Название: Семейные узы Баскервилей
Автор: WinterBell
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: мини, 2835 слов
Пейринг/Персонажи: Джек Стэплтон, Шерлок Холмс, доктор Уотсон, доктор Мортимер, Лестрейд, сэр Генри, спойлерсэр Чарльз
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Стэплтон так высоко ценил свои познания в области естественных наук, что не уделил должного внимания чужим.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: AU. Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Романс/юмор. Викториана.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: AO3
— В знаниях вся сила! — говаривал папаша Баскервиль и будто бы ненароком выбивал трубку об край тарелки — он частенько такое проделывал, если тарелка стояла ближе, а тянуться к пепельнице ему было неохота. Джек каждый раз заворожено следил за этим маневром, загадывая про себя, пройдет номер или нет. Иногда мамаша Баскервиль, заинтригованная этими словами, похожими на многообещающее вступление, не замечала высыпанной на посуду табачной трухи, но порой все-таки спохватывалась и поднимала шум из-за учиненного безобразия. Отцу приходилось рассказывать байку позанятнее, чтобы ее угомонить. Это могли быть истории о чем угодно. О том, как они с товарищами, едва прибыв из-за океана и еще не пообвыкнув в Центральной Америке, оказались вынуждены сплавляться по реке, кишевшей аллигаторами, и спаслись от лютой опасности лишь благодаря его смекалке. О банде аферистов, пытавшихся его облапошить и всучить на продажу никуда не годный участок земли, где кругом тянулось сплошное болото. Тут, кстати, Джек полагал, что папаша дал маху: на болотах таилась прорва всяких диковин, которых не сыщешь в иссушенной зноем долине. Тем не менее, он слушал отца, не перебивая, хоть и заранее знал, чем все завершится: Баскервиль-старший нацелит на него морщинистый палец, плотно охваченный потускневшим перстнем, и заявит:
— Это я к тому, сынок, что знания из любой беды выручат. Коли кулаками не вышел — борись головой. Учись, сынок, как следует учись.
Поначалу Роджер Баскервиль лелеял надежду, что его отпрыск добьется успехов в банковском деле или в юриспруденции. Его собственная карьера была настолько далека от идеала, что ему отчаянно хотелось реабилитироваться за счет успехов своего потомка. Роджера окрылял интерес, проявленный Джеком к книгам, и он быстро получил веские основания гордиться грамотностью сынишки. Но дальнейший ход событий поставил Баскервиля-старшего в тупик. Все попытки увлечь мальчика цифрами и занятными юридическими казусами провалились с треском. Джек целыми часами бегал по лугу с сачком или валялся на пузе у пруда, разглядывая в лупу букашек, копошившихся на подгнивших ветках и водорослях. Назвать это бездельем не поворачивался язык: из кармана его курточки неизменно выглядывал пухлый блокнот. Заглянувший в этот блокнот увидел бы множественные пометки о разной окраске похожих по форме мотыльков, обведенные облачком восклицательных знаков обозначения дня, когда под старой корягой обнаружился сонм белоснежных икринок, и счастливой даты, когда из этих икринок выбрались на свет крошечные жучки. Записи перемежались рисунками, на которых тщательно изображались даже мельчайшие щетинки на лапках насекомых.
Папаша Баскервиль чесал в затылке, откашливался, отдувался и пыхтел, теряясь в раздумьях, как отнестись к такому повороту событий. Мамаша Баскервиль пеклась лишь об одном: чтобы ее чадо не простудилось, пролеживая часами на берегу пруда, и не порвало одежду, карабкаясь по дереву в поисках муравьев и прочей мелюзги. Но Джек креп на глазах, проводя целые дни на воздухе, и родители смирились с приключившимся недоразумением. Папаша Баскервиль подумал-подумал, да и завел новые байки, слегка переиначив их под открывшиеся обстоятельства.
— Естествознание — штука мудрая, — изрекал он, наставительно поднимая палец к потолку, так, словно ему кто-то возражал. Опровергать сказанное было некому: Джек подписался бы под этим постулатом обеими руками, а матушке его до различных видов наук не было никакого дела. Но тут Роджер переходил к рассказу, и слушатели настораживали уши. Потому что среди излюбленных историй Баскервиля-старшего бывали и такие, что не просто увлекали, но и будоражили кровь.
— На глазах у протрезвевших пьянчуг, — зловещим приглушенным голосом говорил Роджер и с лихорадочным блеском в глазах устремлял взгляд в пространство, — чудовищная собака растерзала горло Хьюго, а потом подняла голову, и все увидели, как блестит свежая кровь на ее оскаленных клыках…
Беззаботное пение птиц за окном умолкало, и вместо него доносилось поскуливание перепуганных гончих и храп упирающихся лошадей. Тени листьев, падавшие на подоконник, разрастались, словно прохладный ночной туман расползался по комнате. И даже летняя костариканская жара стихала, отступая перед леденящим ужасом легенды.
В эти минуты Роджер Баскервиль мог выбить трубку не только об тарелку, но и о начищенный до зеркального блеска кофейник — миссис Баскервиль не сказала бы ни слова упрека. Словно завороженная, слушала она мужа, и на лице ее читалась смесь ужаса и восторга. Джек сидел возле нее на скамеечке и неотрывно смотрел на отца.
А тот, пересказав старинное предание, умолкал и покачивал головой.
— Нам в раннем детстве поведали эту историю, — внезапно сообщал он, и голос его, ясный и громкий, не имел ничего общего с тем таинственным шепотом, которым он пересказывал легенду. — И знаете что? Чарльз, старший мой братец, испугался ее до дрожи. В ту ночь, когда нам впервые рассказали о фамильном проклятии, он даже заснуть не мог со страху: накрылся с головой одеялом и трясся так, что я слышал, как на его кровати звенят пружины.
