Осуществлению этого плана несколько мешало наличие доктора Уотсона, общество которого во всем устраивало Холмса, но было отчаянно неуместным в данном случае. Впрочем, с этой проблемой Холмс сумел бы справиться. Куда больше тревожило его то, что время шло — а Лестрейд все не показывался. Дело о мести за похищение невесты, некогда поразившее Уотсона, уже начало забываться, но среди новых случаев сложных не было! По крайней мере, с ними Лестрейд справлялся без чьей-либо помощи, так что впору было задуматься, откуда взять подходящее дело.
— Не представляю, чем его пронять. Хоть сам преступление совершай, — пробормотал Холмс с досадой, проведя пару часов за стимулирующим его усердным курением трубки.
Досада усугублялась тем соображением, что даже если он, Шерлок Холмс, перешагнет через себя и одолеет неприязнь к безнравственным поступкам или же выдумает, как изобразить нарушение закона, не нарушая его, это может не помочь. Инспектору ничего не стоит не заметить в деле тех сложностей, которые могли бы заставить его обратиться к сыщику-консультанту. В вопросах расследования Лестрейд бывал примитивен, как каменный топор.
Все же Шерлок попытался — ведь Майкрофт полагался на него.
Самым простым оказалось избавиться от надзора доктора Уотсона: достаточно было Холмсу заявить, что он намерен посвятить день анализу ацетона, и выставить реактивы, как доктор бежал, поклявшись до глубокой ночи не возвращаться из клуба. Убедившись, что намерения Уотсона тверды и он в самом деле садится в кэб, чтобы ехать в клуб, Холмс свернул химические опыты и направился в Ярд.
Темное двухэтажное здание во дворе дома 4 по Уайтхолл-плейс встретило его ровным дневным гулом: уверенными вопросами инспекторов, окликами констеблей и жалким лепетом или явной бравадой допрашиваемых. Скрипели перья, лавки; шаркали ноги, стучали двери — звуки метались по длинным комнатам с низкими потолками, как бабочки, трепещущие по стеклам в поисках поднятой рамы. И так же трепетал и бился о стекла голос Лестрейда, рассказывавшего о собственном триумфе своему вечному сопернику, инспектору Тобиасу Грегсону.
— … плачет, что жизнь ее кончена — никто и носа не сунет в ее кондитерскую, после того как полиция увезла ее как главную подозреваемую в отравлении. “Бросьте, голубушка, — говорю, — не как подозреваемую, а как свидетельницу. Да у вас отбоя не будет от посетителей, когда полиция в моем лице объявит, что ваш мистер Калливер умер только от собственной невоздержанности — да еще и оттого, что вы слишком вкусно готовите”. Тут она еще сильнее принялась… а, мистер Холмс! Какими судьбами?
— Инспектор Лестрейд, инспектор Грэгсон. Добрый день, джентльмены, — кивнул Шерлок Холмс, стараясь сохранять невозмутимость.
Волею случая имя мистера Калливера и обстоятельства его гибели Холмсу были знакомы. Выходило, что Лейстрейд только что поведал, как на всех парах промчался мимо прелестного дела об отравлении, которое практически не повредило жертве! И сказать ему об этом было совершенно невозможно, потому что тогда несчастной кондитерше пришлось бы гораздо хуже — кто знает, что сталось бы с ее репутацией, прежде чем полиция убедилась бы в ее невиновности! Иногда в поисках настоящего преступника такие энергичные детективы, как Лестрейд и Грегсон, разрушали слишком многое.
— Надеюсь, я не помешал, — продолжил Холмс. — В последнее время в газетах нет ничего интересного, и я решил справиться у вас лично, раз уж оказался в этих краях.
— Не помешали, — Лестрейд улыбнулся и выпятил грудь. — Вот только, уж простите, мистер Холмс, нет у нас сейчас нераскрытых дел!
— А то, о котором писала “Таймс”? С погибшей помощницей иллюзиониста?
— Ничего сложного. Подозреваемые вот-вот будут арестованы.
— Вот как? Мои поздравления, инспектор...
— А с заброшенным домом? — вскинулся Грэгсон. — Оно у вас не шло...
— С чего это вы взяли! — Лейстрейд побагровел от досады или раздражения. — Я уже напал на след. Не волнуйтесь, мистер Холмс, полиция со всем разберется.
— Очень хорошо, инспектор, — объявил Шерлок Холмс, ничуть не довольный происходящим. — Что ж, вернусь пока к своим давним исследованиям. Всего доброго.
Выходя, он все-таки нахмурился. Положение было сложным и все более обострялось. А ведь Майкрофт действительно доверил ему свою судьбу. Кажется, оставалось только одно.
Возвращаясь домой, Холмс настолько погрузился в раздумья, что не заметил ни тряски, ни ее прекращения. Кэбмену, доставившему его на Бейкер-стрит, даже пришлось окликнуть его несколько раз, прежде чем он очнулся. Но и тогда среди действительно важных вопросов Шерлока продолжал неотступно терзать один самый пустяковый. Вот какой: будет ли Майкрофт снова беседовать не с ним, а с камином, если предъявить ему последний рассказ Лесса, в котором сэр Малколм удостаивается ордена?
Зато с Пелл-Мэлл вечером Шерлок приехал уже совсем в ином состоянии духа. После сессии с камином Майкрофт согласился с его соображениями.
***
Поначалу Лестрейд плохо представлял себе, как выглядит главный герой его историй, однако чем дальше, тем яснее становились облик и обыкновения сэра Малколма. Как-то само собою открылось, что тот некогда был привержен спорту, но с годами отказался от него и, сохранив прекрасный аппетит, отяжелел; что и это его не портило, поскольку росту он был почти гвардейского — ну, уж во всяком случае, не уступал Шерлоку Холмсу; а вот трубки, в отличие от последнего, никогда не курил.