Роджер хмыкал и уминал пальцем в трубке новую порцию табаку.
— Такой задавака был, а фамильного призрака этого боялся, — бормотал он, усмехаясь. — А ведь он был старшим из нас троих! Ох и потешались мы с братом над ним, ох и потешались… Разыгрывали не раз. Однажды он так переполошился, что мы даже получили нагоняй от родителей.
Он на мгновение умолкал, погрузившись в воспоминания о детских проделках, а потом встряхивался и поднимал голову.
— К чему это я. Учи естествознание, Джек! Учи как следует, и тогда никакими байками тебе никто голову не задурит.
И Джек придвигался к нему на своей скамеечке и задавал, наконец, вопрос, занимавший его все последние минуты:
— А какой породы была собака?
Подходящей породы на роль баскервильского демона Джек Баскервиль, на родине предков более известный как Стэплтон, впоследствии так и не нашел, и присмотрел помесь. Псина вымахала такой, что он иногда искренне сожалел о невозможности похвастаться ею перед соседями. Причем трудно было сказать, что двигало им в большей степени: гордость исследователя или гордость владельца. Отчасти, впрочем, эту гордость тешили сбивчивые рассказы фермеров: те всего лишь мельком видели его питомца, и этого хватало, чтобы они долго не высовывали нос на болота не только ночью, но и средь бела дня. И слава богу, что не высовывали: попадись кто-нибудь из них голодной псине на ужин — и кто-нибудь задумался бы, с какой стати личное привидение Баскервилей нарушило диету. Если, конечно, допустить, что невежественные обитатели Гримпена копали бы так глубоко. Но этого вряд ли стоило опасаться: Стэплтон убедился, что при виде его собаки здравый смысл утрачивают даже люди, претендующие на образованность. Вроде дядюшки.
Или, как выяснилось, кузена.
Стэплтон уже замечал, что Генри нервничает, когда при нем упоминают баскервильский призрак. Конечно, он старался не подавать виду, хорохорился и раздувался перед Бэрил, как индюк, которому таких призраков каждый день крошит в миску хозяйка.
Но сейчас Бэрил поблизости не было. Были только ночная мгла, туман, пятна фосфоресцирующей смеси на морде взбудораженной собаки и невидимый Стэплтон в кустах — самая подходящая обстановка, чтобы орать благим матом, что Генри и делал. Этому можно было бы порадоваться, если бы не одно обстоятельство. Джек с унынием убедился, что Генри вопит не так уж громко. Просто ему вторит не меньше трех-четырех человек. А когда к крикам прибавились еще и выстрелы, Стэплтон окончательно упал духом. Поднявшаяся суматоха означала одно: настала пора уносить ноги.
Джек, чертыхаясь, выбрался из цепких ветвей кустарника и побежал по еле заметной во мраке тропинке, ведущей на болота.
Туман, на который он так рассчитывал в своей затее, проявил коварство, присущее детищу водной стихии: сыграл против того, кто мечтал сделать его союзником. Он прикрывал тропинку колышущимися белесыми лапами, путал очертания чахлых кустов и деревьев, воровал вехи, предусмотрительно расставленные Джеком и Бэрил по пути в самое сердце трясины. А потом взял да и сделал подножку корягой, и Джек, мысленно прощаясь со всем белым светом, полетел навстречу темной воде, подернутой плотным слоем ряски.
Он хорошо знал, как работает пищеварительная система чудовища, именуемого болотом. Сколько раз он наблюдал, как из-под мирного зеленого покрова высовывается, разверзаясь, темная пасть безмолвной Харибды. Он видел, как ускоряют неминуемую гибель попытки вырваться из ее хватки, но ничего не мог с собой поделать: инстинктивно рванулся навстречу тусклому, затянутому мутной пеленой небу, взмахнул руками… и чья-то пятерня, горячая, твердая, цепкая скомкала его воротник, прихватив заодно и загривок.
— Не дергайся! — рявкнул чей-то голос. — Уж кто-кто, а ты должен бы знать, чем кончается бултыхание в болоте.
Голос показался странно знакомым. Стараясь не двигаться всем корпусом, Джек мотнул головой, чтобы сбросить залепившую глаза тину. На тропинке, на расстоянии вытянутой руки от него стоял на карачках плотно сбитый человек и мертвой хваткой держал его за ворот. Темнота не позволяла разглядеть его лицо, да и не до того сейчас было. Стэплтон выплюнул ряску, набившуюся в рот, — неужели он даже орать в болоте попробовал?! — и с трудом выпростал из вязкой жижи руку. Человек ухватил его подмышки, напрягся, запыхтел… В какой-то миг Джеку показалось, что сейчас они полетят в трясину уже вдвоем, и тогда конец будет неминуем. Но неведомому спасителю оказалось не занимать ни силы, ни упрямства, и в противоборстве человек-трясина проиграла последняя. Жижа разочарованно чавкнула, и Джек повалился на тропинку, грязную, скользкую, но такую прекрасно твердую! В лицо ему ткнулся влажный собачий нос, а спаситель, отдуваясь, плюхнулся на землю с ним рядом.
— По большому счету надо было тебя там оставить, — с сожалением в голосе промолвил он.
Джек, все еще пытавшийся перевести дыхание, поднял голову. Глаза понемногу привыкли к темноте, и он растерянно заморгал, силясь осмыслить увиденное. Разум отказывался принимать представшую перед ним картину, разве что при условии, что Джек немедленно куда-нибудь спрячется. Хоть обратно в трясину. Там и то будет безопасней, потому что болото — это всего лишь путь к смерти, а вот если ты сидишь на травке рядышком с покойником, значит, ты уже помер. И ко всем чертям естествознание, твердящее, что такого быть не может. Как не может, когда вот же он, дядюшка Баскервиль, собственной персоной.