Еще открылось, что черты лица у него резкие, а глаза — серые, вот только взгляд не пронзительный, как у Холмса, а словно немного рассеянный, устремленный в себя; а также — что сэр Малколм неразговорчив, но обладает чудесным даром слушать; что скромен — ну хорошо, Шерлок Холмс в этом не отличался от него, но причем тут вообще Шерлок Холмс?
О Холмсе Лестрейд вспоминал чем дальше, тем реже. Зато, по мере углубления знакомства с сэром Малколмом, настроиться на его приключения делалось все легче. Доходило до того, что порою они мелькали перед глазами, а голос его словно слышался в голове. Относясь к этому серьезно, Лестрейд всегда все записывал — даже если откровение приходило во время осмотра места преступления. В конце концов, сделанные дома записи он тщательно прятал, а записную книжку держал при себе, и никто в нее не заглядывал. Кто знает, что там полиции потребуется для расследования.
И такое случалось все чаще, словно сэр Малколм, тронутый искренним восхищением Лестрейда, откликался на его призыв все охотнее. О, Грегори отлично понимал, что сэр Малколм — все-таки выдумка. Но кажется, такая выдумка была лучшим в его жизни, и с этим нельзя было не считаться.
Иногда в особенно трудные моменты, когда все казалось бессмысленным и тщетным, — как, например, в деле с тем заброшенным домом близ Темзы, — Грегори задавал себе вопрос: “А что сейчас делает сэр Малколм?”. И его появление (ну хорошо, хорошо — воображаемое появление) помогало не опускать рук и даже вновь ощутить вдохновение и пыл идущей по свежему следу ищейки.
Разумеется, Грегори был благодарен сэру Малколму и желал ему всяческого процветания. Разумеется, готов был написать об этом процветании — ему только приятно было бы это сделать. Да что там — он в какой-то мере был признателен даже проныре Гилу Лессу! Последнему немного еще и завидовал: для воображаемого Гилберта Лесса воображаемый Малколм Коллз был реальностью. Может быть, думал иногда Грегори, они даже в самом деле были знакомы. Отчего бы нет? Вот Грэгсон точно не был с ним знаком, а Лесс вполне мог быть. Зная Лесса как никто, Грегори вполне верил в такую возможность. И это было почти так же хорошо, как быть знакомым с Малколмом Коллзом самому.
А потом сэр Малколм, его idea fix, пробрался в его сны, в уже-почти-настоящее. С тех пор Лестрейд начал вглядываться в прохожих, в особенности в Сити, чересчур внимательно, словно и впрямь искал кого-то глазами. Привычка была вполне уместной для детектива. Определенно, с этим можно было жить. Во всяком случае, пока еще он не начал преследовать похожих на сэра Малколма незнакомцев.
***
Случай с призрачной собакой подвернулся вовремя. Сомнений в том, что собака была самой настоящей, несмотря на все ссылки доктора Мортимера на старинные легенды, у Холмса так и не появилось. Зато появился законный повод отослать Уотсона в Баскервиль-холл, на место событий, а самому, задержавшись на день в Лондоне, пригласить Лестрейда. Ведь для спасения сэра Баскервиля им действительно следовало заручиться его поддержкой.
И Лестрейд, в последнее время наотрез отказывавшийся что-либо обсуждать, узнав о новом расследовании, согласился прийти на Бейкер-стрит очень охотно. И так же охотно стал слушать и говорить о новых обстоятельствах, словно не устраивало его не общество Шерлока Холмса, а...ну, хотя бы цели. Словно одно дело — принимать помощь, а другое — самому ее оказывать. Пожалуй, в этом Шерлок его понимал.
И следовало отдать ему должное, Лестрейд был человеком решительным. Но откровенно смутился, когда, обговорив предстоящую поездку в Баскервиль-холл и изложив ее причины, Шерлок повел речь о другом. От лавров Гилберта Лесса Грегори Лестрейд отказывался наотрез, и уверений в том, что ему удалось угадать очень многое — слишком многое — даже слушать не собирался. Он вертелся в кресле, как угорь в садке, но продолжал отрицать все. Поэтому Шерлок решил действовать прямо — даже прямее, нежели первоначально собирался.
— В общем-то, с рассказами мистера Лесса есть одна сложность, инспектор, — сказал он. — Надеюсь, что узнав о ней, вы согласитесь помочь нам отыскать его. В конце концов, для полиции это несложно, и кое-кто специально приехал, чтобы поговорить с вами об этом.
Специально — это было еще мягко сказано. Шерлок всерьез подозревал, что если бы не крайняя необходимость, кое-кто не приехал бы к нему на Бейкер-стрит еще десять лет. Кое-кто всегда отличался крайней склонностью к домоседству.
Шерлок позвонил в колокольчик. Спустя несколько секунд послышались тихие тяжелые и уверенные шаги.
Лестрейд насторожился. Ничего еще не было ясно, но он предпочел подняться. А когда дверь гостиной распахнулась, вцепился в спинку кресла, словно прячась за ним.
На пороге стоял Малколм Коллз, каким-то чудом ожившее порождение его фантазии. Рослый, массивный, в безупречно элегантном темном вечернем фраке. С резкими чертами лица, высоким лбом и серыми глазами, странно светлыми для человека с таким цветом волос. Взгляд его был слегка отрешенным, словно сквозь личину Грегори Лестрейда он видел ушлую физиономию Гилберта Лесса и теперь выбирал, к кому из них обращаться.