— Вставай, племянничек, — мрачно распорядился сэр Чарльз и грузно поднялся на ноги. Вертевшийся рядом спаниэль доктора Мортимера восторженно завилял хвостом-культяпкой. Джек закрыл глаза и стал вспоминать «Патер ностер».
В гостиной Баскервиль-холла давно не было так людно. Бэрримор возился у камина. Сэр Чарльз занял свое привычное место во главе стола, а Генри, некоторое время замещавший его на посту главы рода, развалился в кресле по правую руку. Он все еще был в заляпанной грязью одежде, но это его не заботило. Он пил грог, наскоро приготовленный миссис Бэрримор, и поверх кружки бросал свирепые взгляды на своего новообретенного кузена. Джек сидел в углу, стараясь поглубже завернуться в кокон из полотенец. Никогда еще его так мало не прельщало внимание окружающих, как в эту ночь. А все, кто собрался в доме, неотрывно смотрели на него, и он даже не решался высвободить из вороха тряпок руку, чтобы взять свою порцию грога. Доктор Мортимер добродушно улыбался. Спаниэль залез к нему на колени, и получалось, что он фактически уселся за стол вместе с людьми. Тем не менее, никто не счел нужным возмущаться по этому поводу. Доктор Уотсон сидел подле своего собрата по медицине, обводил всю компанию недоуменным взором и раздумывал, радоваться сейчас подобает или негодовать. Холмс курил трубку, пряча легкую усмешку за клубами дыма. Время от времени он бросал взгляд сначала на Стэплтона, а потом — на портрет сэра Хьюго, и улыбался. Низенький инспектор полиции, кажется, его звали Лестрейд, топтался рядом, теребя наручники.
— Уберите, — отмахнулся сэр Чарльз. — Это дело семейное.
— Но покушение на убийство… — заикнулся было Лестрейд.
— Это семейное дело, — тоном, не терпящим возражений, повторил сэр Чарльз.
Лестрейд вздохнул и спрятал наручники в карман. Словно вторя ему, из-за двери послышался еще один вздох, больше похожий на причитания ветра в печной трубе.
— Миссис Бэрримор! — позвал сэр Чарльз. — Если не трудно, вынесите, пожалуйста, собаке миску чего-нибудь съестного.
Миссис Бэрримор вздрогнула и посмотрела на дверь так, словно засомневалась, уместно ли называть мающееся за ней создание собакой.
— Хозяин явно морил голодом несчастное животное, — добавил сэр Чарльз.
Миссис Бэрримор бросила на Стэплтона осуждающий взгляд, поджала губы и удалилась на кухню.
— Итак, как мы уже поняли, имела место инсценировка, — изрек Холмс, выпуская колечко дыма. — Не откажетесь посвятить нас в подробности, сэр Чарльз?
— Зачем бы мне отказываться, — пожал плечами сэр Чарльз. — Суть событий, как я понимаю, всем уже ясна, но вкратце, пожалуй, дело обстоит так: из одинокого обитателя этого поместья я превратился в счастливого дядюшку одного племянника… — он одарил ласковой улыбкой сэра Генри, — …и несчастного дядюшку другого, — он кивнул Стэплтону. — Но обо всем по порядку.
Должен сказать, что меня довольно быстро насторожили слухи об огромных размеров собаке, которую наши фермеры пару раз видели на болотах. Хотя точнее будет сказать, что меня удивило внимание пса к Баскервиль-Холлу. В Гримпене немало мест, где бездомный пес может поживиться добычей и даже найти себе убежище. Что же привлекло его здесь, где еду найти не так-то просто? Трудно было не вспомнить о нашем фамильном предании. Мой милый племянник Джек, очевидно, на это и рассчитывал. Он не учел одного: человек трезвых взглядов поверит во что угодно, но не в потустороннюю дворнягу, шастающую по его парку еще со времен Оливера Кромвеля. Таким образом, у меня возникли некоторые подозрения. Однако они были слишком зыбки, чтобы делиться ими с властями. И я доверился всего лишь одному человеку: моему верному другу доктору Мортимеру.
Мортимер, чесавший шелковистое ухо своего пса, поднял голову и улыбнулся.
— Именно Мортимер и посоветовал мне прикормить «привидение». Бедный пес был так голоден, что мне удалось это без особого труда. Он радостно мчался ко мне каждый раз, когда меня видел. Я уже начал думать, что меня подвела мнительность, как вдруг однажды собака прибежала, вся перемазанная фосфором. Вид у нее был поистине дьявольский. Тут-то Мортимер, знаток старины, и вспомнил точное описание пса из легенды. Стало очевидно, что на меня объявлена охота, и, хотя гончая подружилась с добычей, никто не знал, какие еще уловки может пустить в ход загадочный загонщик. Тогда мы и решили инсценировать мою смерть. Заключение, составленное верным Мортимером, маленькая мзда, полученная констеблем — и сэр Чарльз Баскервиль отошел в мир иной. В некотором роде так оно и было. Мортимер приютил меня в одной из гробниц древних людей, которые как раз раскапывал.
— Так мы с вами были соседями, — заметил Холмс.
— Совершенно верно, — кивнул сэр Чарльз. — Кстати, мистер Холмс, надеюсь, вы не держите на меня обиды за этот спектакль. Я не пошел бы на это, если бы не страх за моего племянника Генри. Прячась среди доисторических захоронений, я был не в силах уберечь его от опасности. Потому я и решил прибегнуть к помощи величайшего сыщика в мире.