— Добрый вечер, инспектор, — произнес он наконец, и Лестрейд выдохнул “Кто вы?”— и закрыл себе рот руками, боясь проронить еще хотя бы слово.
— Позвольте представить вам, инспектор, — сказал Шерлок Холмс, — моего брата Майкрофта. Должен сказать, никто из тех, кто действительно его знает, не усомнился бы, что под именем Малколма Коллза вы описали именно его.
Малколм Коллз — Майкрофт Холмс — наклонил голову.
— Признаюсь, мы с Шерлоком были изрядно озадачены, — подтвердил он. — Хорошо еще, что на Даунинг-стрит никто, кроме меня, обычно не читает “Стрэнд”. Иначе мне пришлось бы, в добавление своим обычным обязанностям, отвечать на множество неприятных вопросов.
— Я… действительно раскрыл какую-то тайну? — вновь обретя голос, выдавил Лестрейд.
— Ничего такого, что затронуло бы интересы Британии, — успокоил его Майкрофт, плавным жестом отстраняя возможные возражения. — Задеты лишь мои личные интересы.
— Это еще как сказать, — возразил Шерлок. — Думаю, многие недруги Британии были бы счастливы избавиться от тебя, и в этом смысле твои интересы являются и нашими общими.
Лестрейд переводил взгляд с одного Холмса на другого. Оба говорили совершенно серьезно и выглядели искренними. Кажется, они произносили именно то, что думали, — а как умеют думать Шерлок Холмс и Малколм Коллз (Майкрофт? Все-таки Майкрофт — и Холмс?), Лестрейд представлял превосходно.
— Я… клянусь, не знал, что вы существуете! И никогда не имел намерения причинить вам вред, — обрел твердость его голос, но глаза уставились в пол. — Приношу свои извинения. Я… перестану писать.
— Не нужно, — снова медленно и мягко отвел все возражения Майкрофт, — зачем? Вполне достаточно, если из новых рассказов уйдет лишь то, что не подлежит разглашению. Я мог бы лично проследить за этим. В качестве компенсации, если хотите, я мог бы сообщать вам кое-что. Возможно, это покажется вам интересным.
— Надо, чтобы сэр Малколм Коллз просто стал немного другим, — добавил он, поскольку Лестрейд все молчал. — Совсем немного.
Лестрейд поднял на него глаза. Восторг, обида и недоверие мешались в них.
— Сэр Малколм, может быть, не совсем таков, каким должен быть, но он стал моим другом, — с неожиданным упрямством заявил он. — Я говорил с ним. Я... всегда доверял ему, понимаете? А могу ли я доверять вам? Станете ли мне другом вы?
Повисла пауза. Рука Шерлока замерла на полпути к карману, в котором лежала трубка.
— Я попробую, инспектор, — серьезно пообещал Майкрофт.
@темы: R - NC-17, БИ-5, команда "Рапира", Перевод или фик. Романс/юмор
Парни в колготках
Название: Жёлтый, синий, красный
Автор: seamonkey
Бета: .Вещь не в себе
Версия: Шерлок ВВС
Размер: мини, 3953 слова
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Грег говорит: «Сегодня День взятия Бастилии, помнишь?»
Дисклеймер: За каноны, оставленные в гардеробе, команда ответственности не несет
Тема задания: Перевод или фик. Современность. Романс/юмор/флафф
Ссылки на скачивание: docx, epub, fb2, pdf
Размещение: Только после деанона
читать дальше19.09.14. ЖЁЛТЫЙ
Сегодня вечером инспектору Грегори Лестрейду особенно заметно, что этот кабинет Майкрофта Холмса находится глубоко под землёй. Ни зеркало на стене, ни полосы искусственного света с потолка — ничего здесь не создаёт даже малейшей иллюзии комфорта. В наступившей после короткого неприятного разговора тишине слышно, как работает вентилятор, но всё равно дышать нечем, говорить очень тяжело. И хмурый хозяин кабинета явно не расположен продолжать беседу. Но в этот раз Лестрейд не хочет уступать.
— Знакомство с тобой — лучшее, что со мной могло произойти, — произносит он, нервно улыбаясь. — Но, Майкрофт, ты слишком многого от меня хочешь. Прошлой осенью я уже прекратил одно важное расследование по первому твоему требованию, и чем это закончилось? Тебе не кажется, что история повторяется?
Майкрофт Холмс улыбается ему в ответ, но холод этой улыбки пробирает до костей.
— Грег, ты не видишь полной картины в силу очевидных причин — это не твой уровень компетенции. Всё полностью контролируется. И присутствие тебя и твоих людей в этих, как ты говоришь, историях попросту излишне.
— Всё контролируется? — Грег недоверчиво качает головой. — Почему тогда Джон оказался под грудой хвороста в Ночь костров, а Шерлока несколько дней назад едва не убили? Не поверю, что это входило в твои планы. И при этом ты отказываешь мне даже в крохах информации, а сейчас ещё и требуешь, чтобы мой отдел прекратил искать киллера! По-твоему, я способен только скелетами бутафорскими заниматься? Признайся, это ты тогда занимал всякой ерундой Шерлока, и меня вместе с ним, отвлекая от чего-то действительно серьёзного и опасного?..