По довольной улыбке Холмса нетрудно было заключить, что извинения приняты. Однако скромность не позволила ему развить тему.
— А как вы догадались, кто именно злоумышленник? — спросил он.
— А я все время это знал, — отозвался сэр Чарльз. — Точнее, мы знали. Первым обо всем догадался доктор Мортимер.
Все взгляды устремились на доктора, который невольно залился краской смущения.
— И как… Ах, проклятье, я понял! — рассмеялся Холмс.
— Что вы поняли? — полюбопытствовал Уотсон.
— Понял, как ваш коллега догадался о личности преступника.
— Я ничего не понял, — честно сказал Уотсон.
Холмс поднес руку ко лбу.
— Верно! — просиял Мортимер. — Череп.
— Я понял еще меньше, — вздохнул Лестрейд.
— Доктор Мортимер — специалист по краниологии, — сказал Холмс. — Кажется, первое, на что он обратил внимание при встрече со мной, — это мой череп. Кроме того, доктор — знаток истории, и предание Баскервилей известно ему от слова до слова. Именно от него я знаю, что Роджер, младший брат сэра Чарльза, был как две капли воды похож на своего предка Хьюго — виновника родового проклятия. Неужели он не обратил бы внимание на поразительное сходство совершенно постороннего человека, каким представлялся Стэплтон, с фамильным портретом одного из Баскервилей!
— Именно так все и было, — застенчиво улыбаясь, подтвердил доктор Мортимер.
— Боже мой, как просто! — всплеснул руками Уотсон.
Стэплтон вздохнул. Взгляд сэра Чарльза немедленно обратился на него.
— Вы так и не выпили грог? Напрасно. Вам предстоит морское путешествие, и лучше не начинать его с простудой.
— Какое еще морское путешествие? — недовольно спросил Генри. — До Бриджтаунской каторжной тюрьмы рукой подать.
— Генри, милый, мы не можем бросить на наш род такую тень. Хватит с нас одного сэра Хьюго.
Сэр Чарльз сунул руку за пазуху и вытащил небольшой сверток.
— Здесь два билета на ближайший корабль, уходящий в Гонконг. Билеты на имя мистера и миссис Уилтон. По-моему, так же неброско и ни к чему не обязывает, как, скажем, Стэплтон или Ванделер. Однако, с учетом того, как изменилось в последнее время отношение к вам вашей супруги, думаю, в ваших обоюдных интересах будет разорвать один из этих билетов.
— Нет! — вырвалось у Джека, когда сэр Чарльз обеими руками взялся за один из листков, вынутых из пакета.
— Нет? — удивился тот, останавливаясь. — Вы серьезно? Учитывая нынешнее состояние миссис Бэрил, я бы на вашем месте рассчитывал в лучшем случае на быструю и безболезненную смерть, и то не переоценивал бы шансы.
— Я не о Бэрил, — сказал Джек, выбираясь из кресла.
Придерживая полотенца, он огляделся по сторонам.
— Думаю, господа, вы будете не слишком огорчены утратой моего общества. Если только моя одежда…
— Она высохла, сэр, — сказал Бэрримор. — И только. Все остальные признаки болота пока еще при ней.
— Ничего страшного, — сказал Стэплтон.
— Куда это он? — спросил сэр Генри, глядя из окна вслед кузену, решительно шагавшему в сторону ворот. В складках на рукавах и у воротника похрустывала засохшая ряска, а глина налипла на штанины, словно гетры, но Стэплтон явно не обращал внимания на такие пустяки. — Если он и впрямь надумал направиться в Мэррипит-Хаус, я…
Он судорожно сжал кулаки.
— Не беспокойтесь, сэр Генри, — проговорил Холмс. Он единственный из всех присутствующих не встал из-за стола и не подошел к окну, чтобы посмотреть на уход несостоявшегося убийцы. — Он пойдет в другую сторону.
— Откуда вы знаете? — удивился Генри.
— От ворот он пойдет вон туда. — Холмс взмахнул рукой.
— Он… Как вы угадали, Холмс? — воскликнул Уотсон, когда Стэплтон шагнул за ворота.
— Кумби-Треси в той стороне, — пояснил Холмс.
— Лора? — изумился сэр Чарльз. — Полагаете, она поедет с ним?
Холмс минуту помолчал, сосредоточенно набивая свою трубку.
— После того, как человек, чудом избежавший кандалов и Гримпенской трясины, первым делом придет к ней… — проговорил он. — После этого — да, думаю, что поедет.
Автор: WinterBell
Бета: х_любимая_х
Версия АКД
Размер: мини, 2835 слов
Пейринг/Персонажи: Джек Стэплтон, Шерлок Холмс, доктор Уотсон, доктор Мортимер, Лестрейд, сэр Генри, спойлерсэр Чарльз
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Стэплтон так высоко ценил свои познания в области естественных наук, что не уделил должного внимания чужим.
Дисклеймер: Данная информация принадлежит правообладателям. Но кто сказал, что мы ею не воспользуемся?
Примечание/Предупреждения: AU. Работа выполнена командой "Опасная бритва" для Большой Игры-5.
Тема задания: Перевод или фик. Романс/юмор. Викториана.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: AO3
— В знаниях вся сила! — говаривал папаша Баскервиль и будто бы ненароком выбивал трубку об край тарелки — он частенько такое проделывал, если тарелка стояла ближе, а тянуться к пепельнице ему было неохота. Джек каждый раз заворожено следил за этим маневром, загадывая про себя, пройдет номер или нет. Иногда мамаша Баскервиль, заинтригованная этими словами, похожими на многообещающее вступление, не замечала высыпанной на посуду табачной трухи, но порой все-таки спохватывалась и поднимала шум из-за учиненного безобразия. Отцу приходилось рассказывать байку позанятнее, чтобы ее угомонить. Это могли быть истории о чем угодно. О том, как они с товарищами, едва прибыв из-за океана и еще не пообвыкнув в Центральной Америке, оказались вынуждены сплавляться по реке, кишевшей аллигаторами, и спаслись от лютой опасности лишь благодаря его смекалке. О банде аферистов, пытавшихся его облапошить и всучить на продажу никуда не годный участок земли, где кругом тянулось сплошное болото. Тут, кстати, Джек полагал, что папаша дал маху: на болотах таилась прорва всяких диковин, которых не сыщешь в иссушенной зноем долине. Тем не менее, он слушал отца, не перебивая, хоть и заранее знал, чем все завершится: Баскервиль-старший нацелит на него морщинистый палец, плотно охваченный потускневшим перстнем, и заявит:
— Это я к тому, сынок, что знания из любой беды выручат. Коли кулаками не вышел — борись головой. Учись, сынок, как следует учись.
Поначалу Роджер Баскервиль лелеял надежду, что его отпрыск добьется успехов в банковском деле или в юриспруденции. Его собственная карьера была настолько далека от идеала, что ему отчаянно хотелось реабилитироваться за счет успехов своего потомка. Роджера окрылял интерес, проявленный Джеком к книгам, и он быстро получил веские основания гордиться грамотностью сынишки. Но дальнейший ход событий поставил Баскервиля-старшего в тупик. Все попытки увлечь мальчика цифрами и занятными юридическими казусами провалились с треском. Джек целыми часами бегал по лугу с сачком или валялся на пузе у пруда, разглядывая в лупу букашек, копошившихся на подгнивших ветках и водорослях. Назвать это бездельем не поворачивался язык: из кармана его курточки неизменно выглядывал пухлый блокнот. Заглянувший в этот блокнот увидел бы множественные пометки о разной окраске похожих по форме мотыльков, обведенные облачком восклицательных знаков обозначения дня, когда под старой корягой обнаружился сонм белоснежных икринок, и счастливой даты, когда из этих икринок выбрались на свет крошечные жучки. Записи перемежались рисунками, на которых тщательно изображались даже мельчайшие щетинки на лапках насекомых.
Папаша Баскервиль чесал в затылке, откашливался, отдувался и пыхтел, теряясь в раздумьях, как отнестись к такому повороту событий. Мамаша Баскервиль пеклась лишь об одном: чтобы ее чадо не простудилось, пролеживая часами на берегу пруда, и не порвало одежду, карабкаясь по дереву в поисках муравьев и прочей мелюзги. Но Джек креп на глазах, проводя целые дни на воздухе, и родители смирились с приключившимся недоразумением. Папаша Баскервиль подумал-подумал, да и завел новые байки, слегка переиначив их под открывшиеся обстоятельства.
— Естествознание — штука мудрая, — изрекал он, наставительно поднимая палец к потолку, так, словно ему кто-то возражал. Опровергать сказанное было некому: Джек подписался бы под этим постулатом обеими руками, а матушке его до различных видов наук не было никакого дела. Но тут Роджер переходил к рассказу, и слушатели настораживали уши. Потому что среди излюбленных историй Баскервиля-старшего бывали и такие, что не просто увлекали, но и будоражили кровь.
— На глазах у протрезвевших пьянчуг, — зловещим приглушенным голосом говорил Роджер и с лихорадочным блеском в глазах устремлял взгляд в пространство, — чудовищная собака растерзала горло Хьюго, а потом подняла голову, и все увидели, как блестит свежая кровь на ее оскаленных клыках…
Беззаботное пение птиц за окном умолкало, и вместо него доносилось поскуливание перепуганных гончих и храп упирающихся лошадей. Тени листьев, падавшие на подоконник, разрастались, словно прохладный ночной туман расползался по комнате. И даже летняя костариканская жара стихала, отступая перед леденящим ужасом легенды.
В эти минуты Роджер Баскервиль мог выбить трубку не только об тарелку, но и о начищенный до зеркального блеска кофейник — миссис Баскервиль не сказала бы ни слова упрека. Словно завороженная, слушала она мужа, и на лице ее читалась смесь ужаса и восторга. Джек сидел возле нее на скамеечке и неотрывно смотрел на отца.
А тот, пересказав старинное предание, умолкал и покачивал головой.
— Нам в раннем детстве поведали эту историю, — внезапно сообщал он, и голос его, ясный и громкий, не имел ничего общего с тем таинственным шепотом, которым он пересказывал легенду. — И знаете что? Чарльз, старший мой братец, испугался ее до дрожи. В ту ночь, когда нам впервые рассказали о фамильном проклятии, он даже заснуть не мог со страху: накрылся с головой одеялом и трясся так, что я слышал, как на его кровати звенят пружины.
Роджер хмыкал и уминал пальцем в трубке новую порцию табаку.
— Такой задавака был, а фамильного призрака этого боялся, — бормотал он, усмехаясь. — А ведь он был старшим из нас троих! Ох и потешались мы с братом над ним, ох и потешались… Разыгрывали не раз. Однажды он так переполошился, что мы даже получили нагоняй от родителей.
Он на мгновение умолкал, погрузившись в воспоминания о детских проделках, а потом встряхивался и поднимал голову.
— К чему это я. Учи естествознание, Джек! Учи как следует, и тогда никакими байками тебе никто голову не задурит.
И Джек придвигался к нему на своей скамеечке и задавал, наконец, вопрос, занимавший его все последние минуты:
— А какой породы была собака?