Холмс не особенно вслушивается в раздражённую, немного сбивчивую речь Лестрейда, но смотрит внимательно — тот уже весь красный, нервно подрагивает жилка на виске. Майкрофт вздыхает, ослабляет узел галстука на шее и выходит из-за стола. И, подойдя к Грегу вплотную, говорит ему очень спокойно и тихо:
— Да, все бутафорские скелеты — моих рук дело, ты догадался правильно, пусть и немного поздно. Но оставим Шерлока, хорошенько подумай о себе, Грегори. Разве тебя, как Джона, так уж манят костры и фейерверки? Вспомни прошлое лето, мы единственный раз за очень долгое время смогли вместе поехать в Париж. И что же? Все фейерверки ты тогда проспал?
Лестрейд замирает. Его глаза темнеют, но уже не от злости, от какого-то другого чувства.
— Я говорю с тобой о важных вещах, а ты…
— Что я? Продолжай, Грегори? — Майкрофт ловит судорожно сжатую в кулак руку. В его руках ладонь Лестрейда удивительно легко разжимается.
Лестрейд умолкает, потом прикрывает глаза и смеётся. Потом выговаривает с заметным трудом:
— Вот не надо, тогда я проспал не всё!
14.07.12. КРАСНЫЙ
К тому моменту, когда солнце выныривает из сизых утренних облаков и поднимается неспешно над крышами Парижа, рабочее утро Майкрофта Холмса близится к концу: всё важное уже прочитано, и сделаны все нужные звонки. Начинаются протокольные встречи с его участием — короткие, чётко в рамках праздничных торжеств, с точно отмеренной порцией улыбок и рукопожатий.
Но сегодня в его графике только то, что совсем необходимо, уже в первой половине дня он полностью свободен от дел, и машина подвозит его к белому катеру на берегу Сены. Там его ждут. Хоть Лестрейд и выглядит усталым, но он празднично одет и свежевыбрит, в глазах радость. Они не торопясь завтракают, потом сходят на берег и на время сливаются с разноцветной толпой, вяло текущей по раскалённым тротуарам. На улицах шумно, солнечные зайчики бьют в глаза от стёкол витрин. Это не совсем то, чего хотел бы Майкрофт, но Лестрейд оживлён — много говорит и смеётся, будто на первом свидании. Они и правда никогда не были здесь вместе, но Холмсу всё равно немного неловко за эти лишние эмоции на людях и громкий смех.
Зато потом они идут в Люксембургские сады, и там тихо. Как самые настоящие туристы, сидят у фонтана на маленьких стульчиках, кормят уток, после этого просто смотрят на движение воды.
Затем, спасаясь от полуденного зноя, возвращаются на катер — под палубным навесом прохладнее, а когда отплывают от берега, встречный свежий ветер начинает играть флажками на бортах, салфетками на столике, гладит разгорячённые лица. Конечной цели у их плавания нет, кораблик просто неторопливо идёт по Сене, аккуратно пробираясь среди таких же других.
К вечеру на набережных и мостах зажигаются множество фонарей, везде играет музыка. Майкрофт морщится — он добавил бы чуть больше сдержанности в сценарий. Ко всему прочему, Лестрейд забыл отключить телефон, и ему звонят по одному из расследуемых дел. Разговаривая, он виновато улыбается Майкрофту. Впрочем, тот терпеливо ждёт. Это немного забавно.
Потом они уходят с палубы. Стоит им войти в салон, как Лестрейд облизывает губы и тянется к нему, его намерения очевидны. Майкрофт хотел бы сначала принять душ, но вскоре увлекается и уступает. Сначала они обнимаются легко, едва касаясь, потом объятия становятся крепче, а поцелуи дольше.
Некоторые из шуток Грег любит повторять вновь и вновь, и не стесняется этого, но эту Майкрофт ещё не слышал от него, хотя она совсем на поверхности и незамысловата. Очевидно, что он сознательно её приберегал. Грег говорит:
— Сегодня День взятия Бастилии, помнишь?
Холмс смеётся. И тут снова замечает, как жарко.
Внезапно Лестрейд становится очень серьёзным. Он тянет его на середину комнаты и начинает медленно и очень бережно раздевать. Словно он что-то очень непрочное или зыбкое, что может рассыпаться, растаять, исчезнуть.
Грег снимает с Майкрофта лёгкий серый пиджак и отходит на пару шагов, чтобы аккуратно повесить его на спинку стула. Майкрофт провожает его взглядом, но не двигается с места и молчит. Лестрейд возвращается и начинает расстёгивать одну за другой пуговицы на его рубашке. Он тоже всё делает молча, только хмыкает, когда приходится откреплять запонки от рукавов, выходит не сразу. Но Грег вознаграждает себя за неловкость — сняв их наконец, он никуда не идёт с такой мелочью, а невозмутимо засовывает их поочерёдно себе в рот. Майкрофт смотрит на его губы и непроизвольно облизывает свои.
Лестрейд снимает с него рубашку, старательно не касаясь обнажённой кожи. Он приблизился вплотную, так близко, что Майкрофт чувствует идущее от него тепло даже сейчас.
Потом Грег идёт к столу, аккуратно кладёт на его краешек запонки, вешает на стул и рубашку, медленно разглаживает складки рукой. Потом оборачивается, его взгляд скользит снизу вверх по фигуре Майкрофта, потом их взгляды встречаются. И в глазах Лестрейда нет ни капли смущения, робости или сомнения, но он и полностью одет пока. А вот Майкрофт думает о том, как выглядит сейчас, и для него слишком светло, слишком пристальный взгляд. Он чуть морщится и сам расстёгивает пряжку на ремне брюк, чтобы раздеться до конца.
Он хочет снять их сам — сейчас, пусть в этом действии, по его мнению, нет ни грана элегантности или красоты. Но не успевает. Лестрейд возвращается, легко для своего веса и возраста опускается на колени, ловит руки Холмса в свои и целует пальцы один за другим. Процесс раздевания несколько тормозится, впрочем, торопиться им некуда.