Подходящей породы на роль баскервильского демона Джек Баскервиль, на родине предков более известный как Стэплтон, впоследствии так и не нашел, и присмотрел помесь. Псина вымахала такой, что он иногда искренне сожалел о невозможности похвастаться ею перед соседями. Причем трудно было сказать, что двигало им в большей степени: гордость исследователя или гордость владельца. Отчасти, впрочем, эту гордость тешили сбивчивые рассказы фермеров: те всего лишь мельком видели его питомца, и этого хватало, чтобы они долго не высовывали нос на болота не только ночью, но и средь бела дня. И слава богу, что не высовывали: попадись кто-нибудь из них голодной псине на ужин — и кто-нибудь задумался бы, с какой стати личное привидение Баскервилей нарушило диету. Если, конечно, допустить, что невежественные обитатели Гримпена копали бы так глубоко. Но этого вряд ли стоило опасаться: Стэплтон убедился, что при виде его собаки здравый смысл утрачивают даже люди, претендующие на образованность. Вроде дядюшки.
Или, как выяснилось, кузена.
Стэплтон уже замечал, что Генри нервничает, когда при нем упоминают баскервильский призрак. Конечно, он старался не подавать виду, хорохорился и раздувался перед Бэрил, как индюк, которому таких призраков каждый день крошит в миску хозяйка.
Но сейчас Бэрил поблизости не было. Были только ночная мгла, туман, пятна фосфоресцирующей смеси на морде взбудораженной собаки и невидимый Стэплтон в кустах — самая подходящая обстановка, чтобы орать благим матом, что Генри и делал. Этому можно было бы порадоваться, если бы не одно обстоятельство. Джек с унынием убедился, что Генри вопит не так уж громко. Просто ему вторит не меньше трех-четырех человек. А когда к крикам прибавились еще и выстрелы, Стэплтон окончательно упал духом. Поднявшаяся суматоха означала одно: настала пора уносить ноги.
Джек, чертыхаясь, выбрался из цепких ветвей кустарника и побежал по еле заметной во мраке тропинке, ведущей на болота.
Туман, на который он так рассчитывал в своей затее, проявил коварство, присущее детищу водной стихии: сыграл против того, кто мечтал сделать его союзником. Он прикрывал тропинку колышущимися белесыми лапами, путал очертания чахлых кустов и деревьев, воровал вехи, предусмотрительно расставленные Джеком и Бэрил по пути в самое сердце трясины. А потом взял да и сделал подножку корягой, и Джек, мысленно прощаясь со всем белым светом, полетел навстречу темной воде, подернутой плотным слоем ряски.
Он хорошо знал, как работает пищеварительная система чудовища, именуемого болотом. Сколько раз он наблюдал, как из-под мирного зеленого покрова высовывается, разверзаясь, темная пасть безмолвной Харибды. Он видел, как ускоряют неминуемую гибель попытки вырваться из ее хватки, но ничего не мог с собой поделать: инстинктивно рванулся навстречу тусклому, затянутому мутной пеленой небу, взмахнул руками… и чья-то пятерня, горячая, твердая, цепкая скомкала его воротник, прихватив заодно и загривок.
— Не дергайся! — рявкнул чей-то голос. — Уж кто-кто, а ты должен бы знать, чем кончается бултыхание в болоте.
Голос показался странно знакомым. Стараясь не двигаться всем корпусом, Джек мотнул головой, чтобы сбросить залепившую глаза тину. На тропинке, на расстоянии вытянутой руки от него стоял на карачках плотно сбитый человек и мертвой хваткой держал его за ворот. Темнота не позволяла разглядеть его лицо, да и не до того сейчас было. Стэплтон выплюнул ряску, набившуюся в рот, — неужели он даже орать в болоте попробовал?! — и с трудом выпростал из вязкой жижи руку. Человек ухватил его подмышки, напрягся, запыхтел… В какой-то миг Джеку показалось, что сейчас они полетят в трясину уже вдвоем, и тогда конец будет неминуем. Но неведомому спасителю оказалось не занимать ни силы, ни упрямства, и в противоборстве человек-трясина проиграла последняя. Жижа разочарованно чавкнула, и Джек повалился на тропинку, грязную, скользкую, но такую прекрасно твердую! В лицо ему ткнулся влажный собачий нос, а спаситель, отдуваясь, плюхнулся на землю с ним рядом.
— По большому счету надо было тебя там оставить, — с сожалением в голосе промолвил он.
Джек, все еще пытавшийся перевести дыхание, поднял голову. Глаза понемногу привыкли к темноте, и он растерянно заморгал, силясь осмыслить увиденное. Разум отказывался принимать представшую перед ним картину, разве что при условии, что Джек немедленно куда-нибудь спрячется. Хоть обратно в трясину. Там и то будет безопасней, потому что болото — это всего лишь путь к смерти, а вот если ты сидишь на травке рядышком с покойником, значит, ты уже помер. И ко всем чертям естествознание, твердящее, что такого быть не может. Как не может, когда вот же он, дядюшка Баскервиль, собственной персоной.
— Вставай, племянничек, — мрачно распорядился сэр Чарльз и грузно поднялся на ноги. Вертевшийся рядом спаниэль доктора Мортимера восторженно завилял хвостом-культяпкой. Джек закрыл глаза и стал вспоминать «Патер ностер».