Затем он осторожно снимает с Майкрофта летние туфли, спускает с него брюки вместе с бельём, но не даёт переступить через них, а замирает, обнимая и вжавшись лицом ему в живот.
У Лестрейда, Майкрофт знает, есть чуть смешная привычка во время секса лизать и тянуть в рот всё, что он видит. Да и если не видит — тоже. И вот сейчас он лижет ему широким влажным языком левое бедро, живот, опять руки, которые Майкрофт кладёт ему на плечи, завитки волос в паху… Потом его поцелуи идут ниже, Грег ещё больше склоняется перед ним, и Майкрофт видит у него между лопаток на белой рубашке влажное пятно. Он мимолётно думает о том, что зря настоял на рубашке из плотной ткани, та лёгкая цветная была бы сегодня комфортнее, но тут Лестрейд ведёт руками по его ногам, вверх и вниз, до щиколоток, и он отвлекается от этой мысли. Потом Грег лижет у него под коленкой.
Это смешно и это… Майкрофт вздыхает, протягивает руку и гладит кончиками пальцев его по щеке. Не отрывая от его тела ласкающих рук, Грег ловит раскрытым ртом его пальцы, потом выбирает один, всасывает в рот и плотно удерживает губами. Средний.
— Если бы у меня была волшебная палочка, Грегори, — наконец Майкрофт размыкает губы, — ты был бы сейчас мгновенно и полностью раздет. Но тебе придётся раздеваться самому.
Грег переводит взгляд на его стоящий в полной готовности член, но охоты шутить у него уже, к счастью, больше нет. Или есть? Он втягивает его палец в рот ещё и ещё раз. Майкрофт сглатывает и говорит:
— Немедленно, Грегори.
Тот коротко вздыхает и начинает торопливо расстёгивать пуговицы уже на своей рубашке. Одна рука у Майкрофта занята, но второй он трогает Грега за шею, проводит ладонью по влажному затылку, осторожно гладит мизинцем ему краешек уха и немного внутри. Грег коротко глухо стонет, и его движения становятся неровными и менее осмысленными. Сняв рубашку, он, не глядя, отбрасывает её в сторону и дёргает ремень на джинсах.
— Сначала моё, — говорит Майкрофт с укоризной. Грег на секунду прижимается к его паху виском, потом охватывает его руками и помогает сохранить равновесие, пока тот переступает через брюки и бельё. Собирается встать, но Майкрофт кладёт ему руку на плечо и мягко удерживает.
Лестрейд не встаёт, но выпускает его палец изо рта. Майкрофту на мгновение жаль. Но почти тут же он понимает манёвр — Лестрейд, расстёгивая молнию на своих джинсах, тянется губами к его члену.
— Нет, — шепчет он, и Грег снова коротко стонет. Он смотрит на него жалобно, потом опускается, почти ложится на пол. Деревянный пол чистый и тёплый, но немного шершавый, Майкрофт чувствует это голыми ступнями. Грег смущённо улыбается под его взглядом и пытается полулёжа стянуть с себя джинсы. У него получается далеко не сразу: они ему тесны, а ещё он влажный от пота, и какое-то время Грег извивается на полу, как выброшенная на берег большая рыбина.
Эти слишком тесные джинсы так раздражали Майкрофта весь день.
Под джинсами у Грега белья нет, и у Майкрофта немного кружится голова. Он наклоняется и протягивает руку, но не Грегу, как тот было подумал. Пристально глядя на него, Майкрофт усмехается, поднимает джинсы, обнажает грубый внутренний шов и медленно проводит по нему подушечками пальцев. Лестрейд краснеет, потом садится сам. Его губы вновь тянутся к члену Майкрофта, а руки уже к своему, который потемнел от прилившей крови и чуть-чуть подтекает.
— Нет, — повторяет Майкрофт. И сейчас это уже двойное твёрдое нет.
Тогда Грег вздыхает, отворачивается от него и встаёт на колени, опираясь на руки, потом опускается на локти. И это именно то, чего Майкрофт хочет, Грег угадал. Он прижимается к Лестрейду и совершенно ещё сухим, но уже полностью вставшим и напряжённым членом водит по его спине, головка члена обнажается, нежная кожа очень чувствительная и немного ноет. Но ему приятна эта небольшая боль. Потом он проводит членом между ягодицами.
Майкрофт ещё не сошёл с ума, но Грег, кажется, уже да, потому что, шире расставив ноги для равновесия, поднимает руки от пола и разводит ими половинки в приглашающем жесте. На сухую? Майкрофт застывает. И широко улыбается, но можно, никто не видит. Он обожает, когда в его присутствии совершенно перестают думать.
Он облизывает свои пальцы, потом приседает и осторожно гладит ими немного раскрывшееся уже отверстие. Потом дотягивается и несколько раз быстро лижет уже его. Грег охает, его тело пронизывает дрожь. Потом Майкрофт аккуратно тянет Лестрейда на себя, но только для того, чтобы поза была более устойчивой. А ещё он прижимает свои ладони к ладоням Грега, словно припечатывая их, и поправляет пальцы так, что они теперь не просто раздвигают половинки ягодиц, но и касаются кончиками ануса, раскрывают его как можно больше.
Затем он обходит Грега и встаёт на колени рядом с его склонённой головой. Охватывает его лицо руками, потом зарывается пальцами ему в волосы, гладит членом по уже закрывшимся глазам. Грег тяжело дышит, его рот жадно полуоткрыт, но дотянуться до члена губами он больше не пытается. И только тогда Майкрофт сам тычется ему в губы, и они мгновенно охватывают его.
— Шире открой, — тихо говорит Майкрофт, Грег, конечно, тут же выполняет, раскрывает рот широко, как только может, и теперь он гладит его членом изнутри — щёки, влажный язык, осторожно задевает зубы и десны. Он даже разочек толкается ему глубоко в горло, но почти сразу выходит, у него темнеет в глазах.
— Ещё, — просит Грег, чуть отдышавшись. Майкрофт отрывисто вздыхает, сильно сжимает ему соски в ответ, крутит их, Грег скулит. Потом дотягивается, жадно и много лижет Майкрофту основание члена и яйца. Потом снова просит:
— Ещё!
У Майкрофта тоже заканчивается терпение, он отодвигается — Грег стонет — и резко встаёт. Доходит до сумки на кровати, быстро находит презерватив со смазкой и оглядывается. Глаза у Грега закрыты, волосы растрёпаны донельзя, на щеках следы от естественной смазки: его, Майкрофта, смазки и своей слюны. Он бледен, кажется, что вся кровь отлила от лица вниз, к багровому члену, прижатому к животу. Его поза так нелепа. Майкрофту хочется затрахать его до смерти.
Он возвращается, целует его в губы, потом шепчет:
— Пошли на кровать, — и помогает встать. Они на секунду застывают в объятии, но лишь на секунду. Грег отпускает его, доходит до постели и с довольным урчанием падает на неё — поперёк. Майкрофт зажмуривается, но отвлечься не получается, самоконтроль ему изменяет. Он резко дёргает Лестрейда за ноги на себя — покрывало окончательно сминается, потом ставит на колени на край, опускается рядом, и жадно лижет дырочку с розовыми следами по краям, сует в неё пальцы. Грег насаживается на них так сильно, что Майкрофту приходится, удерживая его на краю кровати, применять заметное физическое усилие.
— Майк, — хрипло шепчет Лестрейд. И это равно просьбе, скорее даже мольбе. Он зовёт его Майком только в постели, и только тогда, когда его терпение полностью истощено.
— Пожалуйста, Майк, сколько можно.
И Майкрофт поспешно разворачивает презерватив. Ему приходится отстраниться и на чуть-чуть замереть, прежде чем его надеть, слишком близок он к тому, чтобы кончить. Потом он вставляет Лестрейду по самые яйца, не сдерживая себя больше. Тот вскрикивает, его тело внутри сжимается и знакомо дрожит.
— Нельзя! — грозно говорит Майкрофт, и Грег хватается за свой член у основания.
— Что я тебе сделал? — надтреснутым голосом спрашивает Грег.
— Молчи! — шипит Майкрофт, и опять вставляет ему на всю длину члена, потом почти выходит, затем вставляет опять. И долго потом движется медленно, больше не сбиваясь и не останавливаясь. Грег скоро приноравливается и вот уже чуть покачивается вместе с ним. И это согласное правильное движение так хорошо и так успокаивает… ритм Майкрофта успокаивает… И он благодарно и слепо водит руками по мокрой от пота спине Грега и гладит его бока.
— Что я тебе сделал? — ещё раз, совсем тихо спрашивает Лестрейд. И есть в его голосе что-то, что заставляет Холмса не затягивать больше с ответом.
— Эти новые джинсы, они тебе малы, ты в них слишком виден, и они тебе натирают, я же просил тебя их не надевать? Помнишь — я просил? — Майкрофт снова сердится, и его ритм сбивается на секунды, потом лихорадочно убыстряется.
— Оо, — говорит Лестрейд, или не говорит, а это длинный стон, потом смеётся, и всё внутри него, такое горячее и узкое, дрожит. И Майкрофт больше не может держаться и делает несколько размашистых движений, запрокинув голову, и изливается в него, задыхаясь и всхлипывая.
Это слишком быстро, он не хотел, и он падает Грегу на спину, и кусает за загривок, потом переворачивает рывком и целует в губы, в шею, и кусает за соски, потом быстро сползает и целует в член. И этот его жадный поцелуй тоже чуть-чуть похож на укус, и Грег закрывает себе рот руками и, кончая, кричит в эти сомкнутые руки. А Майкрофт медленно лижет ему член, и это его снова почти совершенно успокаивает. В конце концов, они всегда могут повторить. Вот прямо через час — он оценивающе заглядывает Грегу в лицо — ну или через два часа, или три.
— Даже не думай, — говорит тот и опять смеётся.
Грег засыпает очень быстро, а вот Майкрофт нет. Он лежит с открытыми глазами до тех самых пор, пока с улиц не начинают доноситься радостные возгласы, а тёмное небо не светлеет от переливчатых огней.
В этом году слишком много красного на его вкус. Он усмехается. Завтра, когда Грег вспомнит, что они приезжали смотреть фейерверки, а он, получается, всё проспал, Майкрофт скажет ему об этом. Грег знает, что он не любит красный цвет: от его преобладания у него заметно портится настроение. Лестрейд поймёт и даже будет ему благодарен, что не разбудил.
Но сейчас это не мешает ему долго смотреть в окно, на цветные отблески на стекле. Он думает о человеке, который тихо спит рядом. Который так легко и часто говорит ему о любви. Грег, без сомнения, любит, но точно ли именно его? Он любит веселье, движение, он любит любить. И да, они близки, как только могут быть близки два человека, но каждый живёт своей отдельной непостижимой до конца другим жизнью, каждый изначально и навсегда один.*
И Майкрофт вдруг опять чувствует раздражение, которое преследовало его весь день. На Грега, что он может спать сейчас и не чувствовать себя одиноким, и на себя, что он не спит и тревожится о том, что нельзя изменить. Он чувствует тоску, и в тон этому чувству — еле уловимый привкус горечи на губах. Но тут вдруг вспоминает, откуда горечь, и невольно улыбается. Грег ворочается и, не открывая глаз, тянется к нему, накрывает его ладонь своей. Тепло руки и чуть заметное покачивание на волнах — Майкрофт засыпает.