В гостиной Баскервиль-холла давно не было так людно. Бэрримор возился у камина. Сэр Чарльз занял свое привычное место во главе стола, а Генри, некоторое время замещавший его на посту главы рода, развалился в кресле по правую руку. Он все еще был в заляпанной грязью одежде, но это его не заботило. Он пил грог, наскоро приготовленный миссис Бэрримор, и поверх кружки бросал свирепые взгляды на своего новообретенного кузена. Джек сидел в углу, стараясь поглубже завернуться в кокон из полотенец. Никогда еще его так мало не прельщало внимание окружающих, как в эту ночь. А все, кто собрался в доме, неотрывно смотрели на него, и он даже не решался высвободить из вороха тряпок руку, чтобы взять свою порцию грога. Доктор Мортимер добродушно улыбался. Спаниэль залез к нему на колени, и получалось, что он фактически уселся за стол вместе с людьми. Тем не менее, никто не счел нужным возмущаться по этому поводу. Доктор Уотсон сидел подле своего собрата по медицине, обводил всю компанию недоуменным взором и раздумывал, радоваться сейчас подобает или негодовать. Холмс курил трубку, пряча легкую усмешку за клубами дыма. Время от времени он бросал взгляд сначала на Стэплтона, а потом — на портрет сэра Хьюго, и улыбался. Низенький инспектор полиции, кажется, его звали Лестрейд, топтался рядом, теребя наручники.
— Уберите, — отмахнулся сэр Чарльз. — Это дело семейное.
— Но покушение на убийство… — заикнулся было Лестрейд.
— Это семейное дело, — тоном, не терпящим возражений, повторил сэр Чарльз.
Лестрейд вздохнул и спрятал наручники в карман. Словно вторя ему, из-за двери послышался еще один вздох, больше похожий на причитания ветра в печной трубе.
— Миссис Бэрримор! — позвал сэр Чарльз. — Если не трудно, вынесите, пожалуйста, собаке миску чего-нибудь съестного.
Миссис Бэрримор вздрогнула и посмотрела на дверь так, словно засомневалась, уместно ли называть мающееся за ней создание собакой.
— Хозяин явно морил голодом несчастное животное, — добавил сэр Чарльз.
Миссис Бэрримор бросила на Стэплтона осуждающий взгляд, поджала губы и удалилась на кухню.
— Итак, как мы уже поняли, имела место инсценировка, — изрек Холмс, выпуская колечко дыма. — Не откажетесь посвятить нас в подробности, сэр Чарльз?
— Зачем бы мне отказываться, — пожал плечами сэр Чарльз. — Суть событий, как я понимаю, всем уже ясна, но вкратце, пожалуй, дело обстоит так: из одинокого обитателя этого поместья я превратился в счастливого дядюшку одного племянника… — он одарил ласковой улыбкой сэра Генри, — …и несчастного дядюшку другого, — он кивнул Стэплтону. — Но обо всем по порядку.
Должен сказать, что меня довольно быстро насторожили слухи об огромных размеров собаке, которую наши фермеры пару раз видели на болотах. Хотя точнее будет сказать, что меня удивило внимание пса к Баскервиль-Холлу. В Гримпене немало мест, где бездомный пес может поживиться добычей и даже найти себе убежище. Что же привлекло его здесь, где еду найти не так-то просто? Трудно было не вспомнить о нашем фамильном предании. Мой милый племянник Джек, очевидно, на это и рассчитывал. Он не учел одного: человек трезвых взглядов поверит во что угодно, но не в потустороннюю дворнягу, шастающую по его парку еще со времен Оливера Кромвеля. Таким образом, у меня возникли некоторые подозрения. Однако они были слишком зыбки, чтобы делиться ими с властями. И я доверился всего лишь одному человеку: моему верному другу доктору Мортимеру.
Мортимер, чесавший шелковистое ухо своего пса, поднял голову и улыбнулся.
— Именно Мортимер и посоветовал мне прикормить «привидение». Бедный пес был так голоден, что мне удалось это без особого труда. Он радостно мчался ко мне каждый раз, когда меня видел. Я уже начал думать, что меня подвела мнительность, как вдруг однажды собака прибежала, вся перемазанная фосфором. Вид у нее был поистине дьявольский. Тут-то Мортимер, знаток старины, и вспомнил точное описание пса из легенды. Стало очевидно, что на меня объявлена охота, и, хотя гончая подружилась с добычей, никто не знал, какие еще уловки может пустить в ход загадочный загонщик. Тогда мы и решили инсценировать мою смерть. Заключение, составленное верным Мортимером, маленькая мзда, полученная констеблем — и сэр Чарльз Баскервиль отошел в мир иной. В некотором роде так оно и было. Мортимер приютил меня в одной из гробниц древних людей, которые как раз раскапывал.
— Так мы с вами были соседями, — заметил Холмс.
— Совершенно верно, — кивнул сэр Чарльз. — Кстати, мистер Холмс, надеюсь, вы не держите на меня обиды за этот спектакль. Я не пошел бы на это, если бы не страх за моего племянника Генри. Прячась среди доисторических захоронений, я был не в силах уберечь его от опасности. Потому я и решил прибегнуть к помощи величайшего сыщика в мире.
По довольной улыбке Холмса нетрудно было заключить, что извинения приняты. Однако скромность не позволила ему развить тему.
— А как вы догадались, кто именно злоумышленник? — спросил он.
— А я все время это знал, — отозвался сэр Чарльз. — Точнее, мы знали. Первым обо всем догадался доктор Мортимер.
Все взгляды устремились на доктора, который невольно залился краской смущения.
— И как… Ах, проклятье, я понял! — рассмеялся Холмс.
— Что вы поняли? — полюбопытствовал Уотсон.
— Понял, как ваш коллега догадался о личности преступника.
— Я ничего не понял, — честно сказал Уотсон.
Холмс поднес руку ко лбу.
— Верно! — просиял Мортимер. — Череп.