19.09.14. СИНИЙ
Лестрейд открывает глаза, смотрит на Холмса, затем аккуратно вынимает свою руку из его ладоней.
— И всё же. Ты хочешь от меня невозможного. Все способны ошибаться, даже ты, а я слишком боюсь за Шерлока, чтобы как всегда просто слепо тебе подчиниться.
— Подчиниться?.. — тихо переспрашивает его Холмс.
Лестрейд слишком взволнован, он его не слышит.
— Я знаю его много лет…
— Больше, чем меня? — обрывает его Майкрофт быстрым вопросом. И что-то в его взгляде очень не нравится Лестрейду, но он только пожимает плечами.
— Согласись, сейчас твой брат в настоящей опасности, все его гениальные способности могут ему не помочь. Конечно, ты можешь сделать так, чтобы полиция была полностью отстранена от этого дела, но сам я от него не откажусь.
Майкрофт Холмс возвращается к столу, садится, перекладывает на нём пару документов, потом поднимает на Грега совершенно пустое лицо.
— Вам придётся отказаться, инспектор. Завтра же у вас на столе будет приказ от комиссара, — он хочет ещё что-то сказать, но вдруг замолкает, потом делает отстраняющий жест рукой.
Жест должен был выйти непринуждённым, лёгким, оскорбительным, но этого нет, слишком много в нём чувства. И Майкрофт понимает, конечно, что Лестрейд это видит, и это особенно плохо. Лестрейд медлит, пытается улыбнуться, хочет ещё что-то сказать, но все слова вылетают у него из головы, он поворачивается и выходит с жутким ощущением непоправимости происходящего.
Когда уже глубокой ночью он возвращается из Ярда домой, то не находит в своей квартире ни следа пребывания другого человека. Словно в его жизни никогда не было никакого Майкрофта Холмса.
Где-то с час Лестрейд просто сидит и смотрит на пустую стену. Потом он ложится и, кажется, засыпает. Или нет, потому что не может же ему сниться совершеннейшая правда, реальность, острая, как клинок в груди.
День свадьбы Джона и Мэри, с бесконечной речью Шерлока, с его, Лестрейда, бесконечным одиночеством в тот день. И только когда они все выходят на улицу, он краешком сознания понимает, что всё-таки заснул, потому что красные и жёлтые лепестки всё сыплются и сыплются на него с неба, пока не засыпают с головой.
* * *
Лестрейд слышит смех из соседней комнаты и невольно оборачивается.
— Замечательный праздник! Вы только посмотрите, оказывается, и Шерлок умеет танцевать. Джон? Ты всё пропускаешь, Джон!
Джон тоже оглядывается, потом виновато улыбается Лестрейду.
Тот нетерпеливо машет ему рукой, мол, иди, конечно, гости ждут, я всё понимаю, и снова набирает номер на телефоне. На его звонки нет ответа. Придется самому везти преступника в кутузку? У кого-то свадьба, а у него как всегда.
Грег проверяет на всякий случай наручники на фотографе, за таким умельцем нужен глаз да глаз, сажает его в свой автомобиль на заднее сиденье. Они уезжают по-английски, не прощаясь. Неудачливый убийца хорошо виден в зеркале, он смотрит ему в лицо. Сначала молча, потом вдруг спрашивает:
— Что больше запомнилось вам в Девоншире, инспектор? Гигантская собака или светящийся кролик?
Лестрейд настораживается:
— Какой кролик? А ты что там делал?
— Всю жизнь наблюдаю за монстрами, — фотограф улыбается, — а за кем наблюдаете вы?
Лестрейд не отвечает, и они долго едут в тишине. При въезде в город фотограф снова улыбается ему и говорит:
— Вы знаете, инспектор, как становятся мертвецами? Ах да, знаете. Совсем легко ошибиться, один короткий разговор — и вот тебя уже нет.
* * *
Лестрейд просыпается и первым делом выключает бормочущий телевизор. Глупо спать под ночные новости, снится всякая чушь. Да ещё дурацкий фонарь за окном, отливает мертвенно синим уже которую ночь, давно надо позвонить в муниципальные службы, чтобы заменили лампу. Ему и на работе хватает таких фонарей.
Потом Лестрейд хочет встать с кровати, но чувствует, что не может, сил совсем нет. И долго сидит, неловко подтянув ноги к груди. Потом всё же встаёт, идёт в ванную. Бледное лицо в зеркале поначалу кажется чужим. Впрочем, такого Лестрейд не боится, он привык. Потом он идёт и пьёт на кухне воду.
Возвращаясь, нерешительно останавливается у комнаты с неплотно прикрытой дверью. В узкую полоску льётся тёплый электрический свет.
— Иди сюда, — говорят ему.
Он толкает дверь и входит. Книжные шкафы, большой стол, спокойный человек за компьютером. Лестрейд придвигает к столу кресло и садится рядом, старательно не глядя в монитор.
— Кошмары?
— Следил за криминальной сводкой?
Майкрофт убирает в раскрытую папку несколько листов со стола, снимает очки и мягко просит:
— Расскажи мне.
— Днём женщину нашли. Труп почти месячной давности, представляешь сохранность какая, но никто раньше не хватился, родственников нет. В её собственном доме, в маленькой кладовке с крепким замком.
— Было украдено что-нибудь?
— Нет. И прав на наследство за это время никто не предъявлял.
— Тогда несчастный случай. Захлопнула за собой дверь, а потом выломать не смогла.
— Похоже, что так. Но в кладовке не было совсем ничего, зачем ей было туда. Может, с головой было что-то?
Майкрофт молчит. Но Лестрейд и не ждёт особо ответа и продолжает:
— Но, думаешь, она приснилась? Ни черта. Светящийся кролик. И разговоры, которых никогда не было.
Майкрофт морщится, потом говорит:
— Иди, ложись. Я скоро приду, ещё один звонок и три письма.
Грег возвращается в спальню. Так надоевший ему уличный фонарь отчего-то больше не горит, но не темно — по полу растёкся неровной лужей лунный свет.
Он ложится на свою половину постели, на левый бок. Долго смотрит, как колышется на стене тень от оконной шторы.
Спустя время приходит Майкрофт, ложится, плотно прижимается к нему со спины, кладёт руку на грудь. Грег вздыхает и расслабляется наконец, его сердце начинает биться медленнее и тише. И он засыпает.
* * *
Лестрейд просыпается от звонка будильника и первым делом смотрит в угол комнаты. Сто лет там нет телевизора, Майкрофт его ужасно не любит. Не любил.
09.01.2015. ЖЁЛТЫЙ
Грегори Лестрейд возвращается домой немножечко навеселе — отмечали всем отделом день рождения Салли. Посидели хорошо, но из-за этого сейчас тротуар слегка покачивается под ногами, а он топчется на месте и никак не может найти ключи. Похоже, отпускать кэб не стоило. Он слышал, они прямо тут где-то выпали, но у дверей темно.
— Инспектор, вы не там ищете, — неслышно подошедший Майкрофт Холмс показывает ему кончиком зонта на круг света под фонарём в двух десятках футов в сторону.
Грег вздрагивает и озирается. Успокаивается, увидев стоящую невдалеке чёрную машину — никаких чудес. Потом сердито возражает:
— Я не настолько пьян, Холмс, чтобы искать не там, где потерял, а там, где светлее!
Но потом всё же идёт туда, где улица, усыпанная снегом, искрится и сияет, всматривается и — находит.
— Вот откуда? Я же выронил их где-то там, в темноте.
Майкрофт молча ему улыбается.
Лестрейд глядит, как блестят снежинки у того на чёрном пальто, потом на волосы — они отливают в свете фонаря рыжиной. Смотрит в лицо наконец.
Понимает и облегчённо смеётся.
— Ах, я дурак. Так это же твои.
Майкрофт не отвечает, они долго молчат.
— Ты не забрал у меня дело тогда. Хотя, теперь вижу, надо было больше тебе доверять, прости. А ещё я тогда так сильно ошибся с выбором слов. Но всё равно, как ты мог уйти из-за этого, — Грег морщится и машет рукой, — ты же меня давно знаешь.
— Ты ужасно вывел меня из равновесия, Грегори, я подумал, что… — Холмс не договаривает, усмехается и тоже машет, — впрочем, неважно.
— И ты думал над этим целых четыре месяца? — Грег хмурится, потом спохватывается. — Это всё тоже ерунда. Что мы тут стоим на морозе, пойдём может? Только сам открывай, могу опять уронить, — и он протягивает ему ключи.
* * *
Спустя долгую зимнюю ночь Лестрейд просыпается. Майкрофт спит отдельно, но совсем рядом. В тусклом свете утра рыжины в его волосах почти не видно, но он весь тут — от пряди смятых волос на лбу до кончиков бледных пальцев и пятки, виднеющейся из-под одеяла. Грег осторожно придвигается ближе, кладёт свою руку на руку Майкрофта, и тот улыбается ему во сне.
@темы: R - NC-17, БИ-5, команда "Рапира", Перевод или фик. Романс/юмор
вторник, 26 мая 2015
За дротики!
Автор: Вечное Воскресенье
Версия: Sherlock BBC
Тип: клип
Музыка: Xploding Plastix – A Rogue Friend Is A Wild Beast
Пейринг/Персонажи: Шерлок/Джон
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: G
Саммари: Хриплый, дрожащий голос доносится до меня сквозь десятки световых лет.
Исходники: Sherlock BBC, Space Dive, Constellations, Fargo
Вес, размер: 89,7 мб, 2:26
Дисклеймер: Все права кому-то принадлежат. Но нас всё равно не засекут, даже если мы ими воспользуемся.
Примечание: сюжет принадлежит Yamashita Tomoko
Предупреждение: лучше смотреть в 720p
Тема задания: Клип. Экранизация и жанр на выбор автора.
Размещение: Только после деанона.
Перевод фраз из клипа: читать дальше
ГОСПОДИ, ПУСТЬ Я ВСЕГДА БУДУ ОДИН
Джон? Ты слышишь меня?
Джон. Джон?
Что мне делать? Я...
Ты слышишь меня?
Я так устал и не могу двигаться.
Я словно не спал несколько дней.
По-моему, я только что умер.
Джон?
Мне так одиноко.
Извини, я понятия не имею, почему очутился здесь.
Хотя, это не совсем так.
Я тут, потому что я хотел увидеть тебя.
Я люблю тебя. И мне очень жаль.
Джон!
Думаю, мой голос только что до тебя дошел!
Ты слышишь меня, Джон?!
СУЩЕСТВУЕТ БОГ
И ИМЯ ЕМУ
@темы: Клип, G - PG-15, команда "Дротик"