— Я понял еще меньше, — вздохнул Лестрейд.
— Доктор Мортимер — специалист по краниологии, — сказал Холмс. — Кажется, первое, на что он обратил внимание при встрече со мной, — это мой череп. Кроме того, доктор — знаток истории, и предание Баскервилей известно ему от слова до слова. Именно от него я знаю, что Роджер, младший брат сэра Чарльза, был как две капли воды похож на своего предка Хьюго — виновника родового проклятия. Неужели он не обратил бы внимание на поразительное сходство совершенно постороннего человека, каким представлялся Стэплтон, с фамильным портретом одного из Баскервилей!
— Именно так все и было, — застенчиво улыбаясь, подтвердил доктор Мортимер.
— Боже мой, как просто! — всплеснул руками Уотсон.
Стэплтон вздохнул. Взгляд сэра Чарльза немедленно обратился на него.
— Вы так и не выпили грог? Напрасно. Вам предстоит морское путешествие, и лучше не начинать его с простудой.
— Какое еще морское путешествие? — недовольно спросил Генри. — До Бриджтаунской каторжной тюрьмы рукой подать.
— Генри, милый, мы не можем бросить на наш род такую тень. Хватит с нас одного сэра Хьюго.
Сэр Чарльз сунул руку за пазуху и вытащил небольшой сверток.
— Здесь два билета на ближайший корабль, уходящий в Гонконг. Билеты на имя мистера и миссис Уилтон. По-моему, так же неброско и ни к чему не обязывает, как, скажем, Стэплтон или Ванделер. Однако, с учетом того, как изменилось в последнее время отношение к вам вашей супруги, думаю, в ваших обоюдных интересах будет разорвать один из этих билетов.
— Нет! — вырвалось у Джека, когда сэр Чарльз обеими руками взялся за один из листков, вынутых из пакета.
— Нет? — удивился тот, останавливаясь. — Вы серьезно? Учитывая нынешнее состояние миссис Бэрил, я бы на вашем месте рассчитывал в лучшем случае на быструю и безболезненную смерть, и то не переоценивал бы шансы.
— Я не о Бэрил, — сказал Джек, выбираясь из кресла.
Придерживая полотенца, он огляделся по сторонам.
— Думаю, господа, вы будете не слишком огорчены утратой моего общества. Если только моя одежда…
— Она высохла, сэр, — сказал Бэрримор. — И только. Все остальные признаки болота пока еще при ней.
— Ничего страшного, — сказал Стэплтон.
— Куда это он? — спросил сэр Генри, глядя из окна вслед кузену, решительно шагавшему в сторону ворот. В складках на рукавах и у воротника похрустывала засохшая ряска, а глина налипла на штанины, словно гетры, но Стэплтон явно не обращал внимания на такие пустяки. — Если он и впрямь надумал направиться в Мэррипит-Хаус, я…
Он судорожно сжал кулаки.
— Не беспокойтесь, сэр Генри, — проговорил Холмс. Он единственный из всех присутствующих не встал из-за стола и не подошел к окну, чтобы посмотреть на уход несостоявшегося убийцы. — Он пойдет в другую сторону.
— Откуда вы знаете? — удивился Генри.
— От ворот он пойдет вон туда. — Холмс взмахнул рукой.
— Он… Как вы угадали, Холмс? — воскликнул Уотсон, когда Стэплтон шагнул за ворота.
— Кумби-Треси в той стороне, — пояснил Холмс.
— Лора? — изумился сэр Чарльз. — Полагаете, она поедет с ним?
Холмс минуту помолчал, сосредоточенно набивая свою трубку.
— После того, как человек, чудом избежавший кандалов и Гримпенской трясины, первым делом придет к ней… — проговорил он. — После этого — да, думаю, что поедет.
@темы: БИ-5, G - PG-15, команда "Опасная бритва", Перевод или фик. Романс/юмор
-
-
29.05.2015 в 00:145/5
-
-
29.05.2015 в 14:27-
-
29.05.2015 в 14:43Сэр Чарльз порадовал
-
-
29.05.2015 в 15:38-
-
29.05.2015 в 16:335/5
-
-
30.05.2015 в 09:195/5
-
-
30.05.2015 в 14:535/5
-
-
30.05.2015 в 19:435/5
-
-
31.05.2015 в 18:035/4
-
-
01.06.2015 в 12:565/5
-
-
18.06.2015 в 23:395/5
-
-
21.06.2015 в 00:08-
-
23.06.2015 в 00:46-
-
07.01.2016 в 05:23Мне очень понравился Ваш рассказ--такой хороший слог и не избитый взгляд на сюжет
С уважением,
Белла
-
-
07.01.2016 в 20:57-
-
08.01.2016 в 02:44Благодарю! На будущей неделе выложу и дам Вам ссылки
Да, очень понравился--и мне, и подруге
"Thoroughly enjoyed the Baskerville tale:-) it was a bit different...quite a thoughtful piece, with a nice build up...took its time:-)"
-
-
08.01.2016 в 02:44Благодарю! На будущей неделе выложу и дам Вам ссылки
Да, очень понравился--и мне, и подруге
"Thoroughly enjoyed the Baskerville tale:-) it was a bit different...quite a thoughtful piece, with a nice build up...took its time:-)"
-
-
15.01.2016 в 07:42Ещё раз спасибо; вот ссылка:
https://www.fanfiction.net/s/11731690/1/The-Family-Bonds-of-the-Baskervilles
Если эта не сработает, то здесь, первая работа в списке:
https://www.fanfiction.net/u/1963792/medcat
-
-
15.01.2016 в 10:43-
-
19.01.2016 в 04:04-
-
19.01.2016 в 11:39